Татарское просветительское движение Ш. Марджани

    В Самарканде Ш. Марджани близко познакомился с одним из крупных ученых города - историком Абу Сайд ас-Самарканди. В "Вафийат ал-аслаф..." Ш. Марджани очень тепло отзывался о нем.

    Увлечение историческими сочинениями в  библиотеке этого ученого, знакомство с произведениями Ибн Хал-ликана, Ал-Масуди, Иакута ал-Хамави (ок. 1179-1229), Ибн ал-Асира (1160-1233), Хаджи Халифы (1609- 1657), Шамс ал-Дина ад-Димашки (1256-1327) и других авторов, повествующих о булгарах и их путешествиях в Багдад и Мекку, привели к тому, что в основе интересов Марджани наряду с мусульманской догматикой становится история. Как мы видим, этому способствовали и субъективные факторы.

    В Самарканде наставником его на этом поприще был Абу Сайд ас-Самарканди. Свой крупнейший труд "Вафийат ал-аслаф..." Ш. Марджани задумал написать по совету этого ученого.

    После возвращения из Самарканда в Бухару Ш. Марджани большое внимание уделяет  сбору всевозможных сведений по истории. Он также увлекается математикой. В  библиотеке Ш. Марджани имелись книги  по геометрии, переписанные собственноручно. В этой области знаний ему оказал помощь его единомышленник и друг Низам ад-Дин ал-Илхами.

    По  замечанию биографов, для переписывания  ценных исторических сочинений, приобрести которые ему было не под силу, он прибегал к помощи своих друзей и учеников, иногда просто нанимал  переписчиков на сэкономленные от повседневных расходов деньги. Многочисленные материалы, обнаруженные в библиотеке Ш. Марджани, написанные различными почерками, число  которых доходит до пятнадцати, красноречиво доказывают это. Как отмечают историки, помимо приобретенных им рукописей, Ш. Марджани вывез целый тюк выписок  из рукописей библиотек Средней  Азии.

    Мировоззрение Ш. Марджани начало складываться под влиянием древнегреческой культуры. Причем одним из каналов, посредством, которого Ш. Марджани знакомился с древнегреческой наукой и источниками, была арабоязычная и ираноязычная литература.

    Ознакомление  с этой литературой, а также обстоятельное  изучение восточных классиков расширили  кругозор Ш. Марджани, способствовали формированию у него относительно передового для своего времени мировоззрения, в конечном счете, подготовили предпосылки для восприятия им в последующем европейской и передовой русской культуры.

    Под влиянием этого прогрессивного для  своего времени наследия и общения  с людьми, влюбленными в историческую науку, у Марджани заметно повысился  интерес к проблемам национальной истории, что в итоге способствовало тому, что он стал ученым в этой области знаний.

    Свое  пребывание в Средней Азии, которое  явилось подготовкой, к его широко развернувшейся в Казани деятельности в области истории, Ш. Марджани посвятил в основном собиранию всевозможных редких книг и рукописей исторического содержания. Он снимал копии с монет, изучал в библиотеках арабские, персидские и турецкие хроники, посещал развалины старых дворцов. Приобретенные сведения он фиксировал в специальных тетрадях. Материалы, накопленные во время одиннадцатилетнего пребывания в Средней Азии, легли в основу многих его исторических произведений.

    Плодотворным  во всех отношениях был самаркандский  период жизни Ш. Марджани, где он учился в считавшемся лучшим в  то время медресе "Ширдар". Как и в Бухаре, он занимался в библиотеках, чередуя свои занятия переписыванием книг и преподаванием, чтобы зарабатывать себе на жизнь.

3. Жизнь просветителя в Казани.

    Отмечая своеобразие конкретно-исторической обстановки, в которой пришлось работать Ш. Марджани после возвращения из Средней Азии, известный теоретик литературы Дж. Валиди писал: "Как показывает история, в каждой нации в самом начале ее зарождения религия, наука и культура тесно переплетены, выступают вместе, даже в одном понятии. Вся наука как бы вытекает, выкристаллизовывается, формируется из религии. Религиозный характер носит и самопробуждение. Так сложилось и у нас. Ш. Марджани, как и другие представители татарского духовенства, был питомцем Бухары. Однако он своими знаниями, мышлением стоял особняком от них, более того, он разрушал их узкие традиционные рамки относительно науки, за что те восстали против него".

