Отмена крепостного права

     В статьях, листовках революционные  демократы середины XIX в. клеймили Россию крепостнической и отсталой страной. Но если обратиться к некоторым цифрам, то увидим следующее. При общей численности населения 74,5 млн. человек, 12 млн. составляли представители не крестьянского сословия. Из всех крестьян (государственных, дворцовых и крепостных) крепостных людей насчитывалось около 23 млн. человек, которые составляли 37% населения. Причём, за Уралом процент крепостных не достигал и 0,1% .

     Крепостные  крестьяне также не представляли однородную массу. Были крестьяне, которые  рассчитывались с барином по большей части оброком. Такие крестьяне бродили по стране в поисках заработка, нанимались на фабрики, рудники, батрачили или даже приторговывали, продолжая держать связь с родной общиной, выплачивая подушную подать и денежный оброк. Эта практика случалась в основном из-за скудноплодоносящей земли, которая была к северу от центральных губерний, но для помещика была более выгодной. Крестьяне часто были предоставлены сами себе и не испытывали на своём хребте «тёмную руку негодяя-барина». Накануне освобождения 67,7% помещичьих крестьян сидело на оброке, в основном в центральных губерниях.

     Вторая  группа крестьян - барщинные, в большинстве  располагались на юге Империи, так как плодородие почвы позволяло помещикам в имениях вести земледельческое хозяйство вследствие возрастающей товарности хлеба. Таким помещикам была нужна скорее рабочая сила, нежели оброк.

     Если  сопоставить количество оброчных и  барщинных крестьян, то получим примерное равенство, и, следовательно, в прямом смысле крепостными, мы можем рассматривать лишь 10% всего российского населения. Каково же было его положение? Кто не помнит радищевских строк о помещиках: «Звери алчные! Пиявицы ненасытные! Что крестьянину вы оставляете? То, чего отнять не можете - воздух!». В его известном произведении «Путешествие из Петербурга в Москву» прослеживается аналогия крепостничества и рабства. Антикрепостническая литература последующего времени не отрицала её, а подчас и усиливала, что сделало подобное сравнение в резко оппозиционных правительству кругах классическим.

     Сопоставление крепостного и раба в XIX в., по меньшей мере, преувеличено. А. С. Пушкин под впечатлением прочтения книги А. Н. Радищева тоже написал (в известной степени пародию) «Путешествие из Москвы в Петербург», где по-иному взглянул на положение русских крестьян. Он замечал, что в отличие от раба Северной Америки, русский крестьянин жил в своей избе, а не в невольничьих бараках; что в сравнении положения нашего мужика и французского работника последний здорово проигрывает. Крестьянин в России имел собственный надел, и ему принадлежали плоды его труда, чего не мог позволить себе раб на плантации. Многие зарубежные путешественники отличали более завидное положение крестьян в России, чем, скажем, в Ирландии, Шотландии.

     Помещик обладал, безусловно, властью над  крепостными крестьянами, особенно в отношении земли, однако он был ответственен за крестьянина как налоговый агент и вербовщик. Недоимку по подушной подати спрашивали с помещика, как и отчётность по отправке в рекруты. Кроме того, помещик обязан был содержать крестьян в неурожайные годы, что довольно строго контролировалось правительством, начиная с XVIII века.

     Крепостничество было более хозяйственно-государственным механизмом, нежели грубой рабовладельческой системой, неким замкнутым миром.

     Наиболее  неприятным проявлением помещичьей власти для крестьянина было вмешательство хозяина в его семейную жизнь и в его привычный труд. Помещикам надо было, чтобы крестьяне женились молодыми, тем самым увеличивая численность крестьянского сословия, и поэтому, возможно, они сами подбирали девицам молодых людей (и наоборот). Нередкими были случаи и половой распущенности крепостников.

     Часто помещики, желавшие улучшить крестьянскую долю эффективными нововведениями, заслуживали нелестную оценку своих подопечных. Более того, таких хозяев ненавидели порой больше чем «бессердечных», поскольку меньше всего русский крестьянин любил, когда вмешиваются в традиционное, привычное жизненное русло.

     Отличительной чертой русского крепостничества были также не столько злоупотребления помещичьей властью, сколько органически присущее ему беззаконие, то есть навечное подчинение крестьянина никак не стеснённой чужой воле. Крестьяне жили по обычаям, которые юридической силы не имели и поэтому могли быть нарушены безнаказанно. Крестьяне не могли жаловаться на помещика и давать показания в суде, и, естественно, не имели защиты против лица, облачённого властью.

