Военное искусство Чингисхана

Ст. 10. Старшие беки, которые будут начальствовать, и все воины должны, подобно тому, как, занимаясь охотой, отличать имена свои, означать имя и славу свою, когда занимаются войной; должны всегда молить усердно Бога и со смиренным сердцем просить украшение имени своего с восьми сторон, дабы древний Господь, пребывая в одном месте, с силою держал бы четыре стороны.

(Поощряются честолюбие  и религия как вдохновляющие  на воинские подвиги).

Ст. 11. Среди народа должно быть подобным теленку, маленьким и  молчаливым, а во время войны - подобным голодному соколу, который является на охоту: должно приниматься за дело с криком.

(Этой статьей подчеркивается  то напряжение энергии, которое  употреблено для войны, и тот  смелый наступательный дух, которым,  по мнению законодателя, должно  быть проникнуто ее ведение.)

Ст. 15. В смутах должно поступать  так, как поступал Даргай-Уха. Он ехал в смутную пору от племени хатакин, с ним было два нукера (спутники, свита). Издали увидели двух всадников. Нукеры сказали: "Нас три человека, а их два; ударим на них". Он сказал: "Как мы их увидали, так точно и они нас завидели: не следует нападать". Ударив лошадь плетью, он ускакал. После оказалось точно и истинно, что один из тех двух был Тимук-Уха из племени татар; около пятисот человек своих людей он посадил в засаду, а сам показался, чтобы, когда те три всадника напали бы на него, обратиться в бегство, заманить их туда и с помощью нукеров своих схватить их. Так как он (Даргай) понял то значение, то бежал и соединился с двадцатью другими нукерами, которых имел в окрестности, и все видел. Искомое этого есть то, что в делах необходима осмотрительность.(В ведении войны полководцу и вообще воину надлежит храбрость и решительность сочетать с осторожностью.)

Ст. 18. Подобно тому, как купцы наши, привозящие парчовые одежды и хорошие вещи в надежде барыша, становятся опытны в тех товарах и материях, и беки армейские также должны обучать мальчиков пусканию стрел и езде на конях, упражнять их в этих делах и делать их столь же смелыми и храбрыми, как опытные купцы в искусствах, которыми владеют.

(Подчеркивая значение  опыта в военном деле, законодатель  указывает обучение начинать  с молодых лет. Из этой статьи видно также, что в мирное время на строевых начальниках лежала обязанность "допризывной подготовки" молодежи.)

Ст. 20. Бек, жадный к вину и  водке, не может держать в порядке  дела тысячи, сотни и десятка, не может довести до конца. Простой  воин, который будет жаден к  питью вина, этот человек подвергается весьма большому столкновению, т.е. его  постигает великая беда...

(Пьянство понижает уровень  энергии у начальника, а солдата  может довести до антидисциплинарного поступка.)

Ст. 24. Численники (т.е. заведующие числами 10, 100, 1000 и т.д. - командный  состав): тысячники и сотники, должны каждый так содержать в порядке  свое войско и в готовности, чтобы  во всякую пору, как придет указ и  приказание, садились на коней, не ожидая, даже ночью.

(Требование от войск  под ответственностью начальников  постоянной "мобилизационной"  или боевой готовности.)"

Дополнением к этим статьям  Билика могут служить следующие статьи собственно Ясы:

Ст. 6. Правила подразделения  войск на десятки, сотни, тысячи и  тьмы должно быть сохранено. Этот порядок  позволяет собрать армию в  короткое время и формировать  командные единицы.

(Смысл этой статьи, вероятно, тот, что с роспуском армии  по домам части войск не  расформировываются, а продолжают  до новой войны существовать  в "потенциальном" состоянии.)

Ст. 7.Ко времени начала похода каждый воин получает оружие из рук  начальника, которому он подчинен. Он обязан содержать его в исправности  и перед сражением предъявлять  на смотр своему начальнику.

(Вероятно, речь здесь  идет об оружии тяжелом и  предохранительном, так как остальное  оружие у монгольского воина,  как у нашего казака, было собственное. Тяжелое оружие в мирное время хранилось в организованных казенных арсеналах.)

Ст. 9. Если кто-нибудь в битве, нападая или отступая, обронит  свой вьюк, лук или что-нибудь из багажа, находящийся сзади его  должен сойти с коня и возвратить владельцу упавшее; если он не сойдет с коня и не возвратит упавшее, то предается смерти.

Ст. 20. Он обязал войска по возвращении  их с похода (с битвы) некоторыми налогами на службу султану (хану), которые  они должны исполнить.

