Судебник Ивана Грозного 1550 г.

tify">     1) Узаконения о полных холопах.  Полными холопами Судебник 1550 признает  тех же, которые признаны такими  и в Судебнике 1497, т. е. по  полной и по докладной грамотам, по сельскому ключу и тиунству, по рождению, по браку, по духовной и по приданому. [15, с. 238] Но Царский судебник вводит много нового относительно полного холопства: по нему, во-первых, дети, рожденные до холопства родителей, признавались свободными; во-вторых, по тиунству и по сельскому ключу холопство признавалось только с полной грамотой или докладной; в-третьих, холопам не позволялось продавать детей своих, рожденных от холопства; в-четвертых, при написании полной или докладной грамоты непременно должны были находиться свидетели, преимущественно близкие родственники того, на кого писалась полная или докладная; в-пятых, Царский судебник требует, чтобы отпускная холопу, написанная рукой его господина и подписанная дьяком, выдавалась только в трех местах: в Москве, в Новгороде и в Пскове; в Москве отпускная выдавалась боярами и дьяками приказов, управлявших разными городами, а в Новгороде и Пскове — тамошними наместниками; в-шестых, если на одном холопе положат две полные или докладные (т. е. если два господина заявят свои права на одного и того же холопа и представят крепости), то по Судебнику холоп признавался принадлежавшим тому, кто представил старшую полную или докладную, а чей документ моложе, тот не только лишался холопа и денег, заплаченных за него, но сверх того, если первый владелец холопа говорил, что холоп убежал, обокрав его, то приговаривался еще к оплате всего того, что украл холоп. В-седьмых, Царский судебник запрещает принимать в холопство служилых детей боярских и их детей, не бывших еще в службе, но не препятствует принимать в холопство отставленных от службы боярских детей.

        2) Узаконения о кабальных холопах. Царский судебник отличает кабалу заемную от служилой. Служилыми холопами назывались те, в кабале которых прямо записывалось, что они взяли у заимодавца столько-то денег с обязательством служить ему за проценты; они по уплате долга становились свободными, точно так же, как по Русской Правде закупы, а по Псковской судной грамоте — серебряники. Кабальные по заемной не обязывались служить заимодавцу; они считались полусвободными, а по уплате долга делались вполне свободными. По Царскому судебнику, во-первых, не позволялось писать кабалы на сумму свыше 15 руб. на одного человека; во-вторых, служилая кабала считалась действительной только тогда, когда она была скреплена боярской печатью и подписью дьяка; в-третьих, кабалы позволялось брать только на вольных людей, а отнюдь не на холопов, а кто возьмет кабалу с холопа, тот не только лишается денег, отданных ему, но и обязывается уплатить господину холопа все иски, если он покажет, что холоп убежал, обокрав его; в-четвертых, если в кабальной не записывалось, что давший ее обязан служить заимодавцу за проценты, то заимодавец не мог держать его у себя в усмирении, а иначе, если бы заимодавец стал держать у себя такого кабального, а кабальный, обокрав его, убежал бы, то заимодавец не имел права искать на нем и лишался как денег на кабальном, так и того, что он украл. [16, с. 231]

     3) Узаконения о наймитах. Первая  статья Царского судебника о  наймитах вполне сходна с подобной же статьей Судебника 1497. По этой статье наймит, оставивший своего господина, не дослужив срока или не исполнив условной работы, лишался найма. Но Царский судебник к этому добавляет, что если господин по окончании работы наймита не захочет заплатить ему условленной платы, а наймит уличит его в этом, то хозяин обязан выдать ему двойную наемную плату. 
 

5.2. О поземельном владении

  Царский судебник оставил неприкосновенным все те узаконения о поземельном владении, какие мы видели в Судебнике 1497, и только прибавил одно важное узаконение о праве выкупа вотчин родственниками. Чтобы обеспечить чем-нибудь покупателей и во избежание различных споров Царский судебник узаконивает: во-первых, внучата и дети не имеют права выкупать вотчин, проданных их дедом и отцом, право выкупа имеют только родственники по боковой линии родства; во-вторых, братья и племянники не имеют права выкупа вотчины, если они подписались свидетелями при совершении купчей на нее; в-третьих, выкупать вотчину можно только за ту сумму, за которую она продана; в-четвертых, братья и племянники продавшего вотчину не имеют права выкупать ее, если она была у продавца не родовая, а купленная; в-пятых, выкупивший вотчину в течение законных 40 лет должен держать ее за собой и продавать ее может только тем из своих родственников, которые не подписывались свидетелями при первой ее продаже, но продавать ее в чужой род он не может, иначе вотчина возвращается первому ее покупателю; в-шестых, если кто выкупит вотчину на чужие деньги с тем, чтобы держать ее на свое имя, и если об этом узнает первый покупатель вотчины, то она возвращается ему, а выкупивший лишается своих денег; в-седьмых, если кто хочет заложить свою вотчину постороннему человеку минуя своих вотчичей, то этот может принять ее в залог, но только по цене вотчины, а не давать за нее более, в противном случае при выкупе родственники заложившего выкупали ее по настоящей цене, а не по закладной; в-восьмых, если кто при обмене родовой вотчины на вотчину у постороннего человека брал земли меньше, а за остальное получал деньги, то в случае выкупа родственники могли требовать всю вотчинную землю, не касаясь денег. 
 