    Путь, пройденный Ш. Марджани в Казани, был  очень нелегок во всех отношениях, не исключая личной жизни, осложненной  дрязгами провинциального города, где  всеми делами, касающимися татарской  общины, правил один из самых влиятельных  богачей Ибрагим Юнусов, известный  во всей губернии как Узун Ибрай. Он был в близких отношениях с представителями царской власти в Петербурге. Назначение Ш. Марджани настоятелем 1-й Казанской мечети и главным преподавателем медресе при ней было осуществлено с его одобрения. Однако гордый и независимый Ш. Марджани, считающий образованность и ум выше богатства, решительно пресекает его вмешательства в учебные дела. Ш. Марджани очень скоро убеждается в беспочвенности своих надежд на реализацию при существующем строе принципов справедливой организации учебного процесса, которые он вынашивал еще в Бухаре и которые ему были дороги. Не желая поступиться ими, ученый встал в резкую оппозицию к правящей элите, во главе которой был вышеуказанный Ибрагим Юнусов, представлявший интересы феодально-клерикальной верхушки Казани. В результате он под различными предлогами был два раза лишен должности.

    Характеризуя  личность Ш. Марджани, следует отметить присущие ему высокие гражданские  качества. Как гуманист он постоянно  стремился помочь человеку труда. В  этом он видел и основную цель науки. Ш. Марджани отличался беззаветной  преданностью науке, безоговорочно  принося в жертву ей личное. Ученому были свойственны также непоколебимая стойкость идеалов, верность избранному пути и высокая принципиальность. Последние качества он высоко ценил у других. Для него превыше всего были истина и справедливость, и чуждо угодничество в любых его проявлениях. На замечания отца о необходимости придерживаться мнения большинства, чтобы не нажить себе врагов и неприятностей, Ш. Марджани отвечал: "Большинство" имеется и на

"суконном", но превыше всего истина, честность и благородство".

    Многочисленные  воспоминания современников позволяют  представить Ш. Марджани со стороны, так сказать, чисто человеческой. Эта была натура прямая, с избытком наделенная самыми притягательными качествами.

    И, естественно, человеку с такой принципиальностью  и честностью, выступившему против вековых предрассудков, очень трудно было работать в условиях дореволюционной России.

    Немалую роль в травле Ш. Марджани и в лишении  его должности сыграли мусульманское  духовное собрание и его глава  муфтий Салимгирей Тевкелев. Расследование доносов и жалоб на Ш. Марджани было поручено муфтием ярому врагу Ш. Марджани имаму села Кышкар Исмагилу Утямышеву.

    Подписывая 10 сентября 1874 г. свое решение об отстранении  Ш. Марджани от должности сроком на шесть месяцев, муфтий считал, что "...оно  ослабит гордость и упрямство Марджани".

    Будущее своего народа историк видел в  подрастающем поколении и поэтому  немало усилий потратил на реформу школьного дела и внедрение преподавания светских наук, упорядочение работы в медресе.

    Ш. Марджани видел закономерность сближения  и взаимодействия культур, разных по своим национальным истокам и  традициям. И поэтому он был далек  от противопоставления татар русским, а наоборот, выступая за преодоление  национальных барьеров, пропагандировал  необходимость изучения татарами русского языка и русских законов, поскольку татары живут бок - о - бок с русскими.

    Своим ученикам Марджани постоянно говорил, что "чем глубже копаешь золотоносную гору, тем больше добываешь руды. Русский язык подобен этой горе".

    Наряду  с пропагандой русского языка  он выступал за чистоту татарского языка, считал недопустимым смешивать  при разговоре различные языки, что привело бы в какой-то мере, по его мнению, к порче языка  и потере национальной самобытности народа.

    Ш. Марджани считал, что татары добьются прогресса не в Турции, как 

считали тогда некоторые, а у себя на родине - в России. Прогресс своего народа историк  связывал с общим прогрессом России.

    С сентября 1876 г. по май 1884 г. Ш. Марджани преподавал вероучение в Казанской татарской учительской школе, открытой для подготовки учителей русского языка. В течение восьми лет он был также членом педагогического совета этой школы. За эту деятельность реакционные круги мусульманского духовенства назвали Ш. Марджани миссионером, еретиком, предателем и всячески преследовали.

    Он  ориентирует путь развития татарского общества на европейскую и общечеловеческую культуру, высмеивая схоластику и  фанатизм мусульманских медресе, питомцы  которых лишь углубляют мрак и  усиливают бедственное положение  масс. По его мнению, знанию и ремеслу  не зазорно обучаться всюду и  везде, так как знание и просвещение  не имеют ни своей родины, ни своего особого языка.

    Заслуга Ш. Марджани состоит в том, что он заставил татар повернуться от Востока к европейской и русской культуре.

    Благоприятное влияние на формирование взглядов историка оказывают знакомство и постоянное общение с русскими учеными и общественными деятелями.