Ст. 22. Он поставил эмиров (беков) над войсками и учредил эмиров тысячи, эмиров сотни и эмиров десятка.

Ст. 24. Он запретил эмирам (военачальникам) обращаться к кому-нибудь, кроме  государя, а если кто-нибудь обратится  к кому-нибудь, кроме государя, того предавал смерти; кто без позволения переменит пост, того предавал смерти.

По Мирховенду:

Ст. 27. Он предписал солдат наказывать за небрежность, охотников, упустивших зверей в облаве, подвергать наказанию палками, иногда и смертной казни.

Ст. 18. Все воеводы обязаны  делать лично осмотр войску и вооружению до выступления в поход, представлять им все, с чем воин совершает походы, и осматривать все до иголки и  нитки. Если у воина не оказалось  какой-либо нужной вещи, начальник должен наказать его. Вооружение (легкое!) и  обмундирование воин должен делать за свои счет.(Как видно, в таком устройстве много сходства с порядком несения службы казаками, которые, вероятно, и заимствовали свой порядок из Золотой Орды.)"

Интересны еще следующие  статьи Ясы по Лэму:

Ст. 8. Запрещается под  страхом смерти начинать грабеж неприятеля, пока не последует на то разрешение высшего командования, но по воспоследованию такового солдат должен быть поставлен в одинаковые условия и ему должно быть позволено взять сколько он может унести при условии уплаты сборщику причитающейся императору доли.

Ст. 15. Каждый мужчина, за редкими  исключениями, обязан службой в армии.

Ст. 17. Всякий, не участвующий  лично в войне, обязан в течение  некоторого времени проработать  на пользу государства без вознаграждения.(Эта статья устанавливает "трудовую повинность" для всех, кто не несет личной службы в войсках в военное время, т.е. она провозглашает принцип, получивший в Европе практическое и юридическое осуществление только во время великой войны.)

Ст. 22. Должностные лица и  начальники, нарушающие долг службы или  не являющиеся по требованию хана, подлежат смерти.

Кроме приведенных статей Билика и Ясы было, наверное, еще много других, до нас не дошедших, которыми устанавливались различные обязанности военнослужащих. Но и приведенных достаточно для того, чтобы согласиться с мнением Плано Карпини, приписывающим Чингисову военному законодательству строжайшую дисциплину монгольского войска, выражавшуюся, между прочим, в том, что не бывало случаев оставления монгольскими воинами поля битвы, пока был поднят штандарт (значок) начальника. Железной дисциплине, заставлявшей людей отстаивать вверенное им дело иногда до последнего человека, Чингисхан обязан был успехом во многих своих делах. "Введенными мною порядку и дисциплине, - говорил он, - обязан я тем, что могущество мое, подобно молодой луне, растет со дня на день и что я заслужил благословение Неба, уважение и покорность земли".

Таким образом, у монгольской  армии XIII века мы видим осуществление  принципов вооруженного народа и  территориальной организации войска, которые в Европе получают всеобщее признание не ранее XIX столетия. И  надо сказать, что, быть может, никогда  эти два начала не оказались так  удачно примененными к

фактической обстановке, как  именно в кочевой Державе Чингисхана, жившей патриархальным, родовым бытом. Впоследствии, с покорением народов  иной

культуры, принципы эти не могли получить всеобщего применения, так что в последние годы царствования Чингисхана, а равно и особенно при его преемниках, мы видим в  монгольской армии вспомогательные  контингенты, организованные на иных началах, например путем принудительного  взимания или поставки местной властью  определенного числа физически  годных рекрутов от покоренных народов, - конечно, без соблюдения при этом территориального или родового принципа. Но составленное из кочевников ядро армии продолжало сохранять и далее основные начала своего устройства, являясь благодаря этому превосходным орудием войны в руках самого Чингисхана и той плеяды талантливых полководцев, которых он сумел создать при жизни и передать своим преемникам на монгольском троне.

При существующей благодаря  территориальной системе параллельности в организации войска и народа последний, по старому монгольскому обычаю, был разделен на три части, соответствующие наиболее крупным  организационным подразделениям армии, а именно: 1 - центр (кэль), во главе которого при Чингис-хане был поставлен Кая; 2 - левое крыло, или левая рука (восточная сторона, зюнгар) под начальством Мухали; 3 - правое крыло, или правая рука (западная сторона, барун гар), командование которым было вверено Боорчу. Назначая его на эту ответственную должность, Чингисхан сказал: "Избавляю тебя от наказаний за девять преступлений, будь темником и управляй этой западной страной до Золотых гор. Будь темником левой руки",-сказал он тогда же Мухали, - и управляй восточной стороной до гор Карауны". Здесь слово "темник" должно пониматься не в буквальном смысле как равнозначащее выражению "начальник тьмы", т.е. командир десятитысячного корпуса войск, так как таких корпусов в каждом крыле могло быть и по несколько, скорее темник означает здесь нечто вроде чина, подобно тому, как в современных армиях дивизионный генерал может командовать не только дивизией, но и корпусом и даже армией.