     Не  имея личных прав, крестьянин мечтал об идеальном своём состоянии - свободе, воле. Однако воля в его понимании зачастую означала полную необузданность, право на буйство, гулянку, поджог. Воля - понятие для крестьянина разрушительное, акт мести по отношению к силам, которые терзают его. Количество крестьянских волнений не следует преувеличивать, к тому же многие из них носили уголовный характер, и, как правило, не имели антимонархического настроя. Русские крестьяне почти никогда не бунтовали против царской власти. Л. Н. Толстой предсказывал, что мужик не поддержит попыток расшатать самодержавный строй. Крестьянин смотрел на царя, как на наместника Божьего на земле, созданного Господом, чтобы повелевать им и печься о нём. Всё хорошее он приписывал царю, а во всём дурном винил либо Божью волю, либо помещиков и чиновников.

     Крестьяне верили в силу своих настроений, что царь хочет сделать их собственниками всей земли, что только помещики препятствуют этому желанию, но в один прекрасный день он преодолеет их сопротивление. Отмена крепостного права превратила эту веру в убеждение, и никакие «агитаторы» из революционных социалистов не смогли поколебать её (имеются ввиду «хождения в народ» в 70-е гг.). Тем не менее, монархизм русского крестьянина был скорее поверхностным, потому что он в нём видел не политику правительства, а только одно лицо - императора.

     Русский крестьянин был набожен, постоянно посещал службы, соблюдал посты, осенялся крестом, который всегда имел при себе, и свято верил, что соблюдение церковных обрядов спасёт его душу. Нередко жизненные ситуации углубляли понимание духовного смысла веры (вспомним «очарованного странника» Н. С. Лескова). Тем не менее, вера его всё более напоминала фатализм. «Божьей волей» оправдывались многие несчастные случаи, произошедшие даже по вине пострадавших. «На всё воля Божья!»; «Бог дал - бог взял» - такие пословицы хорошо характеризуют религиозную восприимчивость русского народа.

     Эта-то одинаковая принадлежность к православию  двигала крестьянами в общении между собой. Все были рабами Божьими, а значит и братьями. Но отношение к власть имущим всегда было «хитроуважительное». При встрече с барином - склонённая фигура со снятой шапкой, и кто его знает, что он в эту минуту думал про этого самого барина. Возможно, по свидетельству А. Н. Энгельгардта, хорошо знавшего жизнь крестьян, каждый крестьянин в душе хотел быть таким же барином и, тогда уж, «на него все работать будут».

     Смиренность крестьянина во многом этим определялась: он мог терпеть любую эксплуатацию до времени, когда ему уже поблагоприятствует жизнь. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

РАЗРАБОТКА  ПРОЕКТОВ КРЕСТЬЯНСКОЙ РЕФОРМЫ 

      30 марта 1856 года на обеде, устроенном в честь Александра II московским дворянством он во всеуслышание заявил о своем намерении:  “Слухи носятся, что я хочу дать свободу крестьянам; это несправедливо; - и вы можете сказать это всем направо и налево. Но чувство враждебное между крестьянами и помещиками, к несчастью, существует, и от этого было уже несколько случаев неповиновения помещикам. Я убежден, что рано или поздно мы должны к этому прийти. Я думаю, что и вы одного мнения со мной: следовательно, гораздо лучше, чтобы это произошло свыше, чем снизу". 

     У Александра II было две возможности: проводить преобразования сверху, опираясь на чиновничество и планы, выработанные в тиши министерских кабинетов; или  обратиться к поддержке дворянского  общественного мнения и попытаться выяснить, что предпочитает или большинство помещиков, или передовая их часть. После чего согласовать свои действия с предложениями этой части населения. 

     Александр II начал с того, что лично ему  уже было знакомо по опыту: в традициях  николаевской системы учредил очередной Секретный комитет по крестьянскому делу. 3 января 1857 года Александр II лично открыл заседание этого комитета. В члены комитета вошли 11 вельмож: председатель Государственного совета А.Ф. Орлов, министр внутренних дел М.А. Ланской, министр императорского двора В.Ф. Адлерберг, шеф жандармов В.А. Долгоруков, министр финансов О.М. Брок, государственных имуществ М.Н. Муравьев и ряд членов Государственного совета, среди которых: Я.И. Ростовцев, П.П. Гагарин, Д.Н. Блудов. Александр II поставил следующий вопрос перед присутствующими: следует ли принять какие-либо решительные меры по освобождению крестьян?  Ответ был негативным. Многие считали, что время еще не пришло и не стоит так торопиться. 