5.3. О крестьянском  выходе

  Царский судебник назначает для крестьянского выхода тот же срок, какой положен и в Судебнике 1497, но делает к прежним узаконениям следующие добавления: 1) он повышает цену за пожилое на 2 алтына; 2) лесными местностями он называет те, от которых до строевого леса не более 10 верст расстояния; 3) узаконивает брать за пожилое с ворот, т. е. с целого двора, а не с каждого строения; 4) Царский судебник прибавляет пошлины 2 алтына «за своз» (т. е. когда сбежал крестьянин с земли) и говорит, что «других пошлин нет», т. е. что господин по уплате этих двух пошлин не мог удерживать у себя крестьянина, хотя бы имел на нем другие какие-либо иски; 5) крестьянский хлеб, посеянный на земле владельческой, оставался за крестьянином, который мог сажать его после ухода с земель владельца в свою пользу, а владельцу земли заплатить за это «боран в два алтына». Относительно казенных податей Царский судебник узаконивает, что крестьянин должен платить подати только до тех пор, пока у него есть рожь в земле. По уходе с земли владельца крестьянин прекращал все свои обязательства относительно его; 6) крестьянин с земли во всякое время мог продать себя в холопство, для этого не полагалось никакого определенного срока; хлеб же, посеянный им на земле владельца, оставался за ним, если только крестьянин оплачивал его казенной податью, а иначе он лишался посеянного хлеба в пользу казны. 
 
 
 

     5.4.  О займе

  Займы по Царскому судебнику, во-первых, допускались с кабалой и без кабалы; но в случае бескабальных исков кредитор должен был представить свидетелей в доказательство своего иска, иначе такой иск не допускался. В кабальной прописывались как заемная сумма и проценты, так и срок платежа займа и процентов. Если же кредитор и должник захотят сделать отсрочку по займу, то эта отсрочка непременно должна была быть сделана с боярского доклада и за подписью дьяка, а иначе она теряла свое значение; во-вторых, в займах между купцами в случае несостоятельности должника Царский судебник следует тем же правилам, какие узаконены в Судебнике 1497, т. е. он делит несостоятельных купцов на несчастных и виноватых и определяет, чтобы первым выдавалась полетная грамота, по которой рассрочивалась уплата долга по годам и без процентов. Но к этим правилам Царский судебник добавляет еще следующие: 1) чтобы срок уплаты долга определялся в полетной грамоте сообразно оставшемуся капиталу должника; 2) в случае утраты занятых денег в разбое полетная грамота не должна иметь силы, когда разбойник будет пойман и с него взыщутся отнятые им деньги. 
 

     5.4. О купле

  Царский судебник требует, во-первых, чтобы при покупке поношенного платья на торгу или в лавке покупатель брал поруку на продавце, что это не краденое, и если кто купит без поруки, то в случае иска тем и обвиняется, что купил без поруки. Во-вторых, Царский судебник излагает правила при покупке и продаже лошадей. Эти правила следующие:

     1) при покупке лошадей в Москве и в Московском уезде клеймить их в Москве у государевых пятенщиков, а пятенщикам записывать лошадей в книге и брать за пятно пошлину по старине;

     2) при покупке или мене лошадей  по городам и волостям пятнать  лошадей у наместников или  волостелей; записывать в книги продаваемых или обмениваемых лошадей земскому дьяку, а книги хранить у целовальников; пятенщикам за пятно брать по деньге с купца и продавца, целовальнику же и дьяку в предупреждение споров образчик клейма записывать в книгу;

     3) если кто купит или променяет лошадь в своей волости и в тот же день не запишет ее в книге и не заклеймит, а в том его уличат, то наместнику или волостелю и пятенщику полагалось взять с него пропятенья 2 руб. А если кто стал бы предъявлять свои права на лошадь, которую покупатель не заклеймил у пятенщика, и искать других пропаж при лошади, то покупатель, не заклеймивший лошадь, признавался виновным и не только лишался лошади, но и уплачивал весь иск, предъявленный на него;

     4) боярские дети точно так же, как и прочие жители, должны были пятнать покупаемых и обмениваемых лошадей, но во время военного похода они могли покупать лошадей и без клейменья, а в случае иска на купленную лошадь представляли только свидетелей, 5 или 6 чел.;

     5) если кто купит лошадь не  в своем уезде или волости, должен был пятнать ее там, где купил, а если приведет ее домой не пятненную, должен платить пропятенье.

