Русский портрет первой половины XIX века

      По  настоянию врачей Брюллов в 1849 году покидает Петербург. Он снова едет в  Европу. Он снова пишет портреты своих итальянских друзей: археолога Микель-Анджело Ланчи, А. Титтони и Н. Титтони. Привязанность к семье Титтони была последним выражением в жизни и творчестве Брюллова его глубоко пристрастного, личного отношения к людям, его способности увлекаться людьми и бесконечно им доверять. Как всегда, это увлечение выливалось у него в желание запечатлеть в портретах образы близких ему людей.

      В Италии его настигает внезапная  смерть. Он был похоронен в Риме на кладбище Монте-Гистаччо в 1852 году. Могучий талант Брюллова нашел упокоение в итальянской земле.

      Карл  Брюллов был единственным портретистом первой  половины 19 века, который использовал при написании своих портретов все стили русской портретной живописи того времени. Ранние портреты исполнены в духе классического академизма. Затем он страстно бросился в пучину творческого романтизма. Эти портреты  принесли вечную славу Брюллову, они наиболее любимы публикой и по сей день. Но метод романтизма в начале 50-х годов в русском портретном искусстве был уже анахронизмом, Брюллов стал последним «романтиком» портретного жанра. Воодушевившись творчеством Тропинина и Венецианова, Брюллов пишет серию мощных портретов реалистического типа. Эти произведения имели большое значение для русского искусства. Карл Брюллов стал самым значительным явлением в русском романтическом и реалистическом портрете первой половины 19 века.

       4 глава. Карл  Брюллов – учитель  и наставник.

      Настала пора рассказать о Брюллове-учителе, Брюллове-профессоре, Брюллове-наставнике. С 1836 года Карла Павловича Брюллова назначили профессором Академии 2-й степени. В числе первых его учеников был Аполлон Мокрицкий. Он хоть и был почти ближе всех из учеников к «Великому Карлу»(как сам его и называл), но особым талантом не отличался. На протяжении долгих лет Мокрицкий был преданным другом художника и издал книгу «Воспоминания о Брюллове», в которой автор сохранил для нас советы Брюллова, наставления, его горячие речи о высоком призвании художника: «Не хлопочите о том, чтобы все вас хвалили - чтобы не унижать себя в собственных глазах», «прилежно изучайте ваше дело, не жалейте на это трудов», «старайтесь не казаться знающими людьми, а быть ими на самом деле»^*

      Брюллов с гордостью наблюдал, как работают его ученики. В 1839 году Григорий Гагарин  проиллюстрировал повесть Соллогуба «Тарантас». Сама народная жизнь, чудовищное бытие николаевской империи вставали с рисунков Гагарина. А как поразили общество превосходные иллюстрации к «Мертвым душам» другого брюлловского ученика – Агина, - вышедшие в 1846 году! Пронзительна правда характеров,  редкостная глубина проникновения в скрытые тайники человеческой природы – такой силы реализма еще не знало русское искусство.

      Подлинными  учениками и последователями  Брюллова, теми, кого он еще при жизни  поддержал и направил по верному пути, были истинные мастера русского критического реализма – Шевченко, Федотов, Ге.

      § 1. Тарас Шевченко.

      Об  одаренном крепостном юноше Тарасе Шевченко рассказал Брюллову Мокрицкий. 17-летний казачок Шевченко был дворовым богатого помещика П.В. Энгельгардта, перебравшегося из Вильны в столицу. «Кажется, это будет единственное средство – через Брюллова избавить его от тяжелых, ненавистных цепей рабства. Шутка ли: человек с талантом страдает в неволе по прихоти грубого господина»³. Такую запись оставил Мокрицкий в своем дневнике.

      Брюллов с Венециановым провели бесполезные  переговоры с Энгельгардтом, после  которых осталось единственное средство – выкуп. Продав портрет Жуковского, Брюллов на вырученные деньги выкупает вольную для Шевченко. С тех  пор юный художник будет почти безвыходно находиться при Брюллове, уходя на свой чердак только ночевать. Вскоре художник предложит ему совсем перейти к нему жить.

      Тарас постигая новизну и глубину Брюлловских уроков, питая свое мастерство его наставлениями, пошел дальше учителя. Он оказался тем из его учеников, который сумел взять все, что учитель мог им дать. Следуя его завету мучиться и любить, вкладывать собственное сердце в свое творение, обогатил русскую культуру бессмертными произведениями. Его вдохновлял пример учителя.  «Перед его дивными произведениями я задумывался и лелеял в своем сердце кобзаря и своих гайдамаков»⁴, - писал Шевченко.

