Сепаратистские движения в странах Западной Европы

   В состав Бермуд входят 150 островов и рифов, из которых обитаемы около 20-ти и 10 соединены  мостами и путепроводами и  образуют главный остров — Мейн-Айленд.

   Бельгия. Сепаратизм. — Королевство Бельгия было образовано после революции 1830 года, когда её провинции вышли из Нидерландов. В 1839 году к Бельгии отошли значительные территории от Великого герцогства Люксембург и провинцию Лимбург из Нидерландов. В настоящее время Бельгия разделена на три субъекта федерации — автономные регионы (Фландрия, Валлония и столичный Брюссель) и три общины (фламандскую, франкоговорящую и немецкую). По численности населения доминируют  фламандцы (58 %) и валлонцы (32 %). Валлоны говорят на французском языке, который наряду с фламандским является государственным. Фламандцы последовательно выступают за Европу регионов, а не Европу стран. Сепаратизм в Бельгии обусловлен нежеланием экономически процветающей Фландрии субсидировать Валлонию. Крайним проявлением этого сепаратизма является  стремление к образованию независимого  фламандского государства. У бельгийцев есть поговорка «чтобы отстоять свою позицию, нужно найти вешалку,  на которую её можно повесить». Поэтому благодаря принципам европейского регионализма удается найти компромисс между местными региональными общинами. 

   Королевство Бельгия с 1993 года состоит из трех регионов с широкой автономией –  Валлонии, Фландрии, а также Брюссельского столичного округа. Основные политические силы страны разделены по территориальному и языковому принципу. В коалиции Летерма две партии представляют христианских демократов и либералов нидерландскоговорящей Фландрии, а еще две аналогичные партии плюс франкофонские социалисты – франкоговорящие Валлонию и Брюссель.

   Небывало  затяжной характер правительственному кризису в Бельгии придали  усилившиеся сепаратистские тенденции. Они проявляются в основном во Фландрии. Ее политические силы известны идеями перераспределения полномочий между центром и регионами  в пользу большей самостоятельности  последних. Эти настроения подпитываются экономическими успехами Фландрии, где сосредоточено 60% населения страны. А крайне правые партии вроде Фламандского блока даже выдвигают требования независимости Фландрии. Но в Валлонии и Брюсселе все это считают потенциально опасным для государственности королевства.

   Поэтому главным камнем преткновения в кризисе  стал вопрос о госреформе. Он был поставлен в коалиционных переговорах после июньской победы Летермом. Желаемые конституционные изменения предусматривают передачу регионам ряда важных прерогатив, относящихся к компетенции федерального правительства и парламента. Это вызвало протесты.

   В декабре  король бельгийцев Альберт II призвал  фламандцев и валлийцев преодолеть разногласия и, поручив теперь уже  экс-премьеру Ги Верхофстаду создать временное правительство, обеспечил условия для дальнейших поисков выхода из тупика. В ходе кризиса решение многих дел было практически заморожено. Бельгия не могла позволить себе жить еще дольше без дееспособного правительства. Коалиционеры согласовали основные наметки налоговой реформы, политики в сфере труда, обещая создать 200 тыс. новых рабочих мест, а также принципы предоставления гражданства иммигрантам.

   Но  главный предмет спора, касающийся распределения компетенций между  регионами и федеральным центром, разделивший нидерландско- и франкоговорящие партии и составные части страны, с окончанием кризиса не решен. Сторонникам «государственной реформы» пришлось отказаться от включения этого вопроса в коалиционный договор. Но как сообщают из Брюсселя, тема не закрыта. Ее обсуждение лишь отложено до лета. А следовательно, это будет главным испытанием для правительства Ива Летерма.

   Раздел  страны (если он состоится) будет отнюдь не безболезненным. Главный камень преткновения – Брюссель. Столица  страны выделена в отдельную административно-территориальную  единицу. Исторически это фламандский  город, однако большинство столичного населения говорит по-французски. Прямо в центре города между валлонами  и фламандцами вспыхивают постоянные перебранки относительно того, кому же принадлежит город, и спор этот грозит перейти мирные рамки. Вполне возможно, что в Брюсселе появится какое-то подобие «берлинской стены».

