Агрессия в международном праве

     Применительно к Нюрнбергскому трибуналу это  означает, что «инициирование агрессивной войны является не просто международным преступлением – это тягчайшее международное преступление, отличающееся от других военных преступлений тем, что аккумулирует в себе все зло войны».

     Преступления  против мира определены в п. «а» ст. 6 Устава Нюрнбергского трибунала как:

• планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны или войны в нарушение международных договоров, соглашений или заверений;
• участие в общем плане или заговоре, направленных к осуществлению любого из вышеизложенных действий.

     Как отмечают историки международного права, именно такое определение агрессии в Уставе Нюрнбергского трибунала стало результатом давления делегаций Советского Союза и Франции, которые настаивали на том, чтобы перечислить деяния, составляющие акт агрессии, для персональной уголовной ответственности нацистских лидеров.

     В отличие от Устава Нюрнбергского  трибунала, в Уставе Токийского трибунала перед определением «агрессивная война» добавлено определение «объявленная или необъявленная». Такое уточнение было обусловлено тем, что Япония формально не объявляла войну Союзникам.

     Судья Токийского трибунала Б. Ролинг (B. Roling) отмечал, что определение агрессии как «объявленной или необъявленной» позволило «преодолеть сомнения» в компетентности самого Трибунала, в возможности юридического преследования японских военных лидеров. Например, японские правящие круги были обвинены в развязывании агрессивной войны против Советского Союза в связи с инцидентами у озера Ханка (1938 год) и реки Халхин-Гол (1939 года), хотя война Советскому Союзу так и не была объявлена.

     Так как Римский Статут является результатом  согласования позиций 160 независимых государств, то основная трудность определения преступления агрессии состояла (и состоит) в том, что многие государства находились и находятся в вооруженном противостоянии друг с другом.

     Неудивительно, что при определении агрессии позиции многих государств резко различались. Особенно существенными стали противоречия между постоянными и непостоянными членами Совета Безопасности ООН (который, согласно Уставу ООН имеет исключительное право определять акт международной агрессии). Так, например, к моменту Римской конференции предлагалось восемь определений агрессии как преступления, подпадающего под юрисдикцию Международного уголовного суда.

     Основные  вопросы разногласий заключались  в следующем:

• как должно быть определено преступление агрессии по международному уголовному праву;
• кто должен нести уголовную ответственность за совершение преступления агрессии.

     Согласно  ч. 1 ст. 5 Римского Статута, Международный уголовный суд имеет юрисдикцию в отношении преступления агрессии. Однако, Римский Статут не содержит самого определения для преступления агрессии. Ч. 2 ст. 5 Статута 5 (2) из Римского Устава заявляет, что Международный уголовный суд должен осуществить юрисдикцию по преступлению агрессии. С другой стороны, Суд осуществляет юрисдикцию в отношении преступления агрессии, как только будет принято в соответствии со статьями 121 и 123 положение, содержащее определение этого преступления и излагающее условия, в которых Суд осуществляет юрисдикцию касательно этого преступления. Такое положение сообразуется с соответствующими положениями Устава Организации Объединенных Наций.⁸

     Первый  вопрос касается того, как преступление агрессии должно быть определено, а второй вопрос касается той роли, которую Совет Безопасности ООН должен играть в определении акта агрессии.

     Относительно  проблемы определения преступления агрессии, это остается спорным, должно ли такое определение быть относительно общим («иллюстративным») или включать исчерпывающий список действий, составляющих агрессию.

     Общее определение агрессии, согласно мнения сторонников такой позиции, просто требует закрепления предшествующего определения акта агрессии, данного Советом Безопасности ООН и состоит из списка следующих деяний: запрещенное планирование, подготовка, развязывание и ведение агрессивной войны.

     Сторонники  более детального перечня актов агрессии настаивают на определении того, какие именно действия государств должны интерпретироваться как агрессия.

     В решениях Нюрнбергского и других послевоенных трибунала определение агрессии охватывает как «агрессивные акции», так и «агрессивную войну». При этом, например, в качестве агрессии Германии были расценены и аншлюс Австрии, и аннексия части Чехословакии,³⁷ и прямое военное нападение на Польшу, Данию, Норвегию, Нидерланды, Бельгию, Люксембург, Югославию, Грецию, СССР и США.

     Устав ООН прямо нигде не содержит непосредственной дефиниции агрессии. Как уже говорилось, ст. 39 относит к прерогативе Совета Безопасности ООН определение существования «любой угрозы миру, любого нарушения мира или акта агрессии». В то же время, говоря в ст. 1 о своей цели «подавления» актов агрессии, в ст. 51 Устав ООН закрепляет право самообороны в случаях «вооруженного нападения» на участника Организации.

     Такой «абстрактный» запрет на агрессию, содержащийся в Уставе ООН как посягательства на «территориальную неприкосновенность и политическую независимость» государств привел к тому, что под определение агрессии как «любого нарушения мира» стали не подпадать проявления «непрямой агрессии»: такие, например, как внешнее вмешательство в вооруженные столкновения внутригосударственного характера.

     Только  в 1974 году Генеральная Ассамблея  ООН выработала Определение агрессии, в котором агрессией признается применение вооруженной силы государством против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимости другого государства или каким-либо другим образом, несовместимым с Уставом Организации Объединенных Наций.

