Природа и право

      Вполне очевидно, что практическая потребность в качественно иных формах охраны живой природы всё более осознаются законодателем, что отражается в самом возникновении понятия «защиты биологического разнообразия» и провозглашении её общенациональной значимости.

      В развитии современного экологического права можно усмотреть тенденцию  к обозначению естественных прав биологических видов, что следует  обсудить подробнее.

      Анализ  показывает, что права человека, закреплённые в конституциях государств, можно разделить на две категории. К первой категории можно отнести такие «естественные права», которые присущи человеку как индивиду ближе к полюсу его биологической природы, а к другой категории – естественные права, которые соответствуют, скорее, защите прав личности и личного достоинства в сфере социального и духовного бытия.

      Так, например, право на жизнь и жилище – защищает индивида независимо от его личностного содержания, а  право на образование, свободу совести  направлено на охрану «разумного», личностного  содержания человека.

      Вполне  очевидно, что для биологических  видов защита личностного содержания фактически не актуальна, на столько  же, насколько это не актуально  для новорожденного ребёнка. (Например, норма, защищающая свободу совести). Но право на жизнь, которое камуфлируется в термине «защита биологического разнообразия», юридически значимо. Аналогично право на жилище и его неприкосновенность, соответствует правовой охране мест обитания биологических видов (13). Право на свободное перемещение для человека, в аналогии соответствует нормам, защищающим популяции, которые совершают трансграничные миграции и т.п.

      Вполне  очевидно, что «личностные» права  могут быть реализованы лишь дееспособным человеком. Недееспособный человек (новорожденный  ребёнок) в этих «личностных» правах потребности фактически не испытывает до достижения определённого возраста, но пользуется «индивидуальными» правами фактически даже до момента собственного рождения.

      Теория  права утверждает, что ребёнок  является субъектом права независимо от дееспособности, которую он «заимствует» у опекунов (родителей) до достижения определённого возраста (1). Однако смысл этого «заимствования» никем не рассматривался в связи с кажущейся очевидностью истолкования. Однако здесь стоит обратить внимание, что в этом «заимствовании» могут скрываться многие логические противоречия. Не всякий признак можно «позаимствовать». Невозможно, например, позаимствовать белый цвет нашей рубашки без «заимствования» самой рубашки. Соответственно, невозможно «позаимствовать» дееспособность опекуна, являющееся неотъемлемой частью его личностного содержания без «заимствования» самой личности, что сделать в принципе невозможно.

      Приходится  согласиться, что новорожденный  ребёнок сам по себе не является субъектом права до достижения совершеннолетия, поскольку в природе отсутствует технический механизм заимствования дееспособности опекуна. Поэтому будет правильнее рассматривать конгломерат ребёнка и его опекуна в качестве целого субъекта права. Здесь мы имеем дело с т.н. «составным субъектом права», который, по сути, напоминает юридическое лицо.

      Если  признать справедливость подобной конструкции, то открывается возможность аналогичного использования самого принципа для  обозначения конгломерата недееспособного  биологического вида его дееспособного опекуна – физического или юридического лица в качестве холического составного субъекта права.

      Фактически  субъект права «биологический вид  – опекун» уже неявно существует. Всевозможные егерские службы или рыбинспекции осуществляют опекунские функции для биологических видов, как представители государства. В аналогии – это опекунские комиссии, которые со стороны государства заботятся о правах детей, и которые призваны защищать правовые интересы детей даже от иногда неправомерных действий собственных родителей. 

Необходимо  ли тогда что-либо менять в существующих механизмах экологического права? 

Несомненно. Государство, присваивая прерогативу  защиты окружающей среды, конечно, может  защитить биологические виды от кого угодно, кроме самого себя. Монополия  на природоохранную функцию автоматически порождает неблагоприятные следствия, в частности - бюрократию и коррупцию, что делает только государственную охрану природы мало эффективной. Однако поскольку биологические виды не имеют дееспособных родителей, демонополизировать природоохранную функцию на первый взгляд представляется затруднительным.

      Возможно  в данной ситуации окажется полезным, например, формирование правовой системы  «гражданского экологического протектората» - профессионального и возмездного  опекунства для популяций силами физических или юридических лиц.

      В этой схеме общественные или научные  организации, а, может, и физические лица наряду с государственными органами, принимая на себя заботу об имущественных  правах популяций, по сути, сформируют некоторое составное «экологическое лицо», включающее биологический вид в качестве основного элемента. Эти «экологические лица» должны иметь возможность инициировать гражданские судебные иски по поводу нарушения жизненных интересов популяций, за что «опекунам» должно поступать часть средств, в судебном порядке компенсирующих ущерб популяции со стороны третьих лиц. Основная же часть компенсации, которая определяется, например, по претензии или по решению суда, должна поступать в фонд поддержания численности конкретной популяции или их обозначенной группы. Поступая в специализированный фонд конкретной популяции, эта основная часть средств должна расходоваться на мероприятия по поддержанию численности данной популяции (биологического вида) или нескольких взаимосвязанных популяций. Для этого специальные экологические комиссии на конкурсной основе (в число которых должны входить не только представители государства, а также специалисты общественных и научных организаций), определяют наиболее эффективные проекты восстановления численности и обеспечения жизнедеятельности популяций.

      Ключевым  моментом в данном случае является то обстоятельство, что биологические  виды становятся не только субъектами права, но и собственниками таких  активов, которые способны обеспечить возмездную, а, стало быть, наиболее эффективную правовую защиту собственных прав. Кроме того, это позволит развивать рациональную «хозяйственную деятельность популяций».

