Русь 15-16 века глазами иностранцев

     По  свидетельству Герберштейна, чаще всего употреблялось повешание; другие, более жестокие казни, употреблялись редко, разве за какие-нибудь необыкновенные преступления. За воровство или даже за убийство редко приговаривались к смертной казни.

     Герберштейн и Флетчер говорят, что летом московитяне, занятые войной, редко казнили преступников, но большею частью отлагали исполнение смертных приговоров до зимы, когда преступников вешали или убивали ударами в голову и пускали под лед. Святотатцев, по свидетельству Петрея, сажали на кол.

     Вообще  иностранцы заметили, что к смертной казни в Москве прибегали редко; Олеарий замечает, что за воровство  совсем никогда не казнят смертью  в Московском государстве; гораздо  охотнее употребляли батоги и  кнут. Иностранцы с ужасом говорят о жестокости этих наказаний и равнодушии, с каким относились к ним московитяне. Часто употреблялся и кнут, который иностранцы описывают как самое жестокое и варварское наказание. Надо быть московитянином, замечает Штраус, чтобы выдержать четвертую долю такого наказания и остаться живым. Часто наказание кнутом оканчивалось смертью наказанного. За воровство людей ссылали в Сибирь.

     К должникам применялись несколько  другие меры наказания. По словам К. де Бруина, когда должник не может рассчитаться с заимодавцем, то продают все его имущество и вырученными деньгами удовлетворяют заимодавца. Наконец, если и этого будет недостаточно, то самого должника с женою и детьми отдают заимодавцу в услужение.

     Вот что пишет о московском суде Михалон: «Право суда у московитян над всеми подданными баронов и дворян, как в гражданских, так и в уголовных делах, принадлежит не частному лицу, а назначенному для этого общественному чиновнику».

     Иностранцы  говорят о «врожденной» наклонности  московитян к сутяжничеству и ябедничеству, но с особенной горечью отзываются они о продажности самого суда. Судьи, по свидетельству Герберштейна, открыто брали взятки, несмотря на строгость государя к неправде.

     По  словам Флетчера, все это показывает жалкое состояние несчастного народа, который должен признавать источником своих законов и блюстителями правосудия тех, против несправедливости которых ему необходимо было бы иметь значительное количество хороших и строгих законов.

     Много высказываний иностранцев и о  крепостном праве в России. Они  не считают это явление нормальным и отчасти помогают, но помогают пленным шведам, которых продавали  с торгов: они их покупали, а при  приезде домой – отпускали.

     Что касается характера управления в  Московском государстве, то мы находим  у иностранцев в XVI веке различные  отзывы об этом предмете.

     По  отзыву Флетчера, московская система областного управления была бы недурна для такого обширного государства, по своему удобству для предупреждения нововведений, если бы ее не портила недобросовестность правительственных лиц. Областные правители чужды народу по своим интересам и не пользуются ни его доверием, ни любовью.

     Далее иностранцы указывают на недостаток единодушия и общности интересов  не только между управителями и управляемыми, но и вообще между служивыми людьми и простым народом.

     В заключение английский наблюдатель  дивится, как московские цари, прочно утвердившись на престоле, могут довольствоваться прежним неудовлетворительным порядком вещей в своем государстве.

     В областях были особые земские и съезжие  избы, устроенные по образу центральных приказов.

     Наказания за лихоимство в суде, отличавшиеся особенной суровостью, не могли иметь успеха. Взятки не истреблялись, хитрецы придумывали способ обходить закон. Эти известия не позволяют считать преувеличенными отзывы иностранцев о продажности суда в Московском государстве, о том, что судьи открыто торговали своими приговорами, что не было преступления, которое не могло бы при помощи денег ускользнуть от наказания. 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Россия  в XVI веке глазами иностранцев

     В истории долгое время существовал  любопытный парадокс. Большинство европейских  стран не имело представления  о том, что на их континенте находится  огромная страна – Россия. Дипломатические  отношения с Россией поддерживали только граничившие с ней страны, например Польша. Первой из крупных  европейских стран, начавших сотрудничать с Россией, стала Англия. Произошло  это по чистой случайности. Англичане  решили найти северный морской путь в Китай. В апреле 1553 года экспедиция из трех кораблей во главе с Хью Уиллоби отправилась в путь.