     Все эти правила были известны на практике еще задолго до издания Царского судебника, мы их встречаем в разных уставных грамотах XIV—XV вв. Царский судебник только дал больше форм и определений пятенью и предоставил его или царскому пятенщику, или наместникам и волостелям, тогда как прежде право пятенья принадлежало нередко частным землевладельцам, монастырям и знатным вотчинникам. 
 
 

Заключение

     Судебник  1550 г. отразил укрепление основ централизованного государства, усиление власти московского князя, а затем царя, дальнейшее развитие крепостного права. Это были реальные законы, кодифицировавшие уставы и грамоты разных территорий государства.

     Если  Русская Правда была сводом обычных  норм и судебных прецедентов, то Судебник стал прежде всего, инструкцией для  организации судебного процесса.

     Основы  правового регулирования административно-управленческой деятельности, нашедшие отражение в  мерах по перестройке аппарата управления и переходе от построения его на территориальных началах к функциональному, были направлены на обеспечение внешней и внутренней безопасности, подавление проявлений классовой борьбы, развитие производственных сфер, в которых было заинтересовано государство. Административное законодательство складывалось по двум основным направлениям. Во-первых, по функционально-структурному, ряд правовых актов и практическая юрисдикционная деятельность способствовали закреплению и становлению системы управления государством, устанавливали их состав, внутреннюю структуру, порядок деятельности и делопроизводства. Во-вторых, законодательство и правительственные мероприятия определяли основные направления государственно-управленческой деятельности. В создании специального функционально-отраслевого управления в различных сферах деятельности государства большую роль сыграло привлечение дворецких и дьяческого аппарата к решению важнейших государственных дел, к управлению.

     Характерной чертой Судебника 1550 г. является стремление улучшить отправление правосудия и поставить его под контроль представителей местного населения. Судебник подтверждает старый обычай, чтобы в суде назначаемых царем наместников и волостелей присутствовали старосты и «судные мужи» или «лучшие мужи» из местного населения. Судебник 1550 г. развивает нормы, прописанные в Судебнике 1497 г., сообразно с изменившимися обстоятельствами в жизни государства.

     Итак, в XV - первой половине XVI вв. формируются основы административного законодательства, отразившие основные направления административной деятельности Русского централизованного государства. Правовые акты определяют структуру, компетенцию и внутренний порядок деятельности органов управления, их делопроизводство. В этот период формируются и нормы права, регламентирующие отношения между государством и подданными в управленческо-административной сфере и политической жизни общества, закладываются основы последующего развития права России.

     Судебник 1497 года (великокняжеский) должен быть признан первой попыткой общерусского Уложения, осуществлением же этой попытки является Судебник 1550 года (царский).

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Список использованных источников

1. Под ред. О.И.Чистякова/История отечественного государства и права, изд: Бек ,Москва 1997 г. – с. 328
2. И.А.Исаев./История государства и права, изд: Юристъ,1996 г. – с. 322.
3. А.А.Зимин. / «Реформы Ивана Грозного», М., 1960 г. - с. 586 
4. Исаев И.А./«История государства и права России» Москва, изд. «Юрист», 2000 г. - с. 469.
5. «Российское законодательство X-XX веков. В девяти томах. Т.1. Законодательство Древней Руси» Москва, изд. «Юридическая литература», 1984 г. - с. 328.
6. «История отечественного государства и права. Часть II» Москва, изд. «Юридический колледж МГУ», 1996 г. – с. 257.
7. Рогов В.А./История государства и права России. М. 1995 г. – с.221.
8. Ерошкин Н.П./История государственных   учреждений дореволюционной России. – М.: Высшая школа, 1968 г. – с.174.
9. Зимин А.А./Россия  на  рубеже  XV-XVI  столетий.  Очерки  социально-политической истории. – М.: Наука, 1982 г. – с.216.
10. Золотухина  Н.М./Развитие  русской  средневековой   политико-правовой мысли. – М.: Юрид.лит, 1985  г. – с.311.
11. Исаев И.А., Золотухина Н.М./История  политических  и  правовых  учений России XI-XX вв. – М.: Юрист, 1995 г. – с.170.
12. Карамзин Н.М./История государства Российского.  Ростов-на-Дону,  Из-во "Феникс", 1994 г. – с.228.
13. Кобрин В.Б./Власть и  собственность  в  средневековой  России.  –  М.: Мысль, 1985 г. – с.196.