Путешествие Пифея

Самое позднее сообщение  античности о Туле возвращает нас  к чистому реализму. Прокопий Кессарийский, автор V в. н. э., рассказывая о Туле, дает поразительно точное, реалистическое описание полярной ночи и полярного дня. Он пишет, что каждый год на Туле наблюдается необычное явление. В период летнего солнцестояния 40 дней солнце не заходит, оставаясь непрерывно над землей и сияя то с востока, то с запада. Когда оно вновь оказывается у того края неба, откуда оно раньше выходило, т. е. на востоке, считается, что прошли одни сутки. Через полгода, в период зимнего солнцестояния, солнце 40 дней вообще не показывается над островом, и он погружен в ночь. В это время местные жители считают дни, наблюдая за движением луны и звезд. Через 35 суток группа людей уходит в горы и, заметив по определенным признакам с вершин солнце, объявляет всем остальным, что через 5 дней оно взойдет. 

Приводя это свидетельство  Прокопия Кессарийского, В. В. Федотов, отмечает, что оно представляет подробное описание полярной ночи, особо подчеркивая последний эпизод, так как считает, что именно он придает рассказу Прокопия точность и реалистичность. Поскольку, по словам Прокопия, чтобы установить, что ночь подходит к концу, жители Туле должны были за 5 дней до появления солнце подниматься на высокие горы, то, вероятно, только оттуда они могли наблюдать начало зари еще до появления края солнечного диска или видеть сам этот диск. 

Эта деталь, сообщаемая Прокопием Кессарийским, отличает его рассказ от сообщений других античных авторов об арктических явлениях, происходивших на острове Туле. Так, Гемин Родосский (в приводившемся выше тексте) сообщает, что в этих местах ночь бывает совсем короткой, длясь всего два или три часа. Это тоже реалистическая подробность. Вблизи полярного круга, на широте (64° 30 - 65° 30 СШ) летом и зимой ночь и день действительно длятся 2-3 часа. Так как угол, который траектория солнца составляет с горизонтом при данных условиях, очень небольшой, то нал горизонтом появляется только край солнечного диска. Тем не менее, чтобы увидеть солнечный диск, не нужно прибегать к тем ухищрениям, о которых сообщал Прокопий Кессарийский. Этот природный феномен не является, таким образом, настоящей полярной ночью и относится к более южным районам, чем те, которые описаны Прокопием. 

Доверяя сообщению  Прокопия Кессарийского, В. В. Федотов помещает Туле на широте 70° -77° СШ2. Но какой бы широте месторасположения Туле не отдать предпочтение, из сообщений древних ясно, что Туле - одна из самых северных земель; и возможно само название острова происходит от кельтского слова Thual, означающего земля Севера. Оно употреблялось кельтскими народами, в особенности ирландцами. 

Общий образ Туле, а также представление о рельефе  острова лучше всего создается  опять-таки поэтическим описанием. Фест Авиен пишет о Туле: 

«Затем, если кто  поплывет на быстром корабле 

по необъятному  морю, 

И будет гнать  судно далеко, до созвездий Медведицы,  

То он узнает Туле, вздымающуюся мощной вершиной» 

О том, что Туле - обитаемая  земля, об особенностях природных условий  и климата на острове, о занятиях его жителей и употребляемых  ими продуктах питания, судят  по следующему тексту Страбона: «Домашних плодов и животных здесь или вовсе нет, или очень мало, и население питается просом и огородными овощами, а также дикими плодами и кореньями; а где есть хлеб и мед, там приготовляется из них питье. Так как солнечных дней там не бывает, то хлеб молотят в больших строениях, предварительно снесши туда колосья, открытый ток у них не употребляется по недостатку солнца и обилию дождей». Большинство исследователей полагает, что в , этом отрывке речь идет именно о Туле; но если его поместить в более широкий контекст, то можно усомниться в категоричности такого утверждения. Дело в том, что этому тексту у Страбона предшествует выражение, которое скорее всего следует переводить и которое по большей части так и переводят: «в местностях (или районах) близких к холодному поясу». Таким образом, молено предположить, что описание природных условий и занятий земледелием и собирательством, относится ко всему 

этому региону, под  которым Страбон, следующий за Пифеем понимал все обитаемые земли, располагающиеся к северу от Британских островов до острова Туле. 

