Советская власть и церковь 1920-1930гг

      В секретном письме членам Политбюро  ЦК РКП (б) 19 марта 1922 года В.И. Ленин  предложил на съезде партии устроить тайное совещание всех, или почти  всех, делегатов, совместно с главными работниками ГПУ, НКЮ и Ревтрибунала, чтобы провести решение съезда о  проведении изъятия ценностей «с беспощадной решительностью. … Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет, ни о каком сопротивлении они не смели и думать».

      Вслед за этим по стране прокатилась волна  кровавых столкновений, арестов и  расстрелов священнослужителей и мирян, пытавшихся спасти церковные реликвии.

      В том же письме Ленин указывал на то, что «самого патриарха Тихона … целесообразно не трогать. Надо дать секретную директиву Госполитупру (ГПУ), чтобы все связи этого деятеля были как можно точнее и подробнее наблюдаемы и вскрываемы. Обязать Дзержинского и Уншлихта лично делать об этом доклад в Политбюро еженедельно».

    Повод для расправы с неугодным патриархом нашелся в 1921 г., во время небывалого голода, разразившегося в России. Большевики стали изымать все церковные  ценности. Патриарх охарактеризовал  действия властей как «акт святотатства». За сопротивление диктатуре пролетариата весной 1922 г. он был привлечен к  судебной ответственности и содержался под стражей сначала в Донском  монастыре, а затем во внутренней тюрьме на Любянке. Многие ожидали колоссального судебного процесса.

    В это время внутри самой Церкви произошёл «обновленческий» раскол, вожди которого рвались к власти. Что бы спасти Церковь от окончательного уничтожения, патриарх, сам мужественно  переносящий все лишения, вынужден был сделать трудный выбор. В  этих условиях Тихон написал заявление  в Верховный суд РСФСР. Он выразил  «раскаяние» в своих «антисоветских действиях» и заявил, что отныне он «Советской власти не враг».

    До  самой смерти патриарх твердо руководил  Церковью. 7 апреля 1925г. святейший патриарх Тихон скончался со словами: «Слава тебе, Боже». 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

2. Стимулирование раскола церкви

    Задолго до революции в Русской Православной Церкви существовали группы верующих, выступавших за освобождение церковной  жизни от государственного контроля, упрощение обрядов, сближение духовенства  и мирян. Позднее их стали называть «обновленцами». После ареста патриарха  Тихона руководители «обновленчества» - священники А.И. Введенский и В. Д. Красницкий попытались захватить руководство в Русской Православной Церкви, имея за  своей спиной могущественного союзника – советскую власть.

    Большевики  поддержали «обновленцев», надеясь, что  таким образом власть получит  полностью контролируемое  церковное  руководство. В 1922г. возникла «обновленческая» организация, получившая название «Живая Церковь». Во главе её встал Красницкий. В 1925г. в Москве был проведен Церковный Собор, на котором «обновленческое» духовенство низложило патриарха Тихона. Советская власть на Соборе была объявлена «единственной истинно христианской властью».

    Из  письма Ф.Э,Дзержинского (председателя ВЧК) М.Я.Лацису (зав. отделом ВЧК), декабрь 1920 г.: «…Мое мнение: церковь разваливается, этому нам надо помочь, но никоим образом не возрождать ее в обновленной форме. Поэтому церковную политику должна вести ВЧК, а не кто-либо другой… Лавировать может только ВЧК для единственной цели разложения попов».⁴

    По  новому и наиболее полно рассмотрены  ключевые проблемы взаимоотношения  государства и церкви в первое советское десятилетие в книгах В.А.Алексеева. Он одним из первых заявил, что «прежняя картина церковно-государственных отношений, мягко говоря, страдала неточностями, искажениями». Многие выдвинутые автором идеи нашли подтверждение в опубликованных позднее работах других авторов.

    Нельзя  не согласиться с В.А.Алексеевым, склонным рассматривать акты сопротивления  верующих как результат провокации властей с целью обвинить духовенство  в подстрекательстве. В.А.Алексеев высказал мнение, разделяемое многими современными религиоведами и историками, в том числе православными, будто бы кампания по изъятию почти повсеместно за редким исключением прошла спокойно, а проявившиеся акты сопротивления - это стереотип, сознательно навязываемый властями. На наш взгляд, эта точка зрения корректируется новыми источниками (регулярные сводки ГПУ) об актах сопротивления, прокатившихся по стране весной 1922 г. Вопрос заключается в соотношении масштаба сопротивления, широкой волны протеста и его стихийного характера, вопреки сфабрикованного властью обвинения в контрреволюционном заговоре против Советской власти». «В изъятии церковных ценностей В.И.Ленин видел единственно простой и быстрый способ решения проблемы голода. Насколько можно судить из документов, прежде всего секретного письма В.И.Ленина от 19 марта 1922 г., истинные цели кампании по изъятию выходили за рамки решения проблемы голода .»⁵