      Обозначение правосубъектности биологических  видов и популяций наделяет их гражданскими правами и включает развитой механизм правовой защиты. И не только имущественных интересов, если популяция понесла ущерб. Если этот ущерб субъекту права необратим, то включается, например, уголовное законодательство по факту геноцида. (Например – истребление осетровых рыб в бассейне Волги) Это – в перспективе, которая пока сильно отличается от нынешней практики, когда интересы биологических видов фактически и сколько-нибудь действенно защищает только административное и в меньшей степени уголовное право (6, 16).

  Можно заметить, что предлагаемая схема отличается от современной схемы «взимания платы за пользование биологическими ресурсами и восполнения ущерба окружающей среде со стороны хозяйствующих субъектов». Ныне эти денежные компенсации в большей части централизуются на федеральном уровне. Попытки передачи этих средств в региональные и местные бюджеты также не обнаружили достаточной эффективности. Наше предложение состоит в том, чтобы в значительной степени исключить государственную централизацию тех средств, которые соответствуют размерам ущерба биологическим видам, в бюджетах любого уровня, но объявить эти средства собственностью конкретных «экологических субъектов» права. А затем использовать накопленные имущественные ресурсы в реализации конкурсных проектов поддержания численности конкретных популяций.

  Конечно, можно предвидеть массу вопросов и возражений по поводу предлагаемой схемы охраны «биологического разнообразия». Однако сейчас наша скромная цель как раз в том и состояла, чтобы, во-первых, обнаружить эти вопросы и возражения, во-вторых, показать, что право развивается в обозначенном направлении независимо от этих вопросов и возражений, в-третьих, - попытаться назвать вещи – своими именами, поставив знак равенства между «охраной биологического разнообразия» и «естественным правом на жизнь» для биологических видов.

      В дополнение можно заметить некоторый  курьёз, - факт появления «Конвенции о биологическом разнообразии»  естественным образом порождает  фундаментальный элемент некоторой  неписанной межнациональной общепланетарной Конституции, которая и провозглашает естественные права биологических видов, среди которых человек становится всего лишь равноправным элементом. Всё остальное, о чём здесь говорилось – становится следствием, которое может быть выражено в иной форме, но в той же самой сути. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Заключение 

      Изучив  данный вопрос я пришел к выводу, что – это конечно замечательно, когда за тобой закреплены определенные права и обязанности, но этого  не достаточно для изменения подобной ситуации с экологией.

      Необходимо  наладить механизм работы «граждане  – общественные экологические организации  и движения – государство».

Если  бы наше государство было бы более  заинтересовано в улучшении состояния  окружающей среды, то оно более жестко следила за соблюдением норм и правил в области экологии.

      Еще один не маловажный факт в данной проблеме – это латентность. Многие нарушения  и произошедшие не крупные чрезвычайные события остаются не замеченными  или тщательно скрытыми.

      Когда все человечество поймет, что экология – это важный фактор в будущем нашей страны, семьи, человеке, тогда и начнут относиться к данной проблеме более внимательно.

      Все сегодняшние катастрофы – это  настоящие и будущие трагедии.

Я считаю, что если гражданам и общественным организациям и движениям даны определенные права и обязанности, то ими непременно нужно пользоваться, чтобы хоть каким-то образом повлиять на будущее – своё будущее. 

Библиографический список 

1. Конвенция  о биологическом разнообразии  от 5 июня 1992 Рио-де-Жанейро.

2. С.А.Зинченко, В.В.Галов. «О природе правосубъектности в гражданском и предпринимательском праве» , журнал "Северо-Кавказский юридический вестник", №1, 2000 год (эл. версия опубликована на этом же сайте)

3. Гринь  А.В. «Системные принципы организации  объективной реальности», м., 2000. 300 стр.

4. Декларация  по окружающей среде и развитию (Рио-де-Жанейро, 14 июня 1992 г.)

5. Конституция  РФ,

6. Уголовный  кодекс, гл.26,

7. Лесной  кодекс Российской Федерации  от 29 января 1997 г. N 22-ФЗ

8. Водный  кодекс Российской Федерации от 16 ноября 1995 г. N 167-ФЗ.Статья 109

9. ФЕДЕРАЛЬНЫЙ  ЗАКОН от 10.01.2002 N 7-ФЗ (ред. от 31.12.2005) "ОБ ОХРАНЕ ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЫ" (принят ГД ФС РФ 20.12.2001)

10. Закон  РСФСР от 19 декабря 1991 г. N 2060-1 "Об  охране окружающей природной  среды" (с изм. и доп. от 21 февраля 1992 г. и 2 июня 1993 г.)

11. О  животном мире: ФЗ от 24.04.94 №52-ФЗ\\СЗРФ 1995 № 15 ст.1462

12. Федеральный  закон от 23 ноября 1995 г. N 174-ФЗ "Об  экологической экспертизе" (с  изм. и доп. от 15 апреля 1998 г.)

13. Федеральный закон от 14 марта 1995 г. N 33-ФЗ "Об особо охраняемых природных территориях"

14. Декларация  по окружающей среде и развитию (Рио-де-Жанейро, 14 июня 1992 г.)

15. «Методические  указания по оценке и возмещению  вреда, нанесённого окружающей  природной среде в результате экологических правонарушений». (утв. Госкомэкологии РФ 06.09.1999)

16. Кодекс  об административных правонарушениях  "Собрание законодательства РФ", 07.01.2002, N 1 (ч. 1), ст. 1.