Г. Брош, анализирующий этот текст Страбона, считал, что саму Туле из этого ареала следует исключить и природно-географическое описание Страбона к ней не относится. Ведь в другом пассаже Страбон яростно восставал против мысли, что Туле, предположительно расположенная под арктическим кругом, может быть обитаемой землей, утверждая, что самой северной границей обитаемых земель является Ирландия (др. Иерна). Однако имеются и другие свидетельства, представляющие Туле обитаемой землей. Так, Солин пишет: «Плавание от Оркнейских островов до Туле продолжается 5 дней и 5 ночей. Туле плодородна и богата поздно созревающими плодами. С начала весны жители там живут вместе со своим скотом и питаются кореньями и молоком; для зимы они запасают плоды деревьев». Даже Прокопий Кессарийский, помещая Туле так далеко на север, в районы, где наблюдается явление настоящей полярной ночи, рассказывает тем не менее об обитателях острова. По сообщению Прокопия, большая часть Туле была пустынна, а в обитаемой жило 13 больших племен, каждое со своим царем. Одно из племен (скритифины) вело совсем дикий образ жизни, не пользовалось одеждой, не знало земледелия, а занималось только охотой. Тело прикрывали шкурами, которые связывали звериными жилами. Новорожденных младенцев кормили не материнским молоком, а мозгом пойманных животных. Остальные племена на острове вели во времена Прокопия (V в. н. э.) уже несколько более цивилизованный, по античным понятиям, образ жизни. Они поклонялись многим богам и демонам неба, земли и моря, а также мелким божествам источников и рек. Постоянно приносили жертвы, в том числе мертвым и героям. Лучшей считалась жертва первого военнопленного. Больше всего почитался бог войны. На острове были горы и огромные леса, изобиловавшие разными животными. Прокопий сообщает о переселении на Туле эрулов, которые в его время после долгих скитаний прошли через землю данов, подошли к Океану и, сев на корабли, отправились на остров, где и остались. 

Судя по сообщениям древних, Пифей не ограничился посещением Туле, но на протяжении, по крайней мере, еще целого дня продолжал движение прямо к полюсу. По этому поводу Г. Брош замечает, что «наваждение Севера» не оставляло Пифея. Остановился он, когда продвигаться вперед стало невозможно: дальше лежало «замерзшее море». О том, что в одном дне пути от Туле находится замерзшее море упоминал также Плиний Старший, добавляя, что некоторые называют это море Кроновым. По поводу этого наименования высказывалась точка зрения, что здесь имелся в виду легендарный Кронов океан, мыслившийся греками находящимся в потустороннем мире и более всего отвечавший тем сказочным представлениям о Крайнем Севере, которые складывались на основании сообщений Пифея . Другая точка зрения состоит в том, что название Кроново море просто представляет кельтское выражение Muir-croinn, означавшее все то же замерзшее море, которое Пифей услышал у своих кельтских спутников и затем повторил. Так возникла неясная омонимия, лишенная смыслового значения. 

