Оборонительные бои на территории Свислочского района (июнь – начало июля 1941 года)

      Костецкая Софья Ивановна, проживающая  в д.Дудичи , ей было тогда 6 лет, вспоминает: «В начале войны на ж/д станции немцы разбомбили эшелон с эвакуированными семьями военных из Белостока. Люди рассказывали, что там вокруг путей лежали матерки, расстрелянные немцами с самолётов, а между ними ползали и кричали оставшиеся в живых дети. И наши деревенские женщины ездили туда, забирали тех детей до хаты, усыновляли. И моя мать хотела ехать, да отец не пустил. Говорит, вот убьют немцы, и своих двоих детей осиротишь. А с одним из этих усыновлённых детей я потом в школу ходила. У них у всех, как у солдат, на шее медальончики висели, где написано было, кто он и кто его родители. Моего одноклассника звали Марат. А женщина, что его воспитала с малых лет, очень его любила. Своих детей у неё не было, и она Марата каждый день в школу за ручку водила. Но после войны приехал лётчик, его отец, нашёл сына и забрал. А она так не хотела отдавать, долго потом плакала, убивалась. Вот так война калечила судьбы людям!» [22,с.4].

      Иосиф Герасимович Живлюк, активный  деятель КПЗБ, которому в начале  войны было уже 35 лет, также  вспоминает эти дни 1941 –го:  «22 июня на рассвете гул немецких  самолётов, взрывы бомб разбудили  свислочан… Над головой кружили  вражеские самолёты, а я, уже мобилизованный, с винтовкой в руках, поспешно шёл от дома к дому, вручая призывникам повестки под расписку, пробуя найти ответы на волнующие вопросы, но не находил их. Одно было ясно: если враг напал на нашу страну, нужно защищать её, идти на фронт. Но где он, этот фронт? 23 июня Свислочь встретила меня опустевшими улицами и учреждениями. Я направился на площадь. Скоро тут остановилась машина, следовавшая в направлении Волковыска. Заручившись согласием шофёра взять меня, я кинулся на квартиру за документами и самыми необходимыми вещами. Когда вернулся, машина была заполнена людьми. Еле втиснулся в кузов грузовика, и он тут же двинулся с места и направился на восток. Через час-полтора ещё издали в вечернем небе мы увидели огромное зарево. Горел Волковыск. Вокруг дым, множество раскиданных вещей, чемоданов. В Зельве пересел на военную машину, двигавшуюся в сторону Минска. И всюду одна и та же картина: дороги, забитые машинами, людьми, скотом. Всё это двигалось на восток. Время от времени налетали фашистские самолёты, на бреющем полёте бомбили и расстреливали с пулемётов беззащитных людей. Трагедия тех дней – это трагедия сотен и тысяч людей – мирных жителей, гибнущих на дорогах войны под бомбёжками. Дорога на Минск оказалась перерезанной фашистами, и мы повернули на Могилёв» [7,с.122]. В дальнейшем автор этих строк всё-таки добрался до линии фронта, участвовал в Московской и Курской битве, освобождал Беларусь (в том числе нашу Свислочь), Европу и дошёл до рейхстага, но до самой смерти в памяти сохранил эти первые дни войны.

       Ещё об одной трагедии первых дней войны рассказывает в книге «Память» Гайдучек М.А.: «Это произошло утром 29 июня 1941 года. На окраине д.Грицки гитлеровцы расстреляли шесть советских граждан, в том числе трёх военных-отпускников. Совершили оккупанты своё кровавое преступление на глазах у свидетеля, одиннадцатилетнего Бори Зайцева. Среди расстрелянных были его родители». Как всё это произошло, стало известно именно со слов мальчика. Отец Бори, Иван Григорьевич Зайцев, был кадровым военным, участвовал в советско-финляндской войне, где его тяжело ранило. Он долго находился на лечении в Ленинграде. После госпиталя отец приехал в Минск, где жила его семья – жена Мария Семёновна Зайцева (в девичестве Жук) и сын Борис. Затем Иван Григорьевич получил назначение в Западную Беларусь – город Августов Белостокской области. В июне 1941 г., когда у Бориса начались каникулы, Мария Семёновна получила отпуск, и они поехали к отцу в Августов. Оттуда Зайцевы решили ехать в отпуск на Брестчину в гости к сестре Марии Семёновны. На рассвете 22 июня семья Зайцевых выехала из Августова в сторону Белостока, чтобы там сесть на поезд. В дороге их и застала война.

        Машину их разбомбило, и до Белостока пришлось идти пешком. Сесть на поезд не получилось. Вокзал и вокзальная площадь были заполнены военными и эвакуированными. Повернули на Брест. Чтобы избежать бомбёжек, двигались полевыми и лесными дорогами. 26 июня, на четвёртый день войны, Зайцевы и их четверо попутчиков пришли в Грицки и остановились в доме одного из жителей деревни. Идти дальше было невозможно: все дороги оказались перекрытыми фашистами. В конце этого же дня враг захватил Свислочь. Семья Зайцевых и их попутчики решили немного переждать, чтобы потом выбираться из окружения на объединение с частями Красной Армии.

       Но через два дня в деревню  явились фашисты, нашли их, вывели на окраину деревни и расстреляли. Гибель родителей так сильно взволновала Бориса, что он несколько дней находился в шоковом состоянии. О трагедии, что произошла в Грицках, о беде мальчика узнала бездетная семейная пара в Свислочи. Они привезли мальчика к себе, сердечным теплом и лаской отогрели его, кормили, одевали, прятали от чужих глаз, боялись за Борю, просили его не выходить со двора на улицу. В этой семье он отошёл от горя, рассказал, кто он и откуда, где живут его родные. Затем его забрала тётка Елизавета» [7,с.174-175].