     Более того, в ст. 2 Определения агрессии указано, что применение вооруженной силы государством первым в нарушение Устава ООН является prima facie свидетельством акта агрессии, «хотя Совет Безопасности может в соответствии с Уставом сделать вывод, что определение о том, что акт агрессии был совершен, не будет оправданным в свете других соответствующих обстоятельств, включая тот факт, что соответствующие акты или их последствия не носят достаточно серьезного характера».

     Однако, на наш взгляд, самым позитивным моментом явился тот факт, что данное Определение перечислило перечень конкретных деяний, которые образуют преступление агрессии.⁹

     Объективизация  указанных целей при совершении агрессии состоит в том, что любой такой акт осуществляется вопреки (не в соответствии) с положениями Устава ООН. Как уже говорилось, применение вооруженной силы, вплоть до занятия территории другого государства, ограничения суверенитета и независимости последнего, возможны в целях самообороны или коллективной обороны государств-членов ООН (ст. 51 Устава ООН), а также с санкции Совета Безопасности для обеспечения и поддержания мира либо «подавления» актов агрессии.

     Примечательно, что именно такая объективизация целей ведения военных операций ставится многими в вину НАТО, предпринявшей военную операцию против Югославии в 1999 году.

     На  момент написания работы одной из наиболее острых международных проблем стал вопрос о проведении военной кампании против Ирака – недаром правительства США и Великобритании предпринимают все мыслимые усилия, чтобы получить санкцию Совета Безопасности ООН на проведение операции против Ирака для того, чтобы юридически их не смогли хотя бы косвенно обвинить в агрессии.

     Конечно, все определения агрессии были выработаны применительно к вооруженным  столкновениям государств как субъектов  международного публичного права. Однако, такое понимание агрессии стало  адаптироваться непосредственно в международном уголовном праве при определении преступности и пределов ответственности за совершение отдельными лицами преступлений против мира и безопасности человечества.

     Так, Проект Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, дублируя в качестве деяний, образующих состав агрессии, перечень Определения агрессии, содержит принципиально важное положение о том, что лицо, совершившее любое преступление против мира и безопасности человечества, несет за это индивидуальную уголовную ответственность и подлежит наказанию (ст. 3). В то же время, «судебное преследование какого-либо лица за преступление против мира и безопасности человечества не освобождает государство от ответственности по международному праву» (ст. 5).

     Таким образом, позволительно утверждать, что в международном уголовном праве сформировался перечень деяний, расцениваемых в качестве актов агрессии. Детальное определение таковых деяний в актах международного права является существенным позитивным моментом в плане обеспечения уголовной ответственности лиц, их совершивших.

     Более того, можно говорить о том, что  в международном праве акт агрессии может расцениваться двояко: как преступление, совершаемое индивидуально определенными лицами, и как преступление, совершаемое государствами и (или) корпоративным субъектом.

2.2. Круг субъектов уголовной ответственности за совершение агрессии

     Одним из основополагающих принципов современного международного уголовного права является принцип индивидуальной уголовной ответственности за совершение международных преступлений. Данный принцип полностью применим к определению субъектов уголовной ответственности за совершение актов агрессии, так как «лицо, которое совершило преступление, подпадающее под юрисдикцию Суда, несет индивидуальную ответственность и подлежит наказанию в соответствии с настоящим Статутом» (ч. 2 ст. 25 Римского Статута).

     Тем не менее, в литературе имеются указания на необходимость признания государства и юридических лиц субъектами преступления агрессии (равно, как и субъектами других преступлений против мира и безопасности человечества) по международному уголовному праву.

     Очевидно, что многие преступления против мира и безопасности человечества совершаются от лица государства (в том числе, например, развязывание и ведение агрессивной войны).

     Не  смотря на различные точки зрения, нормы действующего международного права не предусматривают ответственность государства по международному уголовному праву как таковому.

     Так, например, ст. 5 Определения агрессии устанавливает только «международную ответственность» государства за агрессивную войну против мира и безопасности человечества.¹⁰

     В 1983 г. Комиссия международного права, возобновив рассмотрение темы проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, попросила Генеральную Ассамблею уточнить, входит ли государство в число субъектов права, которым может быть вменена международная уголовная ответственность, «ввиду политического характера этой проблемы». В 1984 г. Комиссия международного права решила ограничить проект на нынешнем этапе уголовной ответственностью индивидов, что не препятствует последующему рассмотрению возможности применения к государствам понятия международной уголовной ответственности.

     В проект Кодекса включена специальная статья 4 «Ответственность государств», которая устанавливает, что «ответственность отдельных лиц за преступления против мира и безопасности человечества, предусмотренная в настоящем Кодексе, никоим образом не влияет на ответственность государств по международному праву» (ст. 3).

     В уже существующих и действующих  международных конвенциях, посвященных борьбе с международными преступлениями, проблема ответственности государств не решена, что справедливо рассматривается как их существенный недостаток.

     Вполне  естественно, что такая ситуация в международном праве вызывает серьезные разногласия и в доктрине по поводу ответственности государств за международные преступления, среди которых особое место занимает преступление агрессии.

     В доктрине существует довольно влиятельное направление, признающее уголовный характер такой ответственности. К примеру, иранский исследователь М. Фархад признает за государством возможность предстать перед судом за совершение преступления агрессии. При этом в качестве особенностей государства как субъекта международного уголовного процесса он называет долгое существование (намного превышающее, как правило, человеческую жизнь), более явный характер нарушения норм международного права и, следовательно, большую возможность доказательства совершения международного преступления со стороны государства, более высокий уровень гарантий возмещения причиненного ущерба по сравнению с индивидом, а также невозможность для государства укрыться от преследования в силу привязанности к определенной территории.