      Шевченко  все более увлекался поэзией. В 1840 году выходит сборник его  стихотворений «Кобзарь». Во время  поездок по Украине он делает много зарисовок с натуры. Но излюбленным жанром его живописи и графики был портрет, главным образом автопортрет. Его автопортретная серия  - самая обширная в русском искусстве XIX века. Шевченко, как профессионал, делает портреты продуманно и обстоятельно. Обширная серия автопортретов охватывает почти всю жизнь Шевченко, показывает все ее перипетии. В пору ученичества он написал овальный автопортрет маслом, который сильно напоминает по строю Брюллова, его эффектное освещение, бойкость кисти. В дальнейшем Шевченко относится к наследию Брюллова более критично.

      В 1845 году он получил звание неклассного  художника живописи исторической и  портретной. Два года спустя его  арестовали как члена тайной украинской антикрепостнической организации  и сослали рядовым в Оренбургский отдельный корпус, запретив писать и рисовать. Несмотря на запрет, он продолжает занятия искусством. Он пишет в простой манере, старательно фиксирует свой облик, ненавистную солдатскую форму.

      Ссылка  не сломила вольнолюбивого поэта  и художника. Его мастерство только крепло и обогащалось реалистическим видением мира.

      § 2. Николай Ге.

      За  два года до смерти Брюллова в Петербург  приехал из Киева юный Николай  Ге – поступать на математический факультет. Он увидел брюлловскую « Помпею» и не мог оторваться, не мог наглядеться. Так велика была ее сила, что перевернула судьбу юноши. Математика потеряла своего служителя, зато отечественное искусство обрело замечательного художника.

      «Академия произвела на меня особого рода впечатление, какое испытываешь, попав после долгих ожиданий в дом к любимому человеку, а его-то тут и нет, - писал Ге, - все есть, все на месте, все говорит о нем , а его, самого дорогого, нет. Я стремился из провинции сюда, чтобы увидеть этого удивительного человека – Брюллова. Его я не застал. Картину «Помпея» увидал. Месяцы, чуть не годы, я ничего не мог видеть: все заслоняла собой «Помпея». Среди товарищей, натурщиков я встретил ту же особенную любовь к нему»⁵. Однажды Ге не давалась очередная классная работа. Кто-то из воспитанников посоветовал ему взглянуть на неоконченный портрет графини Самойловой, который хранился у Ф.П. Брюллова. «Я все понял сразу: все, все раскрылось, я сам вздохнул, как Самойлова. Жду утра, бегу в класс и сразу подмалевываю весь этюд.  «Ого, Настоящий Брюллов!» - сострил кто-то из товарищей»⁶.

      Начав использовать традиции мастера, Ге не остановился на них, не сделался копиистом, подобно многим. Он оттолкнулся от колористических и композиционных достижений Брюллова, как от отправной точки, а дальше пошел своим путем. Ге дал суровую критику современного ему общества. Он противопоставлял его прозаичности и материальности богатое духовное начало человеческой жизни.

        Это духовное содержание наполняет  и его портретные произведения. Ге рассматривал портретную живопись  как нечто второстепенное, не столь емкое, чтобы вместить большое содержание. Портрет же ему представлялся чересчур ограниченным  задачей показать определенного человека зависимым от его физических и психологических качеств. Выходом должен был стать лишь поиск идеала в действительности и его конкретное воплощение в искусстве. Отразить такой идеал мог только портрет, который в силу своей специфики показывает нам конкретного человека.

      Свой  идеал Ге нашел в образе Герцена, с которым встретился в Италии. Он высоко ценил этого человека. Черты Герцена он использует в «Тайной вечере», пишет его портрет не по заказу, а по внутреннему убеждению. И как потом писал В.В. Стасов: «Ге писал его с любовью, преданностью и верой – такие портреты не могут не удаваться»^*. Портрет Герцена привел в восторг таких крупных живописцев того времени, как Перов и Репин.

      Н.Н. Ге явился тем художником, которому было суждено вывести русскую  портретную живопись из того застоя, в  который она погрузилась. Он следовал заветам Брюллова, которого считал своим истинным учителем и у которого много взял в области живописных средств.

      § 3. Павел Андреевич Федотов.

      Когда Брюллов был в зените славы, к  нему однажды явился двадцатилетний офицер лейб-гвардии Финляндского полка, чтобы показать свои рисунки. Рисунки изображали полковых товарищей, уличные простонародные сценки, свидетельствующие о наблюдательности и правдивости. Такое сочетание не сулило особой удачи. Офицерик рассказал Брюллову, что посещает вечерние рисовальные классы Академии, что любит эрмитажных «малых голландцев», сатирические рисунки англичанина Хогарт и что хотел бы посвятить свою жизнь искусству. «Что ж, продолжайте работать, мой друг, - сказал в ответ «Великий Карл», - в рисунках ваших виден талант. Но службы военной все же не бросайте, вот вам мой совет. Каждому необходим верный кусок хлеба»^*.