    Сознавая  опасность, нависшую над Церковью, патриарх Тихон покорился советской власти. В 1923 г. патриарх Тихон был освобожден, это резко ослабило позиции «обновленцев». В 1926 г. бывшие «союзники» стали подвергаться таким же гонениям со стороны советской  власти, как и ранее сторонники патриарха.

    «Обновленцы»  стали искать способы примирения с «тихонцами», обещая им дальнейшие уступки. «Что разделяет нас? – обращался к тихоновскому епископату обновленческий Синод. – Если вас смутили революционные порывы обновленческих групп, их стремительная ломка церковно-административного аппарата, их планы будущего реформаторства, их внутренняя вражда и разделения, то ведь еще Собор 1923 г. положил предел их реформаторству, оставив неприкосновенными и догмы, и таинства, и богослужебный чин».

    Руководство обновленческой церкви готово было отказаться даже от тех немногих реформ в укладе церковной жизни, которые санкционировал Собор 1923 г. В частности, оно свело  до минимума хиротонию женатых епископов, практически перестало разрешать  своим клирикам второй брак, не возражало  против возврата к старому стилю и т.п. От первоначального реформаторства обновленцев ничего не осталось, и само обновленчество окончательно выродилось как реформаторское движение, полностью отказавшись от попыток модернизировать традиционное Русское православие. Осталось одно – удержать под своим влиянием хотя бы часть церковных приходов и избежать безоговорочной капитуляции перед Тихоном.

    Почувствовав  слабость обновленцев, Тихон и его  окружение не шли ни на какие компромиссы, третируя их как «раскольников» и  требуя раскаяния в «грехе разрушения церковного единства». Не помогали обновленцам  и их попытки уличить патриарха  в неискренности по отношению  к Советской власти – Тихон не сходил с позиции лояльности. Верность этой позиции он подтвердил и в своем завещании, обнародованном «Известиями ВЦИК» 15 апреля 1925 г. – через несколько дней после смерти патриарха.

    Завещание Тихона свидетельствовало о том, что он понял: только на путях политической переориентации церкви можно если не предотвратить, то хотя бы замедлить  дальнейшее усугубление кризиса  традиционного русского православия.

    Развивая  мысль об организаторах раскола - Л.Д.Троцком, Ем.Ярославском, ГПУ, Алексеев признал, что встав на сторону обновленцев, власть все более втягивалась во внутрицерковные дела, что явно противоречило декрету об отделении. Заслуживают внимания данные В.А.Алексеевым объяснения вопроса о «неестественной смерти» патриарха Тихона. «Из так называемого "предсмертного завещания» не вытекает, что оно было задумано патриархом, как предсмертное обращение».⁶

    Смерть  Тихона оживила надежды обновленцев  на возможность компромиссного соглашения с тихоновцами. Обновленческий Синод предложил им забыть прошлые распри и совместно провести новый поместный собор с целью полного преодоления церковного раскола. Однако преемник патриарха Тихона митрополит Петр (Полянский) отверг идею совместного собора и призвал епископат, духовенство и мирян тихоновской ориентации игнорировать подготовку к собору. Этот призыв возымел свое влияние: от тихоновской епархии на обновленческий собор (проходил с 1 по 10 октября 1925 г. в Москве) – прибыли лишь 15 делегатов, сто составило только неполных 4% его участников.

    Проанализировав взаимоотношения обновленцев с  тихоновцами, собор 1925 г. признал, что «всякие дальнейшие призывы, обращенные к тихоновской иерархии, бесполезны», и призвал обновленческое духовенство активизировать разъяснительную работу среди рядовых прихожан тихоновской ориентации с целью привлечения их на свою сторону. Одновременно собор санкционировал отказ обновленческой церкви от проведения, каких бы то ни было реформ не только в области вероучения и обрядности (от них отказался собор еще в 1923 г.), но и в церковно-бытовой сфере, против чего предыдущий собор не возражал. Практически это означало самоликвидацию обновленчества как реформаторского движения.