Эти темники в мирное время  являлись как бы военными генерал-губернаторами  над всем гражданским населением территорий левого, правого крыла  и центра, будучи наделены административными функциями, так же как и сотники и тысячники. Во время же войны они выступали во главе своих частей, оставив на местах заместителей до окончания войны.

В монгольской армии тьма была, по-видимому, наивысшей единицей постоянного состава. Хотя в летописях  упоминается и о единице "туг", соответствующей ста тысячам  и могущей быть приравненной к  частной армии по современной  терминологии, но на практике частные  армии у монголов составлялись из разного числа туменов, а, следовательно, не являлись единицами постоянного характера. Старшие вожди, на которых во время войны возлагалось командование такими крупными единицами, по Лэму, назывались "орхонами", по-нашему - воеводы. При Чингисхане их было одиннадцать человек.

Если теперь провести параллель  между организациями монгольской  и современных армий, то монгольские  сотни можно приблизительно приравнять к нашим эскадронам (казачьим сотням), тысячи - к десяти эскадронным полкам (такие полки имелись в России еще в царствование Николая I), тьмы - к кавалерийским корпусам, а  такие подразделения, как центр  и крылья, будут соответствовать  конным армиям (например, конные массы  в Северо-

Американскую междоусобную войну, конная армия Буденного 1920 г. и т.п.). В этой параллели отсутствует эшелон (дивизия) нашей современной организации.

Б.Я.Владимирцов это название применяет к племенным единицам численностью в две, три или пять тысяч, на которые могли подразделяться тьмы, составленные из разных племен, но если такое подразделение и существовало, то оно имело, вероятно, значение только административно-территориальное, так как в строевом отношении в монгольской армии, по-видимому, строго выдерживалась десятичная система.

Однако, установив такое  чисто внешнее сравнение между  монгольской армией и конными  массами, организованными если не по вполне современному, то по нормам не очень  отдаленного прошлого, следует тотчас же оговориться, что из некоторого, и притом далеко не полного организационного сходства между этими двумя объектами  сравнения вовсе не вытекает и  необходимость совпадения приемов  их боевых действий. Конница, например, времен Наполеона в своих построениях для боя не могла не считаться с уже весьма действенным влиянием в то время огня в бою, особенно артиллерийского, сравнительно с которым действие метательного оружия эпохи Чингисхана ничтожно. Нельзя также упускать из виду то обстоятельство, что европейские конные массы означенной эпохи составляли только часть вооруженной силы каждого государство и притом часть второстепенную, между тем вся боевая сила монгольской армии заключалась полностью в ее коннице, исполнявшей обязанности всех родов войск. При такой разнице в условиях мы видим в монгольском порядке компактные массы в глубоких строях, долженствовавших увеличить до возможных пределов силу удара (шока) с целью, например, прорыва центра противника, сбить одно из его крыльев и т.п.

Эта обязанность "тарана" лежала на тяжелой монгольской коннице, что и явилось, вероятно, причиной, по которой некоторые писатели монгольский  боевой порядок сравнивали с македонской  фалангой Александра. По мнению генерала М.И.Иванина, для проведения такой параллели нет оснований; и в самом деле, сходство между этими двумя боевыми порядками - правда, основанными оба на глубоких построениях войск - можно заметить разве только во время последнего акта боя, когда уже фактически производится удар по неприятельскому боевому расположению. Дело в том, что фаланга, состоя из тяжеловооруженной пехоты с сариссами (пиками) до трех сажен длиной, была крайне грузна, неповоротлива и, следовательно, малоспособна к маневрированию на поле сражения. При этом условии она должна была быть заблаговременно нацелена в избранную точку неприятельского фронта. Об охватах флангов противника, который к тому же всегда во много раз превосходил армию Александра численностью, не могло быть и речи; наоборот, обеспечение своих собственных флангов в бою составляло всегдашнюю заботу македонского полководца. Эта задача лежала главным образом на легкой пехоте, которая, кроме того, обязана была прикрывать фалангу с фронта от метательного оружия и боевых колесниц неприятеля. Таким образом, легкая пехота во время боевого наступления фаланги исполняла задачи преимущественно пассивного характера.