В этих местах, на расстоянии еще одного дня плавания к северу от Туле, по словам Пифея, кончался реальный и доступный человеческому восприятию мир. Там не было уже ни воды, ни земли, ни воздуха, а некая смесь всех этих элементов, напоминающая «морское легкое», где невозможно ни ходить пешком, ни плыть на корабле. Р. Хенниг называет рассказ о «морском легком» «самым причудливым из всех сообщений, источником которых были труды Пифея». Определение самого выражения «морское легкое» не вызывает разногласий. Однако Пифей говорит о явлении, которое подобно «морскому легкому». Стремление выяснить, какое явление имел в виду Пифей, делая такое сравнение, привело к возникновению ученого спора, которому не видно конца. Например, Г. Хергт, предположив, что главный акцент в этом сравнении падает на дыхательное движение медузообразного организма, выдвинул гипотезу, что под «морским легким» Пифей подразумевал как бы огромный дыхательный орган океана, который мог бы объяснить океанские приливы и отливы. Однако, как мы видели выше, Пифей по-другому и научно объяснял действие приливов и отливов. Своеобразное объяснение предложил Ф. Келер. По его мнению, «морское легкое» Пифея - это отмель во время отлива, где вода как бы дышит, подобно живому организму. Такая отмель обычно покрыта густой сетью водных протоков, разветвленных наподобие легкого. И ее действительно нельзя считать ни сушей, ни водой, а смесью того и другого, да еще воздуха, когда она покрыта густым туманом. Ни ходить, ни плыть по ней нельзя. Кроме того, протоки, образующиеся в покрывающем отмель иле во время отлива, своими многочисленными разветвлениями поразительно напоминают кровеносную систему легких. 

Г. Брош, считавший, что «морским легким» Пифей называл паковый лед, нарисовал живописную картину, которая, по его мнению, разворачивалась перед глазами Пифея и его спутников: «Вот плывут первые, легкие льдины, предвещающие появление пакового льда... Их число увеличивается с пугающей быстротой... Они приближаются... Сине-зеленая вода Арктического океана на первых стадиях оледенения становится тяжелой и стекловидной, подобной полупрозрачному и беловатому телу медуз... Массалиотские галеры продвигаются вперед лишь с трудом... Весла погружаются в эту тяжелую и вязкую субстанцию, которая их парализует, но которая не выдержала бы и малейшего веса... Эта поверхность, тусклая, изрезанная трещинами, беловатая тяжело поднимается, затем опускается как бы вследствие неясного дыхания, подобного поочередному расширению и сжатию медузы. Затем внезапно на этот Океан, и так уже изменившийся в такой таинственной и беспокоящей манере, обрушивается ужасный полярный туман, молочно-белый, такой густой, что его можно было бы резать ножом? 

«На этот раз, - продолжает Брош, - не встает больше вопрос о том, чтобы идти дальше. Так как это более и море, которое может разрезать форштевень галеры, не воздух, которым можно дышать, не земля, по которой можно ходить, но ужасающий синтез всех этих элементов, как гигантская и сумрачная матрица мира! Пифей и его спутник видят это собственными глазами. Они достигли пределе который боги назначают людям в познании космическо тайны». Имеются и другие толкования выражения «морское лег кое», которое Страбон повторил вслед за Пифеем. Р. Хенниг, суммируя их, замечает, что многочисленные комментаторы предлагали самые разнообразные объяснения: от медуз и морских водорослей до вулканической пемзы Исландии, от айсбергов до водолазного колокола и северного сияния"'. 

Самым спорным вопросом о Туле (и этот спор продол жается уже 2000 лет) является вопрос о том, какая и: областей Северной Европы была пифеевой страной Туле Сами древние, может быть, склонялись к мысли, что Туле следует поместить на Шетландских островах. По крайней мере, Тацит в биографии своего тестя Агриколы пишет что за Оркадскими островами (совр. Оркнейские о-ва римскому флоту была видна уже Туле на которую римляне не пошли, так как было приказан с дальше не идти. В связи с этим сообщением Тацита К. Мюлленгоф помещал Туле на остров Мейнленд Шетландского архипелага. Однако большинство современ ных исследователей исключает такую возможность, так как Шетландские острова и остров Мейнленд, в частности, не соответствуют тем астрономическим условиям, которые свидетельства античных авторов приписывают Туле. В разумных пределах ошибки их нельзя считать расположенными на 64-65° СШ (если иметь в виду самый южный градус северной широты, на котором помещают Туле современные исследователи по свидетельствам античных авторов). Самая короткая ночь на Шетландских островах не длится 2-3 часа, и, наконец, они находятся на гораздо более коротком расстоянии от Англии, чем 6 дней парусного плавания. 

