Русская Православная Церковь и государство в XX в.

В августе 1929 г. издание работ Бухарина и  публикация его статей были полностью  прекращены – постановление Политбюро  тщательно выполнялось.   Совсем скоро, в ноябре 1929 г. Бухарин будет  выведен из Политбюро, после чего он, Рыков и Томский выступят с  покаянным заявлением. Сталин окончательно утвердится у власти.

Таким образом, речь Бухарина на съезде СВБ отводившуюся ей роль. Спровоцировав Бухарина, Сталин затем использовал его выступление  для обвинения в “правом уклоне”, отходе от “генеральной линии” и т.д., что было весьма важным моментом в  деле разгрома “правых”. Вместе с другими  подобными факторами (теория о мирном врастании кулака в социализм, споры  о культурной революции и т.д.) речь Бухарина была использована для  дискредитации его  в глазах партийцев, что помогло осуществить его  изгнание из Политбюро.

Выводы  по главе.

1928-29 гг. ознаменовались новым этапом  внутрипартийной борьбы, в результате  которой Н. Бухарин и ряд  других партийных руководителей  были отстранены от руководства,  а позиции Сталина окончательно  укрепились. В этой борьбе существенную  роль сыграли противоречия между  Сталиным и Бухариным по антирелигиозному  вопросу. Сталин умело использовал  эти разногласия, чтобы обвинить  Бухарина в отступлениях от  “генерального курса”  и тем  самым дискредитировать его   позицию в глазах партийных  масс. С этой целью он сознательно  допустил  выступление Бухарина  на II съезде Союза Безбожников,  ставшее затем предметом обсуждения  на Политбюро. В итоге Бухарину  было запрещено выступать с  речами и печатать свои статьи, что имело огромное значение  для ослабления его позиций.

Глава 3. Дискуссии о формах и методах антирелигиозной пропаганды в 1928-29 гг.

  §1. Введение антирелигиозного воспитания в школах и критика Наркомпроса “слева”.

В исследуемые годы антирелигиозная  пропаганда постепенно все более  усиливается и приобретает систематический  характер. Среди безбожников возник ряд споров о том, как должны осуществляться на практике партийные директивы  и решения ЦС СБ.

Особенно большое внимание уделялось  антирелигиозному воспитанию детей  и школьников и привлечению к  антирелигиозной пропаганде учителей.  Безбожники понимали, что проще сформировать человека-атеиста, чем заставить  верующего, глубоко преданного своей  религии, отказаться от нее. Антирелигиозная  пропаганда должна была охватить даже детей-дошкольников, которых для  этой цели предлагали организовывать в специальные группы (о практическом использовании этих планов данных не имеется). ³⁵

В 1929 г. все громче звучали голоса о необходимости замены безрелигиозного воспитания антирелигиозным: “Пора, наконец, покончить со всякими разговорами о ненужности и невозможности антирелигиозного воспитания в дошкольном возрасте”.³⁶

Вопрос о введении антирелигиозного воспитания в школах неоднократно обсуждался в исполбюро Центрального Совета Союза Безбожников. 2 октября 1928 г. была рассмотрена резолюция о работе среди детей и юношества. Один из самых активных поборников этой идеи, Н. Аносов, указывал: “Нужно всю работу пропитать антирелигиозным воспитанием… Антирелигиозное воспитание нужно начинать с самого раннего возраста”.³⁷ В принятой резолюции указывалось, что антирелигиозную работу среди детей нужно “вести по линиям воспитания в школе и по линиям внешкольной работы с детьми”³⁸ Особое внимание этому вопросу должны уделять пионеры и комсомольцы.³⁹  Однако реализация этих планов встретила сопротивление со стороны Н.К. Крупской, занимавшей в те годы пост заместителя наркомпроса  и считавшейся одним из специалистов по антирелигиозным вопросам. Крупская справедливо полагала, что такое резкое  введение антирелигиозной пропаганды в школе принесет лишь негативные результаты и отрицательно относилась к этому, по ее словам, “балалаечному” уклону. Существующее безрелигиозное воспитание, по ее мнению, вполне удовлетворяло задачам работы безбожников в школе. Эти идеи вызвали редкое неприятие в ЦС СБ, считавшего любое вмешательство в антирелигиозную работу нарушением  его монополии.⁴⁰ В подготовленный проект докладной записки об антирелигиозном воспитании в школе, направленной в ЦК ВКП(б),  был внесен пункт с обвинениями руководства Наркомпроса в бездеятельности.

При обсуждении этого пункта почти  все члены исполбюро   ЦС СБ проголосовали за его включение. Лишь В. Кобецкий робко предложил “Исключить пункт, направленный против т. Крупской, заменить его общим пунктом о существовании среди работников Наркомпроса течения с критикой его, защищающего принципы “безрелигиозного воспитания”⁴¹  Однако Ф. Олещук настоял на сохранении критики Крупской, “так как она упорно продолжает отстаивать свою точку зрения”.⁴² Его поддержали В. Зыбковец, Н. Амосов, И. Стуков и в итоге данный абзац был включен.⁴³

Правда участники заседания  все же были вынуждены соблюсти ритуал и решили “прибавить пункт о недопустимости методов “издевки”, “наскока”, “административного нажима” в школе”.⁴⁴ Однако  эти фразы никак не мешали сути самого документа.