    Но  крах обновленчества нельзя воспринимать как свидетельство полной безрезультатности  этого движения. Своим появлением оно ускорило разрыв основной массы  священнослужителей с внутренней и  внешней контрреволюцией, стимулировало  переход всей русской православной церкви на позицию лояльности к Советской  власти. Именно обновленчество выдвинуло  идею модернизации традиционного русского православия, которая стала воплощаться  в жизнь уже после того, как  само обновленческое движение ушло с  исторической арены, и было восстановлено единство русской православной церкви, возглавляемой патриархом. 
 
 
 
 
 
 
 

    Глава 2. Антицерковные гонения 30-х годов

    Восьмого  апреля 1929 г. Президиум ВЦИК принимает постановление "О религиозных объединениях", которое с небольшими изменениями и дополнениями действовало вплоть до 1990 г. Оно законодательно закрепило ставшее к этому времени господствующим мнение о том, что религиозные общества не вправе заниматься какой-либо деятельностью, кроме как удовлетворением религиозных потребностей верующих, и преимущественно в рамках молитвенного здания, что следует вытеснить религиозные объединения из всех сфер жизни общества, где они имели право действовать. Их деятельность обуславливалась множеством ограничений и регламентаций.

    В тот же день для рассмотрения вопросов, связанных с деятельностью религиозных  объединений, была образована в Постоянную комиссию по вопросам культов под председательством П.Г. Смидовича и в составе представителей таких ведомств, как НКВД, Наркомюст, Наркомпрос, ВЦСПС и уполномоченного ОГПУ при СНК РСФСР.

    Продолжением  решения «церковного вопроса» стал XIV Всероссийский съезд Советов, на котором много внимания было уделено религии в Советском обществе. Там был совершен еще один шаг к законодательному закреплению административного диктата в отношении религиозных организаций. Съезд изменил статью 4 Конституции РСФСР. Вместо признания за гражданами «свободы религиозной и антирелигиозной пропаганды» отныне она гарантировала лишь «свободу религиозных исповеданий и антирелигиозной пропаганды».

    В июне 1929 г. состоялся II съезд Союза воинствующих безбожников (СВБ существовал с 1924 по 1947 год), на котором было решено следующую пятилетку провести как «безбожную»: в первый год планировалось закрыть все духовные школы, во второй - провести массовое закрытие храмов и запретить издание религиозной литературы, в третий - выслать всех служителей культа за границу, в четвертый - закрыть оставшиеся храмы всех религий, в пятый - закрепить достигнутые успехи. Авторы полагали, что к 1 мая 1937 года «имя бога должно быть забыто по всей территории СССР».

    НКВД  поддерживал подобные настроения, и  в своих инструкциях местным  органам НКВД и советским работникам указывал на необходимость активизации  работы на «религиозном фронте».

    Начавшийся 1930 год характеризовался продолжением натиска на религию и церковь. На местах прибегали к незаконным административным мерам: закрывали  церкви, изымали культовое и иное имущество, арестовывали служителей культа и не допускали их на «свою» территорию, снимали колокола и изымали у верующих иконы из домов, запугивая их введением специального налога на них.

    Сложившаяся ситуация не могла не найти отклика  среди населения. В архиве УФСБ Курской  области содержится письмо председателю ВЦИК

    М.И. Калинину, автором которого предположительно является Филипп Кунашко. Этот документ сразу признали антисоветским, и судьба сочинившего его была предрешена. Вот наиболее характерные выдержки из него.

    «Михаил Иванович! Неужели Вы не видите, что дальше в таком положении жить нельзя. Вы всеми способами издевались, глумились, терзали, пытали, морили голодом русский народ. И если бы народ предвидел, что Вы ему преподнесёте такую «свободу» – рабство, он бы за Вами не пошел.… Всем планом разорения России руководят из-за границы, а тут – исполнители…

    Вы  проповедуете атеизм, но посмотрите на себя – атеисты ли Вы? Истинный атеист безразличен к религии. А Вы, отвергая бога, боретесь до упаду с ним. Преследуете за веру в бога, издеваетесь. Понашивали из облачений ермолок, туфель и этим самим себя осмеиваете, так как носите изображение креста на парче ермолок.

    В Конституции Вы обещали свободу  вероисповедания, а на деле караете  за это как за преступление, даже хуже. Ведь если партиец обворует казну, пьянствует, бесчинствует, его, в крайнем случае «за удальство» переведут на повышение (это наказание), а за то, что человек ходит в храм, только за это, его лишают избирательных прав и высылают на Соловки, а родных клеймят позором. Значит, по-вашему, честнее быть вором и убийцей, чем веровать в истину...»