Наоборот, совершенно адекватно соответствует астрономическим  условиям древних для Туле Исландия. Она находится на широте 64-65° СШ, самая короткая ночь на Исландии длится 2-3 часа. И, наконец, она расположена  как раз в 6 днях навигации на север  от Шотландии. Об этом вопросе можно  судить с достаточной уверенностью, потому что уже давно для того, чтобы определить расстояние, которое  можно было пройти за 6 суток в  открытом море, постарались выяснить суточную скорость античных кораблей, ходивших на веслах и под парусом. На основании сообщения Геродота (IV, 86) о том, что корабль проходит за день 70 тыс. оргий, т. е. около 130 км, расстояние, проходимое за день плавания, принимается  в 120-150 км. Цифра 150 км в день получается также по данным Феста Авиена, который хотя и писал свою поэму в IV в. н. э., но использовал, как известно, старые периплы VI, V в. до н. э. По его свидетельству, переход от Геракловых столбов до пиренейских мысов Руссильона занимал 7 дней. Расстояние этого перехода, составляющее 1050 км, возможно пройти по морю за 7 дней как раз при скорости 150 км в день. В то же время такая скорость достаточна, чтобы за 6 дней плавания под парусом дойти от северной оконечности Шотландии до Исландии. 

Однако В. В. Федотов  полагает, что античный корабль мог  развивать скорость до 200-300 км в сутки. По его мнению, 6 дней плавания до Туле должны составлять скорее всего от 1500 до 1800 км. А если учесть, что к северу от Британии корабль мог попасть в Гольфстрим, увеличивший скорость, то к этому расстоянию следует добавить еще несколько сотен километров за 6 суток. Таким образом, конечной точкой шестидневного плавания Пифея могла быть Гренландия. 

Для разрешения этого  спора интересен эксперимент, проведенный  Р. Хеннигом. Он спросил опытного моряка, капитана Демпвольфа из Гамбурга, куда мог бы прибыть за 6 дней маленький парусник при умеренно благоприятной погоде, отправившись на север от северных берегов Шотландии? Моряк ему ответил: к Лофотенским островам или, в крайнем случае, в среднюю часть Норвегии, или в Исландию. 

Предположение о  том, что Туле - это Исландия, было впервые высказано еще в 825 г. ирландским монахом Дикуилем. Затем на протяжении более 1100 лет оно имело много сторонников. Вивьен де Сент-Мартен называл его «бесспорно» правильным''. Горячим сторонником отождествления Туле с Исландией был Г. Брош, безоговорочно отметавший возражения противников этой точки зрения. 

Эти возражения сводятся к двум решающим доводам, которые  приводит Р. Хенниг. Первый состоит в том, что Исландия до VIII в. н. э. оставалась безлюдной, в то время как Туле была цивилизованной страной, жители которой занимались земледелием. Однако по этому поводу М. Кэри и Е. Уормингтон замечают, что это не такое уж большое препятствие, поскольку Исландия могла стать необитаемой в течение тысячи лет, которые отделяют восьмой век от времени путешествия Пифея. Второй довод основан на тексте Страбона, следуя за которым, считают, что на Туле разводили пчел и добывали мед. Между тем в Исландии это невозможно, так как в ее климатических условиях пчелы, которые не отваживаются летать дальше 61° СШ, не живут. Как было показано выше, Г. Брош, комментируя этот текст Страбона и рассматривая его в более широком контексте, пытался доказать, что содержа твляющая Туле с Исландией, не совсем оставлена до сих пор. Е. Уормингтон в статье, помещенной в Оксфордском классическом словаре, замечает: «Не ясно, была ли Туле Исландией или Норвегией».