Записка подчеркивала необходимость  антирелигиозного воспитания в школе, ибо “в последнее время религиозные  организации стали вести среди  детей громадную работу”⁴⁵ Позиция Наркомпроса подверглась резкой критике: “… руководители Наркомпроса, так например,  т. Крупская, все еще не признали своей ошибки с выпуском письма о безрелигиозном воспитании…⁴⁶ Громадный вред делу антирелигиозного воспитания принесло также выступление тов. Луначарского на юбилейном вечере в Яснополянской школе имени Толстого”⁴⁷.

Мы видим, что по вопросу о  введении безрелигиозного воспитания в школе СБ занял самую крайнюю радикальную позицию, которой противостояли более умеренные взгляды руководителей Наркомпроса. При этом идеи СБ в целом соответствовали положениям Сталина об усилении борьбы с религией. Противодействие Крупской и Луначарского этой позиции создавало опасность для них быть обвиненными в “правом уклоне”.

Тем не менее, Наркомпрос еще и в 1929 г. пытался бороться с указанной позицией Союза Безбожников. 4 апреля 1929 г.  Комиссия НКП поручила комиссии в составе Крупской, Я.А. Эпштейна и К.А. Попова подготовить проект обращения ко всем отделам народного образования по вопросу об антирелигиозном воспитании.  Вскоре Крупская подготовила вариант докладной записки, идеи которой кардинальным образом отличались от позиции Союза Безбожников. По мнению Крупской, безрелигиозное воспитание должно быть включено в общую систему культурного строительства. При этом особо подчеркивалось следующее положение: “Было бы однако величайшей ошибкой думать, что школа учебой может вести подлинную борьбу с религией”⁴⁸ По мнению Н. Крупской, лишь целый комплекс мероприятий может оказать какое либо воздействие, а насмешки над верующими детьми и учителями ни к чему не приведут.

Эти тезисы были отредактированы К. Поповым,   который не внес в  них каких-либо принципиальных изменений.⁴⁹  Вместе с тем, сама Крупская  понимала уязвимость своей позиции, пыталась изменить документ в соответствии с “духом времени”.⁵⁰ В переделанном варианте тезисов были усилены слова об обострении классовой борьбы: “Недовольные элементы стремятся влиять на массы всеми путями, в том числе и путем организации религиозных сект”.⁵¹ Чтобы придать своим идеям “легитимность” Крупская добавила в текст ленинских цитат. Однако в целом принципиальных изменений не произошло.

Но эти тезисы уже не понадобились. Ситуация вокруг антирелигиозной борьбы изменилась настолько, что идеи Крупской выглядели еретическими. В 1929 г. на смену  Луначарскому на руководство Наркомпросом пришел А.С. Бубнов, бескомпромиссный сторонник сталинской линии, сразу же взявший за основу установку “вождя”. В ноябре 1929 г. в Наркомпросе побывал инспектор по антирелигиозной пропаганде Главполитпросвета Ив. Пронин. Он дал критическую оценку ведения безбожной работы в Наркомате: “Состояние  антирелигиозной работы в Наркомпросе, на мой взгляд, не отвечает задачам, поставленным  партией и общественностью в области антирелигиозной пропаганды и воспитания”.⁵²

Наркомпрос, бывший ранее чуть ли не в оппозиции Сталину, под руководством Бубнова начал превращаться в надежного проводника “генеральной линии партии”.

Таким образом, на протяжении 1928-29 гг. шли споры среди безбожников  по вопросу об антирелигиозной пропаганде в школе. Руководство Наркомпроса в частности,  Н.К. Крупская⁵³ и А.В. Луначарский, считали вполне  нормальной сложившуюся ситуацию, когда школа фактически оставалась нейтральной.

В то же время им противостояли  руководители Союза Безбожников, которые  выдвигали крайне радикальные идеи и предлагали превратить школу в один из центров антирелигиозной борьбы. Нельзя не отметить, что позиция Крупской перекликалась с идеями “правого уклона”,  а Союза Безбожников – с “генеральной линией”. Победа последней означала укрепление позиций СБ и введение антирелигиозного воспитания в школе.

§2.  Критика Ем. Ярославского в комсомольской печати (июнь 1929 г.)

В 1929 г. для “главного воинствующего  безбожника”, как позже именовали  Ярославского борзописцы, наступили нелегкие времена.  Нужно было безошибочно рассчитать, на чьей стороне будет победа, чтобы не допустить роковой ошибки и не оказаться выброшенным из когорты вождей.