      Молодой человек последовал совету и долго  еще тянул постылую военную лямку, но мечту свою не оставил. Прошло без  малого 12 лет. Офицер – его звали  Павлом Федотовым – покинул военную  службу и давно уже, учась по вечерам в Академии, зарабатывал на скудное пропитание иллюстрациями и рисунками для «Сатирического листка». Но заветной мечтой его оставалась живопись. И вот, наконец, он показал на осенней академической выставке свою первую картину. Называлась она «Свежий кавалер» и представляла тупицу чиновника, хвастающего перед кухаркой  полученным первым орденом. Он стоит босой, с папильотками на голове, посреди неприбранной комнаты, у стола с объедками и гордо тычет пальцем в орденский крестик, прицепленный к халату, в то время как кухарка, насмешливо улыбаясь, протягивает ему стоптанные сапоги.

      Картина имела неожиданный успех. Нравилась  она одинаково и ученикам и  академическим профессорам, увидевшим  в ней забавную бытовую сценку, написанную на «голландский манер». Все картины Федотова – «Сватовство майора», «Разборчивая невеста», «Анкор, еще Анкор!», «Свежий кавалер» - прозвучали обличением зла и несправедливости, мелких и ничтожных страстишек, пошлости и мещанства. Предметность изобразительного языка, восхищение художника красотой повседневной жизни сосуществуют с резким и бескомпромиссным неприятием ее социальной сущности и нравственного уродства.

      Прослышал об успехе картин Федотова и Брюллов, который тяжело болел в это  время. Ему принесли две картины  Федотова – «Сватовство майора» и «Разборчивая невеста». Брюллов тот же час послал за автором. Кто знает, что передумал «Великий Карл», глядя на эти холсты, так разительно противоположные всему, что сам он, Брюллов, всей своей жизнью отстаивал в искусстве. Он привык – и по праву – что его всегда считали первым, лучшим. И вот теперь все вдруг перевернулось. Он воочию увидел, что в России уже народилось, набрало силу новое направление, основа которого – обнажение внутренних конфликтов, осуждение скрытых социальных пороков. К Брюллову приходит горестное прозрение – он оказался в стороне, на обочине дороги, по которой шли его лучшие ученики. Он больше не был ни первым, ни лучшим.

      У Карла хватило ума и мужества сказать на этот раз Федотову: «Поздравляю  Вас, Вы победили меня»⁷. Услышать такое из уст Брюллова было для Федотова неожиданностью и великим счастьем. Федотов стал зачинателем новой жанровой живописи. С появлением критического искусства Федотова бездна молчания и страха была нарушена. Портретом Федотов занимался мало, в основном портретируя своих друзей. Наиболее известны его портреты Е.П. Растопчиной, О’де Монкаль, В. Ждановича.  По словам   В. Стасова, Федотов произвел на свет «едва лишь крупицу из того богатства, каким была одарена его натура. Но эта крупинка была чистое золото и принесла потом великие плоды»⁸.

      Критический реализм, утвержденный Федотовым в  русской живописи, получил свое развитие в творчестве многих художников-реалистов  второй половины 19 века, а имя Федотова навсегда осталось в одном ряду с  самыми крупными мастерами русской живописи.

       Заключение.

      Разбор  основных произведений русских портретистов первой половины XIX века позволяет сделать следующие выводы. Сложным и многогранным было русское портретное искусство первой половины XIX века, отразившее противоречия той поры. Начало века было богато на серьезные события в истории России – это Отечественная война 1812 года, восстание на сенатской площади, это пушкинская эпоха русской культуры. Ветер перемен достиг в ту пору и Академии художеств на набережной Невы. Академия художеств – большое и сложное явление в русском искусстве первой половины XIX века. Академисты в своем творчестве и педагогической деятельности последовательно отстаивали позиции идеалистической эстетики, искусства, облагораживающего действительность и весьма далекого от реальной жизни и ее насущных потребностей. Можно сказать, что Академия являлась скорее тормозом на путях развития русской культуры, нежели ее двигателем. Творчество многих лучших художников той поры развивалось в стороне от Академии либо в противоборстве с ее окостеневшими догмами. С другой стороны, Академия оставалась единственным учебным заведением, в котором молодые художники получали основательную подготовку, овладевали культурой классического рисунка, живописи, композиции. Как бы то ни было, но из стен Академии вышли почти все художники XIX века.