Татарское просветительское движение Ш. Марджани

Министерство  образования и науки РТ

Альметьевский государственный нефтяной институт

Кафедра гуманитарного образования и  социологии 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Реферат

По курсу: «История РТ»

На тему: «Татарское просветительское движение Ш. Марджани» 
 
 
 
 
 
 
 
 

Реферат выполнен студенткой гр.  41-72

Гильфановой Л.М.

Проверил  доктор исторических наук, профессор Корепанов К.И. 
 
 
 
 
 

Альметьевск 2012

Содержание:

Введение.

1. Шигабутдин Марджани - историк, философ и просветитель.
1. Путешествие просветителя в Бухару.
2. Самаркандский период в жизни Ш. Марджани.
3. Жизнь просветителя в Казани.
2. Валяние религиозного наследия Ш. Марджани на  современное мусульманское общество.

Заключение.

Список  использованной литературы. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Введение.

    Конец XIX –начало ХХ веков является периодом небывалого подъема образования  и просвещения в среде татар - магоемтан Поволжья и Урала. Связано это, в первую очередь, с инициативой, стремлениями и желаниями самого этноса и в меньшей степени с социальной политикой российского правительства.

    Не  секрет, что «среди народов, населяющих восточную часть России, татары-магометане занимают первое место. Процент грамотности  среди них очень высок даже по сравнению с русскими. Из какого бы сословия ни происходил татарин, он непременно знает начала вероучения, умеет читать и писать по-татарски.

    Муллы занимаются обучением детей за самую  ничтожную плату или даже бесплатно.

    В России трудно указать народ, у которого была бы так широко распространена грамотность, как у казанских  татар. Безграмотного татарина можно  встретить очень редко.

    Ш. Марджани «родоначальником прогрессивного движения среди татар».

    Истоки  движения за прогресс у татар следует  искать в духовной зрелости народа, выдвинувшего из своей среды людей, которых не устраивали старые традиции, сковывавшие их духовно-культурное развитие.

    Ш. Марджани был из тех, кто подготовил основу для освоения татарами западной культуры. 
 
 
 
 
 
 
 
 

1. Шигабутдин  Марджани - историк, философ и просветитель.

    Шигабутдин  ибн Багаутдин ибн Субхан ибн Абд-ал-Карим ал-Казани ал-Марджани родился по новому стилю 16 января 1818 г. в селе Ябынчи нынешнего Арского района Татарской АССР.

    Корни его родословной берут свое начало от деревни Марджан, чем и объясняется его прозвище - тахаллус ал-Марджани. Дед Ш. Марджани - Субхан ибн Абд-ал-Карим, уроженец деревни Чаки ал-Кубра (ныне Арский район ТАССР), был довольно просвещенным человеком своей эпохи. Он длительное время являлся имамом (настоятелем мечети) и мударрисом (учителем медресе) села Хусна, находящегося недалеко от Арска. Выдержав соответствующие экзамены у оренбургского муфтия ал-Бурундуки, он по указу получил должность муллы и мударриса. Ш. Марджани отмечает, что это был первый официальный указ, оформленный на русском языке и датированный 1811 г.

    Он  юношей уезжает в Бухару и устраивается в медресе "Турсуния", общается с просвещенными людьми, много читает классиков Востока-Хафиза, Саади, Навои, Физули и других. Несмотря на уговоры эмира Бухары Хайдара ибн Магсума, который, желая оставить его в Бухаре, сулил ему, то должность преподавателя, то прельщал карьерой судьи, Багаутдин, проучившись в Бухаре 12 лет, в 1814 г. возвращается на родину и начинает преподавать в деревне Ябынчи. В 1821 г. получив официальный указ на право продолжить свою прежнюю деятельность, он переезжает в деревню Ташкичу, где и остается до своей смерти.

    Дед и отец Ш. Марджани обладали большими познаниями в области истории, любили рассказывать о различных событиях минувшего. Ш. Марджани с детства  с большой охотой слушал эти рассказы и, вполне вероятно, что интерес к  истории сложился у мальчика уже  тогда, так как биографы отмечают его увлечение историей с ранних лет.