   Помимо  этого, также не исключено, что живущие  на востоке немцы захотят присоединиться к Германии. Стоит также заметить, часть исторической Фландрии входит в состав Нидерландов (Голландии), а  фламандцы отнюдь не считают себя с голландцами единым народом (фламандцы  – католики, голландцы – протестанты-реформаты). Так что волна сепаратизма и перекройки границ может захлестнуть эту богатейшую и благополучную часть Европы.

   Дополнительный  интерес к происходящему в  Бельгии обеспечен тем обстоятельством, что именно в Брюсселе расположены  штаб-квартиры Евросоюза и НАТО. Получается любопытный поворот - независимость  Косово и «косовский прецедент», за который так радеют в вышеозначенных организациях, грозит нанести первый удар по городу, в котором расположены  их штаб-квартиры. Таким образом, история  уже готова преподнести урок тем, кто никак не хочет посмотреть на возможные последствия своих  действий на Балканах.

   Германия 

   Турки в Германии (нем. Türken in Deutschland, тур. Almanya Türkleri) — граждане или постоянные жители ФРГ, родившиеся в Германии, являющиеся этническими турками и/или имеющие полное или частичное турецкое, а также курдско-турецкое происхождение. После русскоязычной общины из стран бывшего СССР, турки в Германии являются одним из наименее интегрированных общин страны и в значительной степени сохраняют родной — турецкий язык, религию (ислам), приверженность родным традициям, музыке и культуре. При этом естественный прирост населения в турецкой диаспоре (1,2-1,5 % в год) остается значительным, а следовательно численность и их доля в населении страны увеличивается, хотя население Германии в целом сокращается .

   Наиболее  заметной добавкой к местному населению, не считая поздних переселенцев немецкой национальности, многие из них из стран  бывшего СССР и восточной Европы, с превеликим трудом интегрируется  в общество, являются турецкие «гастарбайтеры». Турецкая миграция самая мощная количественно. По официальной статистике еще к конце XXвв. число турок в Германии перевалило за 2млн. и в настоящее время равно 2,1млн. турецкая миграция, дебаты о вписанности которой в немецкое общество стали более актуальные в связи с тем, что Турция стучится в дверь ЕС, недавно был посвящен ряд статей под общим заголовком «Турки в Германии».

   Наибольшие  заботы «интеграторов» вызывают более  сплоченные диаспоры, которые не хотят  интегрировать в общество в соответствии с разработанной учеными теории мультикультурности. Но эта теория имеет мало общего с практикой, проблемами повседневной жизни иммигрантов и самих немцев. Лишь немногие из них считают, что живут в реально существующем многокультурном обществе. Хотя идея мультикультурного общества привлекательна для всех, кто осуждает ксенофобию, т.е. враждебное отношение к иностранцам.

   Наиболее  заметная среди всех иммигрантов  крупная и все возрастающая турецкая диаспора «гастарбайтеров», многие из которых, прежде всего выучившиеся в немецких школах дети иммигрантов, по недавно принятому закону могут получить немецкие паспорта, но все же с трудом вписываются в европейско-немецкую культуру. Впрочем, равно, как и представители многих других диаспор, среди них растущие группы азиатского, африканского, латиноамериканского происхождения, в том числе даже выходцев из коммунистического Китая. Китайцы из КНР прибывают в составе туристических групп, а зтем стремяться правдами и неправдами обрести статус беженца и остаться в ФРГ. В начале XXIв. Эти и другие стремящиеся стать «гастрабайтерами» нежелательные мигранты доставляют все больше беспокойства. 93% беженцев – «туристов» из КНР, по оценкам властей, согласно закону подлежат немедленной высылке, но судебные разбирательства могут длиться годами, и китайские соискатели статуса беженца на все это время остаются в ФРГ.

   В целом в стране живут 3,5млн. мусульман. Нелегальная же миграция, особенно донимающая власти и население стран ЕС, в т.ч. Германия, на то и нелегальная, чтобы не попадать в статистические отчеты и репортажи. 
 

   Конечно, все эти проявления сепаратизма  не настолько сильны, чтобы сейчас всерьез можно было говорить об опасности  распада западных государств (в том  числе Франции и Италии).

   Из  приведенных выше примеров можно  сделать вывод, что регионы, требующие  автономию или даже независимость, наряду с этическими причинами, как  правило, имеют и экономические  резоны.