     Осенью 1857 года в Петербург прибыл необычайно решительно настроенный виленский генерал-губернатор В.И. Назимов, который доставил в столицу долгожданную “инициативу” дворянства своих губерний – всеподданнейший адрес с просьбой об освобождении крестьян, правда, без земли. Но для Александра II важен был сам факт подачи адреса. Он поручил Министерству внутренних дел, как можно быстрее, подготовить рескрипт с изложением основ, на которых предлагалось отмена крепостного права в северо-западных губерниях. Товарищ министра внутренних дел А.И. Левшин за 48 часов написал документ, в котором крестьянам предоставлялась личная свобода, усадьба за выкуп и полевые наделы (за исполнение определенных обязанностей). Неспособное сопротивляться монарху министерство одобряет рескрипт на имя Назимова: Ланской уговорил Александра II разрешить разослать этот рескрипт губернаторам “для ознакомления и подражания”. Вырвав у императора согласие, министр вызвал писателя П.И. Мельникова и поручил ему заняться печатанием и рассылкой документа в ночь с 5 на 6 декабря 1857 года. 6 декабря курьер отвез 75 экземпляров рескрипта на вокзалы для отправки их по губерниям. В тот же день Секретный комитет потребовал от министра внутренних дел, чтобы он повременил с рассылкой документа, но было уже поздно. 

     Поскольку после опубликования рескриптов дело освобождения крестьян получило огласку, 20 января 1858г. Секретный комитет был переименован в “Главный комитет по крестьянскому делу для рассмотрения постановлений и предложений и крепостном состоянии.” Председателем его стал князь А.Ф. Орлов, а несколько позднее – великий князь Константин Николаевич. 21 апреля 1858 года Александр II утвердил программу Главного комитета по крестьянскому делу на принципах рескрипта Назимову. Основные вопросы, рассматривавшиеся в губернских комитетах (дворянских местных учреждениях, основанных в 1858 г. специально для разработок проектов крестьянской реформы), сводились к определению размера наделов, повинностей за землю и установлению предела вотчинной власти. При этом большая часть комитетов высказать за сокращение крестьянских наделов. Повинности же предлагалось сохранить прежними, а в отдельных губерниях – даже увеличить. 

     Министерство  внутренних дел сделало ответный ход, подготовив свое наставление губернским дворянским комитетам, включавшее в  себя следующее:

1. Освобождение крестьян с землей.
2. Определение размера повинностей крестьян в пользу помещиков.
3. Выкуп усадьбы и полевого надела.
4. Полная личная независимость крестьян от помещиков, право их переходить на другие земли и прочее.

     Главный комитет не принимает этот документ и поручает Я.И. Ростовцеву составить проект, более защищающий интересы помещиков. По мнению Ростовцева, дело лучше всего было передать губернским дворянским комитетам, потребовав лишь, чтобы они сделали крестьян лично свободными и предоставили им право бессрочно владеть усадьбой. Выкуп же полевого надела должен был стать правом, но не обязанностью крестьян. Эту записку Комитет принял, император утвердил, и она была разослана на места для руководства к действию, при составлении губернских проектов крестьянской реформы. 

     К концу 1858 года в столицу начинает поступать проекты реформы от губернских комитетов. При всей разнице  во мнениях обсуждение проектов реформы  в губерниях было едва ли не первым опытом обсуждения в России в выборных органах вопроса государственной важности. 

     В этой сложной ситуации, когда по стране бродили десятки частных  проектов отмены крепостного права, Министерство внутренних дел предложило создать две комиссии: одну –  для выработки общего положения  о реформе; другую – для подготовки конкретных условий освобождения крестьян по местности или полосам (нечерноземной, черноземной и степной). Александр II одобрил эту идею, и комиссии, получившие название Редакционных, начали свою работу в начале 1859 г. Они были составлены из чиновников и членов-экспертов из поместного дворянства. Люди из крестьянских сословий в комиссиях представлены не были. Однако вскоре комиссии были соединены в одну, хотя название во множественном числе сохранилось. Они имели четыре отделения: юридическое, административное, хозяйственное и финансовое. Редакционные комиссии оказались небывалым в России учреждением. Они были призваны выработать важнейшие для жизни страны законодательные акты. В нарушение всех традиций, комиссии оказались поставлены вне всякой зависимости от главных законодательных учреждений – Государственного совета и Главного комитета по крестьянскому делу. Председателем комиссии Александр II назначил Ростовцева.