Виктор Гюго роман «Отверженные» как исторический источник

     В декабре 1819 года Гюго начинает выпускать  журнал "Литературный консерватор". Его название, взятое в подражание "Консерватору" Шатобриана, говорило как о политической, так и о  литературной направленности издания. Публикуемые здесь произведения свидетельствовали о роялистских, монархических симпатиях Гюго.

     Но  на протяжении жизни поэт и писатель меняет свои взгляды, отходя от роялистской позиции, и превращаясь в защитника народа от произвола «деспотической монархии». Июльскую революцию он уже встречает с восторгом.⁹

     Характеризовать роман «Отверженные» как исторический источник достаточно сложно, как и  любое художественное произведение. Однако отбросив субъективный взгляд Гюго на описываемые события вполне возможно добраться до правдивой истории.

     Об исторических взглядах Гюго писал Карл Маркс в предисловии ко второму изданию своей работы "18 брюмера Луи Бонапарта": "Виктор Гюго ограничивается едкими и остроумными выпадами против ответственного издателя государственного переворота. Самое событие изображается у него, как гром среди ясного неба. Он видит в нем лишь акт насилия со стороны отдельной личности. Он не замечает, что изображает эту личность великой вместо малой, приписывая ей беспримерную во всемирной истории мощь личной инициативы".¹⁰

     Несмотря  на то, что переворот Наполеона  III выходит за хронологические рамки работы, автор считает допустимым привести эти факты для характеристики исторической мысли Виктора Гюго.

     Он  придавал огромное значение исторической детали - особенностям языка, одежды, обстановки, хотя в его творчестве, надо сказать, правдоподобие "местного колорита" иногда вступало в противоречие с  неправдоподобием тех моральных  уроков, которые он стремился извлечь  из истории; "правда - справедливость" была для Гюго выше исторической правды.  Тем не менее, фактическая история в романе, несомненно, есть.

     Социальная  картина Франции второй четверти XIX века в романе «Отверженные» представлена достаточно хорошо. Гюго не мог не отразить в романе некоторых существеннейших сторон действительности, связанных с тремя основными социальными проблемами того времени, о которых говорится в предисловии. Это – «угнетение мужчины, принадлежащих к классу пролетариата, падение женщины по причине голода, увядание ребенка вследствие мрака невежества».¹¹

     Эпоху Реставрации Гюго видит следующим  образом.

     В истории не найдется эпохи, которая  походила бы на этот краткий период, начавшийся в 1814 году и закончившийся  около 1820-со вступлением в министерство господина де Вилель, исполнителя воли «правой». Улицы были полным – полны старыми филинами-маркизами, возвратившимися из эмиграции аристократами, выходцами с того света, «бывшими людьми», с изумлением взиравшими на окружающее; славное вельможное дворянство и радовалось и печалилось, что оно снова во Франции, испытывая упоительное счастье оттого, что снова видит родину, но и глубокое отчаяние оттого, что не находит здесь своей старой монархии. Знатные отпрыски крестоносцев оплевывали знать Империи, то есть военную знать; историческая нация перестала понимать смысл истории; потомки сподвижников Карла Великого клеймили презрением сподвижников Наполеона¹².

     Много внимания уделяется духовенству. Так  зажиточным, богатым кюре противопоставляется  «нищенствующий во имя бедных» епископ  Мириэль.

     Однако  основная часть данного сословия представлена клириками, содержащими  огромные дворцы и экипажи, их богатство  было сравнимо с драгоценностями  высшей титулованной знати, а яства  на их столе подобны пиршеству  короля¹³.

     Преувеличено, однако, не так уж далеко от правды. После Великой Французской революции положение церкви сильно изменилось. Многочисленные репрессии против духовенства, секуляризация земель церкви нанесли большой удар по престижу данного сословия. С реставрацией монархии им захотелось вернуть то, что у них было при старом порядке: землю, деньги, власть.

     Однако  во Франции уже выросло поколение  «людей первой республики», не знавших  старого порядка и не желавших к нему возвращаться. Отсюда недовольство церковью, которая пыталась укрепить свои позиции.