Забегая вперед отметим, что Ярославский прекрасно справился с “вызовом времени”. Когда его старые соратники один за другим  погибали в годы репрессий, он чувствовал под ногами твердую почву. Ярославский был один из тех, кому Сталин доверил написать Библию нового времени – “Краткий курс ВКП(б)”. Благополучно переживший страшные тридцатые годы он в итоге удостоился чести умереть своей смертью и оказаться в Кремлевской стене. 

Однако в 1929 г. его позиции еще  не были так прочны. Сталин продолжал  относиться к Ярославскому с некоторым  недоверием. 9 сентября 1929 г. он писал  Молотову, что Ярославский “при всех своих незаурядных качествах… слаб по части политического руководства (любит  плавать по волнам настроений “масс”)”⁵⁴

Возможно, чтобы лишний раз убедить  Ярославского в правильности избранной  им линии, а также нанести очередной  удар по “правым уклонистам”, была организована компания в комсомольской  прессе с обвинением Ярославского и  других антирегиозников в “примиренчестве” и т. д.

7 июня 1929 г. в “Комсомольской  правде” появилась статья М.  Галактионова “На поводу примиренческого  отношения к религии”, подвергшая  резкой критике Союз Безбожников.  В то время как  “рабочие  массы, почуяв опасность со  стороны классового врага, выступающего  под религиозной оболочкой, все  шире и активнее поднимаются  на борьбу с религией”⁵⁵,  Союз Безбожников ничего не делает для активизации антирелигиозной работы. Вина этому – “ошибки идеологического руководства”. Нужно, по мнению М. Галактионова, “взять четкую  классовую линию, ибо наша задача не заменять религию, а разрушать ее”. 

Еще более ясно высказался А. Лукин  в статье “Ошибочные теории”. В  полном соответствии с идеями Сталина  он рассматривал религиозные организации  “как орудие борьбы с социалистическим строительством всех врагов советской  власти”.⁵⁶  Особенно досталось Рыкову и Луначарскому: “Теория тов. Рыкова о необходимости уничтожать дурман из голов трудящихся, которые еще не расстались с религией,⁵⁷ как и теория тов. Луначарского в корне противоречит марксистской теории и всему опыту классовой борьбы”.

Были и другие статьи, однако их содержание в основном перекликается  с двумя вышеупомянутыми, поэтому  мы на них не останавливаемся. Критика  Союза Безбожников продолжалась и после его съезда. 9 августа 1929 г. на заседании Бюро ВЛКСМ было принято  постановление: “Бюро ЦК, считая правильной основную политическую линию Центрального Совета Союза Безбожников в его  работе вместе с тем считает необходимым  проведение более усиленной борьбы комсомола с примиренческим отношением к религии, имеющиеся в практике работы организации Союза Безбожников⁵⁸.

Нельзя не отметить, что данное утверждение надумано. Мы видели, что  Союз Безбожников стоял на “правильных” позициях и предлагал наиболее радикальный  вариант борьбы с религией.

Ярославский в общем-то верно отметил, что “ЦК ВЛКСМ не приведет ни одного факта, ни одного  случая примиренческого  отношения к религии со стороны  организации СБ”.⁵⁹

Как нам кажется, данные статьи помимо критики “правого уклона”, должны были поставить на место членов АРК, отвечавших за антирелигиозную работу. Об этом не говорилось прямо, но критикуемые  комсомольцами идеи, в общем-то, были характерны для многих ее членов.

Несмотря на эту критику, Ярославский еще пытался отстаивать свои идеи. Это особенно хорошо видно из подготовленного комиссией Политбюро под его председательством проекта резолюции об антирелигиозной пропаганде. Резолюция, хотя и упоминает об усилении классовой борьбы, все же основной упор делает на то, что “антирелигиозная пропаганда должна быть поднята на необходимую принципиальную высоту и по своему содержанию и формам, и не должна сходить с марксистско-ленинской линии в вопросах борьбы с религией”.⁶⁰ Скорее всего, именно по этим причинам резолюция так и не была принята.

К осени 1929 г. поражение Бухарина во  внутрипартийной борьбе стало уже  отчетливым. Началась коллективизация, насильственное принуждения крестьянства к вступлению в колхозы, готовились планы раскулачивания.

В этой обстановке Союз Безбожников  окончательно занял просталинскую позицию, высказываясь о необходимости резкого усиления борьбы с религией с использованием любых, даже самых жестких мер. В информационном письме Союза Безбожников от 10 сентября 1929 г. сообщалась, что “антирелигиозная пропаганда в связи с хлебозаготовительной компанией должна разоблачать блок кулачества с церковниками и сектантами”.⁶¹ Эти идеи затем будут неоднократно повторяться в письмах ЦС СБ. 25 ноября 1929 г. ЦС СБ сообщал, что “нашей ближайшей и основной задачей должна стать пропаганда пятилетнего плана и разоблачение классовой роли религии и деятельности религиозных организаций, как сил, тормозящих проведение пятилетки, обслуживающих врагов рабочего класса и трудового крестьянства”.⁶² Союз Воинствующих Безбожников превратился в орган идеологического подкрепления коллективизации, стал одним из основных рупоров сталинских идей.