    Большая сосредоточенность, необычайная в  ребенке сила воли выделяли его среди  остальных детей в семье. Рано лишившись, матери, будущий ученый воспитывался в довольно суровой обстановке. По всей вероятности, между властным отцом  и сыном происходило немало стычек. Положение усугублялось тем, что мальчик рос под надзором мачехи. От нее Ш. Марджани немало доставалось. Во всяком случае, своих учеников он впоследствии не раз предупреждал: "Детей своих никогда не бейте! Особенно остерегайтесь бить по голове! Я в детстве натерпелся немало".

    Начальное образование Ш. Марджани получил  в медресе своего отца, в деревне  Ташкичу. Это медресе в свое время  было довольно известным в Казанском  крае. Не случайно Абдуссалям ибн Урай, учитель Батырши, стоявшего во главе  освободительного движения татаро-башкирских крестьян в XVIII в., был мударрисом этого медресе.

    Ш. Марджани не ограничивался изучением  предметов, преподаваемых в медресе, он часто засиживался в домашней библиотеке, прилагая немалые усилия для понимания арабских и персидских книг.

    Склонность  серьезно размышлять о прочитанном, стремление выяснить истинное положение вещей замечается у Ш. Марджани с юношеских лет. Уже в 15 лет он задавал учителям такие вопросы, ответить на которые было далеко не просто. В поисках удовлетворительного ответа он читает произведения различных авторов и, обнаруживая расхождения в толковании одних и тех же положений, стремится доискаться истины.

    С 17 лет Ш. Марджани принимает участие  в преподавании в медресе своего отца и, будучи неудовлетворенным учебником  по морфологии персидского языка, сам берется за его составление.

    В эти же годы он проявляет интерес  к исследованию древностей, читает надписи на надмогильных камнях, находящихся  невдалеке от родной деревни.

1. Путешествие просветителя в Бухару.

    По  сложившейся традиции медресе г. Бухары в первой половине XIX века в  силу отсутствия у татар светских учебных заведений являлись своеобразными "лицеями" и "благородными пансионами" для детей более или менее  зажиточных татар. И, естественно, родители Ш. Марджани, желая продолжить образование  сына, в 1838 году отправили его с  попутным торговым караваном на учебу в Бухару.

    Это путешествие, длившееся около семи месяцев, помогло ему познакомиться с жизнью различных народов, расширило в какой-то мере кругозор будущего ученого. Впоследствии, он говорил своим ученикам, что географию начал изучать по пути в Бухару.

    С приездом в Бухару в декабре 1838 г. Ш. Марджани начинает получать уроки  у одного из самых уважаемых мударрисов города - мирзы Салиха ал-Ходжанди, впоследствии о котором он вспоминал с большой благодарностью.

    В Бухаре Ш. Марджани близко познакомился с крупным ученым - Хусаином ибн Му-хаммед ал-Кирмани ал-Каргали, который имел библиотеку, богатую историческими сочинениями.

    Чем глубже Ш. Марджани погружался в традиционные схоластические "науки", преподаваемые в бухарских медресе, тем острее в нем росло недовольство учебной программой, в которой вообще не отводилось места светским наукам. Хотя Ш. Марджани и ставил перед своими мударрисами вопрос о необходимости некоторой реформы преподавания, успеха он не добился. Поэтому в последующем все свое внимание он уделял самообразованию.

    В Бухаре Ш. Марджани обосновался при  медресе "Кукельташ" и "Мирараб", но занятия посещал редко, в основном самостоятельно занимался в библиотеках.

    В библиотеках Бухары он знакомился с  трудами таких авторов, как Джалал ад-дин ал-Дувани (1426- 1501), Абу Хамид Мухаммед ал-Газали (1059-1111), Мухи ад-дин ибн Араби (1165-1240), которые почитались, в то время как непререкаемые авторитеты в области мусульманской философии и права, логики и теоретического богословия. Интерес к этим средневековым авторитетам богословия был у Ш. Марджани не случайным, так как "богословие представляло собой "наивысшее обобщение" социальной практики человека средневековья, оно давало общезначимую знаковую систему, в терминах которой члены феодального общества осознавали себя и свой мир и находили его обоснование и объяснение". К тому же он в эти годы был искренне убежден, что многие беды, отсталость его нации объясняются тем, что мировоззрение народа путаное, а экономический, социальный и политический упадок - следствие несоблюдения требований шариата. Поэтому в начале своей деятельности он много внимания уделял рассмотрению теологических и общемировоззренческих проблем.