     Гюго  об этом умалчивает, либо сознательно  не пишет. В его романе нравственная позиция занимает слишком много  места, что составляет сложность  для выявления в нем исторических фактов. Однако указание о богатстве и власти священников находит подтверждение и во многих научных исследованиях.

     Конечно, как и любое другое сословие, духовенство  было неоднородным. Несомненно, что  во Франции XIX века были священники, с которых списан портрет Мириэля. Они сами были бедны и поэтому близки к народу. Об этом указывает и Манфред в своем исследовании. Но, были и те, кто ближе ко двору и аристократам, те самые реакционеры, желавшие вернуть былое величество.

     Хорошо  представлена жизнь каторжан и бывших заключенных на примере Жака Вальжана – заключенного, у которого был «желтый» паспорт, свидетельствующий о его заключении. Из этого можно сделать вывод, что жизнь ставших на путь исправления заключенный, бывших репрессированных, получивших амнистию, была очень тяжелой.

     К сожалению в историографии сложно найти сведения о жизни каторжан в заключении и после освобождения, поэтому следует доверять Гюго в описании этого явления.

     В паспорте каторжника указывалось имя  и фамилия, срок заключения и причина. Соответственно это было клеймо на всю оставшуюся жизнь. С таким  паспортом трудно было найти жилье, работу, гражданские права также  отсутствовали.

     Бывшие  заключенные если и могли найти  работу, то в основном самую тяжелую  и мало оплачиваемую. Часто они  работали за хлеб и ночлег¹⁴.

     Герой Гюго смог даже разбогатеть, открыв лавку  под чужим именем, но позже спасался бегством от правительственных преследователей и все потерял. С «желтым паспортом» у человека не было шансов на лучшую жизнь, видимо этим объясняется его участие в революции.

     Следовательно, данная категория французского общества эпохи реставрации вполне могла  составить и составляла оппозицию новому правительству.

     Так же социальное дно представлено беспризорниками. В главе «Немного об истории» представлена следующая картина. Париж кишел  тогда маленькими бродягами. Из статистических данных явствует, что полицейскими облавами на неотгороженных пустырях, в строящихся зданиях и под сводами мостов ежегодно задерживалось в среднем до двухсот шестидесяти бесприютных детей. При нынешнем столь еще несовершенном состоянии цивилизации существование таких распадающихся семей, которые стараются потихоньку освободиться от лишних ртов, равнодушны к участи собственных детей и выбрасывают свое потомство на улицу, не представляется чем-то из ряда вон выходящим. Отсюда происхождение безродных людей. Это печальное явление стало настолько обыденным, что сложилось даже особое выражение: «быть выкинутым на парижскую мостовую».

     Укажем  попутно, что старую монархию не беспокоило подобное небрежение к детям. Существование  некоторого количества праздношатающихся  и бродяг в низших слоях общества входило в интересы высших сфер и было на руку власть имущим. «Вред» распространения образования среди детей простого народа был возведен в догму. «Нам не нужны недоучки» – это стало требованием дня. А детское невежество логически вытекает из детской бесприютности.¹⁵

     Этот  факт очень интересен для исследования. Гюго дает сведения по социальной ситуации достаточно полно. Исследователи располагают  не столь значительными данными  по вопросу о социальном положении тех времен, поэтому роман «Отверженные» заслуживает внимания как источник сведений о Франции периода Реставрации.

     Историки  соглашаются и подтверждают ситуацию, описанную автором романа. Действительно состояние общества было тяжелым, оно находилось на гране взрыва, который и выразился в Июльской революции.

     Гюго  много внимания уделяет угнетенному, бедному, страдающему народу. Ведь, по сути, они составляли основную часть населения.

     Что касаемо крестьянства, то тут все  довольно предсказуемо и соответствует  действительности.