     3 августа 1553 года корабли достигли  севера Норвегии. Там на них  обрушился шторм. Когда буря  прошла, Уиллоби и команда заметили, что один из их кораблей исчез с горизонта. Моряки решили, что он затонул, и продолжили свой путь. Позже они остановились на зимовку на Кольском полуострове. Там всех их настигла смерть от голода и холода. Капитану отставшего судна Ричарду Ченслеру повезло куда больше. 24 августа он достиг устья Северной Двины. Этой реки не было на английских картах. Капитан решил обследовать местность. На берегу англичане встретили каких-то людей. Это были русские рыбаки. Они бросились бежать, но моряки догнали их и объяснили, что пришли с миром. Англичане думали, что находятся неподалеку от Китая. Останавливаться здесь надолго они не намеревались. Им надо было всего лишь закупить провизии. Но слухи о людях, говорящих на странном языке, быстро распространились по окрестностям. На побережье прибыли ученые дьяки и бояре из города Холмогоры. От них англичане узнали, что находятся не на подступах к Китаю, а во владениях великого князя Московского, царя всея Руси Ивана IV Васильевича. Ченслер попросил у бояр разрешения на торговлю с местными жителями. Но бояре побоялись самовольно помогать иностранцам и отправили гонцов в Москву, к царю. Ответ пришел только через несколько месяцев. Иван IV написал, что желал бы видеть путешественников при своем дворе. 23 ноября Ченслер и его спутники отправились в Москву.

     Столица Руси очень заинтересовала путешественника. Он провел в ней почти год и все это время записывал в дневник свои впечатления. Одна из первых записей посвящена впечатлениям от города: «Сама Москва очень велика. Я считаю, что город в целом больше, чем Лондон с предместьями. Но она построена очень грубо и стоит без всякого порядка. Все дома деревянные, что очень опасно в пожарном отношении. Есть в Москве прекрасный замок, высокие стены которого выстроены из кирпича. Царь живет в замке, в котором есть девять прекрасных церквей и при них духовенство».

     Иностранца  впечатлила роскошь, с какой царь принимает гостей, как проходят званые обеды, как одевается сам государь и его бояре. Заинтересовался  Ченслер и российской армией. «Этот князь, – писал он об Иване Грозном, – повелитель и царь над многими странами. Он в состоянии выставить в поле 200 или 300 тысяч человек» (в те времена в Европе крупными считались армии численностью в 20–30 тысяч человек).

     Ченслер не только изучал местные нравы, но и вел деловые переговоры. Весной он отплыл домой; Иван Грозный вручил ему грамоту, предлагая английским властям сотрудничество. Английская королева заинтересовалась предложением русского царя. Она приказала организовать Московскую компанию, которая должна была развивать торговлю Англии с Россией. В 1555 году Ричард Ченслер снова отправился в Россию – уже по делам Московской компании. В пути его сопровождали королевские послы, которым предстояло поселиться при российском дворе.

     Переговоры  длились почти всю зиму. В результате Иван Грозный дал англичанам большие  привилегии. Купцам Московской компании разрешалась торговля на всей территории Руси. Для них построили палаты в Китай-городе, рядом с Кремлем. На территории этих палат действовали только английские законы. Обратно в Англию вместе с Ченслером отправился посол русского царя Осип Непея, приближенный Ивана Грозного, «муж ученый и весьма разумный».

     Почти все иностранцы, писавшие о Московском государстве, дают нам более или  менее подробные сведения о его  столице. По словам Герберштейна, город Москва лежит далеко на восток, если не в Азии, то, по крайней мере, на краю Европы.

     Город широко раскидывался в основном по ровной местности, не сдерживаясь никакими пределами, ни рвом, ни стенами, ни какими-то другими укреплениями.

     Среди города стояла крепость, омываемая  с одной стороны рекой Москвой, а с другой – Неглинной. Крепость была очень велика.

     По  известиям конца XVI века, к главной  крепости, называющейся Большим городом, примыкал Китай-город, также обнесенный стенами, в которых Поссевин видел новые лавки, расположенные улицами, по родам товаров. Барбаро и Контарини говорят, что все здания в Москве были деревянные.

     К. де Бруин замечает интересную подробность: «Относительно зданий, ничто мне не показалось здесь так удивительным, как постройка домов, которые продаются на торгу совершенно готовые, так же как и покои, и отдельные комнаты. Дома эти строятся из бревен или древесных стволов, сложенных и сплоченных вместе так, что их можно разобрать, перенести по частям куда угодно и потом опять сложить в очень короткое время».