    Ш. Марджани считал необходимым знакомить  с жизнью своего народа и русских. Он находился в постоянном общении  с русскими учеными, оказывал им содействие в сборе памятников истории и  культуры татарского народа и в подготовке трудов о его прошлом.

    Связи и постоянное общение с учеными  Казанского университета расширили  кругозор историка, способствовали его  ознакомлению с русской и западноевропейской культурой и литературой.

    Ш. Марджани поддерживал также творческие связи с первым востоковедом среди  русских женщин, переводчицей произведений А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова на турецкий язык О. С. Лебедевой. Все это  способствовало в определенной мере приобщению татарского ученого к  русской и европейской культуре.

    Ш. Марджани активно участвовал в работе IV Всероссийского съезда археологов, состоявшегося в 1877 г. в Казани, где выступил со специальным докладом по истории Булгара и Казани. Это первый случай выступления татарских ученых на Всероссийском научном форуме.

    Ш. Марджани затрагивает, как правило, общемусульманские проблемы: вопросы  философии, юриспруденции и т.д., а также дает консультации своему ученику по тем или иным сложным  вопросам мусульманской догматики.

    Ш. Марджани окончательно сложился как  ученый-историк в казанский период своей жизни под влиянием петербургских  и местных ориенталистов и историков.

    Жизнь Ш. Марджани была многогранной, он много  путешествовал как по России, так  и за границей, посещал библиотеки, встречался с интересными людьми. Благотворной для его творчества оказалась также его переписка со своими учениками.

2. Влияние религиозного наследия Ш. Марджани на современное мусульманское сообщество.

    Ш. Марджани был ахуном, настоятелем Первой соборной мечети Казани, хаджием, помимо этого им написано по подсчетам Г. Баруди 29 книг, выдвинуты идеи религиозного обновления и национального самосознания татарами.

    Г. Ибрагимов пишет, что Ш. Марджани был первым из татар, который смог привлечь к себе всеобщее внимание, его заслугой он считает его занятия национальной историей, особенностей в его религиозных взглядах он не выделяет.

    Б. Шараф считает заслугой Ш. Марджани то, что он первым из татар стал известен в зарубежных странах в качестве ученого. Он сподобился быть имамом самой значительной казанской мечети в течение почти 40 лет, что позволило иметь необходимый материальный ресурс для занятия научным творчеством и, что немаловажно, позволило ему издать многие свои книги при жизни. Идеи, которые он пропагандировал, были высказаны и до него, но у его предшественников не было возможности их сделать достоянием широкой общественности. Соединение его учености с высоким общественно-религиозным статусом сделало Ш. Марджани символом целого движения, известного под именем джадидизма. Несмотря на прошедшее время религиозное наследие Ш. Марджани сохранило свою актуальность до сего дня, более того его подходы оказывают влияние на мусульманское сообщество нашей страны и сегодня.

    Ш. Марджани не был только книжным учёным, он был реальным имамом, руководителем медресе, варился в самом центре общественной жизни. Эта его линия интеллектуального влияния, его способа мусульманской работы и деятельности была продолжена Г. Баруди.

    Ш. Марджани оказал интеллектуальное влияние  на следующие поколения мусульманских  деятелей из татар.

    В Казани единственной незакрытой мечетью  в советский период была мечеть Марджани, в которой вживую сохранились  как бы в законсервированном виде все обычаи со времен Ш. Марджани, это  касалось практически совершения всех обрядов, вплоть до текста пятничных  хутб, поправленных в свое время  Ш. Марджани. Известно, что имамом этой мечети в период с 1967 по 1994 год был  Габделхабир хазрат Яруллин, ученик медресе «Мухаммадия». Мечеть Марджани, её костяк активных прихожан стали той базой, на которой шло исламское возрождение в Татарстане и Казани. Многие активисты этой мечети стали имамами других вновь открываемых мечетей. Габделхак хазрат Саматов, сложившийся в этой мечети как религиозный деятель, Т. Таджутдин, Габделхак хазрат Каюмов и другие многое сделали для распространения этого духа Ш. Марджани по всей республике. Может, они не называли это специальными терминами, но их религиозное понимание, ими исповедуемое видение Ислама было именно марджаниевское, то, что принято называть джадидизмом. В этой связи религиозное наследие Ш. Марджани дошло до нас не только через его книги, но что не менее важно и как видимый образ мусульманской, мечетной жизни. Традиция джадидизма в нашем народе не пресекалась, это живая традиция, и её мы, т.е. значительная часть мусульманского духовенства, продолжаем.