     «Я  не осуждаю закон. В Изере, в Варе, в Альпах, и в Верхних и в  Нижних, у крестьян нет даже тачек, они переносят навоз на себе; у  ник нет свечей, они жгут смолистую лучину и обрывки веревок, пропитанные смолой. Так водится в селениях Верхнего Дофине. Хлеб крестьяне пекут раз в полгода; они пекут его на высушенном коровьем помете. Зимой они разрубают этот хлеб топором и целые сутки размачивают в воде, чтобы можно было его есть. Сжальтесь же, братья, взгляните, как страдают люди вокруг вас!¹⁶».

     Тяжелое и бедственное положение крестьянства исследователи отмечают всегда. Это было и в эпоху абсолютизма, и во времена Великой Революции, о чем нам свидетельствуют такие явления, как вандея и шуанерия, таковым их положение и оставалось во времена Реставрации.

     После исторической эпохи внутренней и  внешней войн, подавления свобод, насилия  над личностью нельзя было ожидать  от французов образцового правосознания. Да и сами правовые механизмы взаимоотношений  граждан и государства еще  только складывались: в 1817 г. был принят избирательный закон, по которому право голоса получило около 100 тыс. наиболее состоятельных граждан; в 1818 г. - закон о парламентском контроле над государственным бюджетом; в 1819 г. -  весьма либеральный закон о печати. К тому же с началом правления Людовика XVIII наступил долгожданный мир, были урегулированы споры с державами антифранцузской коалиции, быстро стабилизировалось положение в экономике, деформированной десятилетиями войн¹⁷.

     Однозначно, это не был возврат к старым, абсолютистским порядком. Реформы проходили под лозунгом «Мир и конституция»¹⁸. Однако для крестьян реформы мало что меняли. Налоговое бремя по-прежнему ложилось тяжелой ношей на плечи крестьян.

     Во-первых, население подлежало двойному налогообложению, чтобы выплатить контрибуцию  в 700 млн. фр. по второму парижскому миру. Кроме того, на период от 3 до 5 лет Франция подлежала оккупации 150-тысячной армией антифранцузской коалиции, которую сама должна была и содержать¹⁹.

     Грабежам  и насилию оккупантов над мирным населением не было предела. К тому же они вывозили пушки, снаряды, более 5 тысяч картин, статуй было изъято у  Лувра и отправлено за границу.

     Наблюдается разгул белого террора. Арестовывали, приговаривали к казни по малейшему подозрению в республиканских настроениях, в симпатиях к Наполеону, за участие в революции.

     Манфред пишет о том, что в период Реставрации  в общественной жизни наблюдается  распря между клерикально-аристократической  реакции и лагерем буржуазного  либерализма. Одновременно с этим развивалась борьба народных масс против экономического гнета и политического бесправия²⁰.

     В рассматриваемое время не раз  поднимался народ на восстания.

     Авторы  Всемирной энциклопедии в этом с  Манфредом солидарны и придерживаются такой же концепции. ²¹

     В романе «Отверженные» наблюдается  наличие еще одного класса – это  пролетариат. Но данный термин к исследуемому времени не может быть применен. Несмотря на развитие капитализма, пролетариат  еще не сложился как социальный класс, поэтому будет ближе к действительности термин «рабочая сила».

     Так Гюго описывает угнетение рабочих  масс, эксплуатация их капиталистами. В романе наглядно представлен тяжелый  труд рабочего, большая продолжительность  рабочего дня, низкая заработная плата.

     Все это подтверждают К. Маркс и последователи его школы.

     Более подробно ситуацию описал А.В. Ревякин в статье «Революция и экономическое развитие Франции в первой половине XIX века».²²

     Причины возникновения избыточной рабочей  силы в деревне восходят к последствиям революции. Революционное законодательство освободило крестьянскую собственность  от феодальных пут и частично перераспределило земельный фонд в пользу крестьян. Крупное землевладение также устояло, поэтому в соперничестве с ним у мелкого крестьянского хозяйства было мало шансов. Также аграрное перенаселение в первой половине XIX века способствовало закреплению в сельской местности избыточной рабочей силы.