     Дома  были не очень велики и внутри довольно просторными, отделялись друг от друга  длинными заборами и плетнями, за которыми жители держали весь домашний скарб, что, говорит Поссевин, дает вид наших сельских домиков.

     Длинная ночь, при плохом устройстве городской полиции, давало широкий простор для промысла лихим людям. Ни один домохозяин, говорит Олеарий, не решается высунуть голову из окна, а тем более выйти из дома на помощь человеку, подвергнувшемуся нападению ночных разбойников, боясь, что последние сделают с ним то же. Ночные убийства, воровство и пожары – вот обычные явления московской жизни, отмеченные иностранцами.

     Иностранцы  в России посещали не только столицу, они побывали и в других городах, в том числе в Новгороде. Иностранцы говорят об огромных богатствах независимого Новгорода, бывших следствием его обширной торговли. Англичане, не без основания, называли его лучшим городом государства. По словам Иовия, Новгород славился бесчисленным множеством зданий. Англичане доносили, что, уступая Москве в достоинстве, он значительно превосходил ее обширность.

     Герберштейн замечает, что жители его отличались прежде большой мягкостью нравов и прямотой характера, но что с тех пор, как поселились в нем более грубые и криводушные жители из московских областей, нравы города сильно испортились.

     В конце XVI века иностранцам стал хорошо известен Псков. Герберштейн замечает, что Псков – единственный город в государстве, который весь окружен стенами. По описанию Вундерера, город был очень многолюден и делился на четыре части. Здесь жило много иностранных купцов и ремесленников. По словам Герберштейна, псковитяне отличались прежде обходительностью, торговые дела вели добросовестно, без хитрости и обмана; но со времени поселения между ними московитян нравы в Пскове, как и в Новгороде, изменились к худшему.

     К менее значительным по величине городам  причисляются Вологда и Ярославль; последний Флетчер называет самым красивым по местоположению.

     Посетив Вологду, К. де Бруин дает некоторое описание русских церквей. Он восхищен внешним их обликом: «… у большей части главы покрыты жестью, с позолоченными крестами, что производит прекрасное впечатление, когда солнце играет на этих главах и крестах».

     Иностранцев удивляет некоторое неудобство в  дорогах: «Когда дороги сделаются удобными для езды по снегу на санях, и лед  окрепнет до того, что можно переезжать по нем реки». К. де Бруин, побывавший в Архангельске в, пишет о повсеместном использовании дерева при постройках зданий и улиц: «Кремль окружен бревенчатой стеною, простирающеюся одной частью до самой реки.

     К. де Бруин пишет также о власти в городе, о ее распределении, сравнивая с прошлым веком. Если раньше в городе было единогласие, то впоследствии власть военная и гражданская разделилась.

     Также иностранец описывает таможню, что, конечно, немаловажно для иностранных  гостей: «Сюда ежедневно приезжает  главный таможенный смотритель ко времени  прибытия товаров для охранения  доходов, извлекаемых Его царским  Величеством из торговли, а также  для закупки вещей, приобретенных  для двора его».

     Когда-то на Севере России было очень много и животных, и птиц, которые сегодня стали редкостью. Все богатство края не может не оставить яркого впечатления у иностранных гостей. В заметках К. де Бруина мы встречаем такие строки: «Что до предметов жизненной необходимости, то они находятся здесь в изобилии. Там много живности, и чрезвычайно дешевой… Много там и уток, и между прочим одна порода их, называемая гагарой, имеющая весьма быстрый полет и залетающая весьма высоко. Реки там богаты рыбой. Излишне было бы говорить о лососи, которая, как всякому известно, высылается отсюда соленая и копченая к нам и в чужие страны. Мясо также изобильно… Здесь всякий имеет индеек в своем дворе».

     Об  алкогольных напитках К. де Бруин пишет, проводя параллель с другими странами: «Сюда привозят вино и водку из Франции морем, но последняя очень дорога по причине большой пошлины, которою она обложена. Но в этой стране гонится своя водка из хлеба, которая очень хороша и цены умеренной. Иностранцы не пьют, кроме последней, никакой другой водки».

     Также приводятся примеры товаров, экспортируемых за границу. Из России вывозили в другие страны поташ, вайду, юфту, пеньку, сало, лосиную кожу и многие другие виды пушных товаров.