    Первые  два-три года жизни на чужбине  не были особо плодотворными. Будущий  историк был далеко не в восторге ни от системы образования в Бухаре, ни от общей атмосферы в ханстве, он отдавал предпочтение Самарканду как центру науки и культуры. Это  подчеркивают лица, с которыми Ш. Марджани вместе жил и учился. Ш. Марджани говорил, что если бы он не встретил в Бухаре такого человека, как Низам  ад-Дин ал-Ил-хами, влюбленного в математику, то его бухарский период жизни можно было бы считать бесполезным.

    Как бы усиленно ни занимался Ш. Марджани в библиотеках, он не мог уединиться настолько, чтобы не заметить окружающей его гнетущей и мертвящей все  живое обстановки и не задуматься над смыслам происходящего. Уже после возвращения в Казань в своем письме Фаизханову, давая оценку учебной системе Бухары, он писал: "Спрашивается, как можно охватить все это? Допустим, охватили, а как запомнить? Допустим, и запомнили. Но, в конечном счете, какая польза от всего этого?". Следует отметить, что характеристика, данная Ш. Марджани системе обучения в Бухаре, полностью совпадает с определением другого ученого - Чокана Валиханова, который охарактеризовал Бухару, как "притон, вертеп ханжей - улемов, ишанов-серебряников, спорящих в продолжение нескольких лет только о внешних атрибутах веры".

    Ш. Марджани как продукт определенной социальной эпохи не мог не заметить многих проявлений патриархальщины  в феодальной жизни Бухары той  поры. И это, естественно, нашло отражение  в его трудах, написанных уже в Средней Азии.

    Так, в своем первом произведении "Извещение сынов эпохи о положении жителей Мавераннахра" будущий историк наряду с описанием положения жителей осуждает фанатизм мусульман Бухары, показывает низкий уровень преподавания, когда вместо занятий историей, философией, математикой и естественными науками ученики годами изучают богословские предметы, штудируют никчемные комментарии и субкомментарии. Опасаясь тех гонений, которые испытал на себе его предшественник Курсави, Ш. Марджани просил распространить это произведение лишь после своего отъезда из Бухары. И в других произведениях он критиковал нераспорядительность чиновников и произвол эмира, по чьей вине, по его мнению, некоторые библиотеки пришли в негодность.

2. Самаркандский период в жизни Ш. Марджани.

    Плодотворным  во всех отношениях был самаркандский  период жизни Ш. Марджани, где он учился в считавшемся лучшим в  то время медресе "Ширдар". Как и в Бухаре, он занимался в библиотеках, чередуя свои занятия переписыванием книг и преподаванием, чтобы зарабатывать себе на жизнь. Как свидетельствует отрывок из письма Багаутдина к своему сыну, Ш. Марджани от родителей получал небольшую помощь.

    В библиотеках Самарканда будущий  историк знакомился с трудами  Ал-Фараби (ок. 870-950), Ибн Сины (ок. 980-1037), Ал-Бируни (973-1048), Ибн Рошда (1126-1198) и делал из них выписки. Увлекался изучением наследия таких выдающихся поэтов Востока, как Абу ал-Касим Фирдоуси (984-1020), Омар Хайям (ок. 1040-1123), Муслихиддин Саади (1184-1291), Алишер Навои (1441-1501), от произведений которых веяло духом рационализма и гуманизма.

    Ш. Марджани показывал вклад других народов в арабскую культуру. Он приводил имена переводчиков с греческого, персидского, индийского и набатейского языков на арабский, посредством которых арабы приобщались к достижениям культуры завоеванных народов.

    Содержание "Мукаддима..." Ш. Марджани, где древнегреческой культуре и иранской культуре периода Сасанидов отводится примерно одинаковая роль, показывает, что научно-философская мысль средневекового Востока не только освоила, но и критически переработала духовное наследие прошлого, дополнила его собственной интерпретацией, оригинальными идеями и создала на этой базе новую, исторически самобытную и внутренне цельную теоретическую систему.

    Ш. Марджани, подобно западноевропейским просветителям, подверг 

наследие  прежних авторитетов строгому суду разума. Если авторитетность трудов предшественников не вызывала сомнений, он их принимал, в противном случае - неумолимо отвергал.