     Перечисленные  свидетельства устной истории  позволяют увидеть события, описываемые в учебниках и энциклопедиях, иначе:  более детально, через судьбы конкретных людей. Эти свидетельства, безусловно субъективны, но именно они позволяют наиболее полно составить представление обо всём ужасе войны и жителях нашего края в ней.                                  

Глава II.  Боевые действия Западного фронта

на  первом этапе оборонительных сражений

  (июнь – начало июля 1941 года). 

      Главной ударной силой фашистов в начавшейся войне были танковые и моторизованные части, на них лежала основная задача «блицкрига». Наши же механизированные корпуса находились в стадии формирования: из шести мехкорпусов округа только один (6-й из 10-й армии) был полностью укомплектован танками. Другие пять имели большой недокомплект танков, остро не хватало автотранспорта и средств механической тяги. Например, 11-й мехкорпус 3-й армии был укомплектован танками на 23,8%, 13-й мехкорпус 10-й армии – на 28,9%, 14-й мехкорпус 4-й армии – на 51,8%. Ещё хуже обстояло дело с двумя мехкорпусами, находящимися в резерве командующего округа: 17-й был укомплектован на 3,49%, а 20-й – на 9,1%. При этом средние танки Т-34 и тяжёлые КВ имелись только в 6-ом и 11-м мехкорпусе – 352 и 31 соответственно. Все остальные были лёгкие, устаревших образцов, имевшие большой износ из-за давности выпуска, и 20% устаревших танков нуждались в капитальном и 44% - в среднем ремонте. Артиллерийские части мехкорпусов были оснащены средствами тяги (тракторами) от 7 до 30%, исключение составлял лишь 6-й мехкорпус, обеспеченный тракторами на 80%. В связи с одновременным формированием большого количества танковых и моторизованных соединений не хватало личного состава, особенно средних и младших командиров. Укомплектованность мехкорпусов офицерами-танкистами составляла 45-55%, а сержантами и того меньше - 19-36%. Большой недокомплект командных кадров наблюдался и в стрелковых дивизиях. Уровень моторизованности наших стрелковых дивизий и тыловых органов был намного ниже, чем немецких пехотных дивизий, что делало их менее мобильными и маневренными [6,с.21].

       А Сталин и наше командование  до последних часов перед нападением фашистов не желали верить в его реальность. Мало того, что директива о приведении войск в боевую готовность запоздала (ЗапОВО получил её только в час ночи, армиям она была продублирована в 2 часа 25 минут, командиры же корпусов и дивизий должны были получить её по телеграфу в 3.30, но из-за перебоев связи по вине вражеских диверсантов сигнал боевой тревоги они получили уже после начала боевых действий), так и приказ о выдаче боевых патронов и снарядов начальник штаба округа В.Е.Климовских отдал только в 7 часов утра 22 июня. Части и соединения 3-й и 4-й армий не успели вовремя занять оборонительные укрепления на границе, и были атакованы авиацией и дальнобойной артиллерией противника прямо на марше. Вынуждены были вступать во встречные сражения с ходу, разрозненно, по частям, без должного оперативного построения, вести оборонительные бои на неподготовленных позициях. Управление войсками в значительной мере было парализовано. В условиях отсутствия связи, боеприпасов и командиров, об этом нельзя замалчивать, нередки были случаи  растерянности и паники, беспорядочного отступления. Но в целом, несмотря даже на катастрофическое положение, советские воины упорно сопротивлялись, сражались до последнего патрона на своих рубежах. Недаром уже в конце дня 22 июня немецкий генерал Г.Гудериан докладывал: «Внезапность нападения на противника была достигнута на всём фронте танковой группы. Корпусом захвачены все мосты через Буг, оказавшиеся в полной исправности. Однако вскоре противник оправился от первоначальной растерянности и начал оказывать упорное сопротивление» [6,с.28].

        Несмотря на огромные потери, понесённые в результате внезапного нападения врага, и сложность обстановки; советские воины сражались с величайшей отвагой и самоотверженностью. Они действовали смело, мужественно, дрались до последнего, изматывая в оборонительных боях лучшие, наиболее боеспособные части и соединения гитлеровской армии.

    Ударные группировки врага, как  и было предусмотрено планом  гитлеровского командования, развернули наступление на флангах белостокского выступа из районов западнее Гродно и Бреста. На правом фланге, на стыке Северо-Западного и Западного фронтов, обладая подавляющим превосходством в силах, противник прорвал оборону 11-й армии Северо-Западного фронта, и ей пришлось отступать на Каунас и Вильнюс. Правый фланг 3-й армии Западного фронта генерала В.И. Кузнецова оказался открытым. К исходу 22 июня, когда нависла реальная угроза охвата флангов армии и прорыва немецких войск к переправам через Неман у Лунно и Мостов, генерал Кузнецов принял решение отвести войска на рубеж рек Котра и Свислочь, предполагая создать здесь сплошной фронт обороны и стабилизировать положение. Но на следующий день фашистские войска захватили Гродно. К вечеру 23 июня между Северо-Западным и Западным фронтами образовался обширный разрыв до 130 км, куда устремились танковые и моторизованные дивизии противника. Тяжёлое положение сложилось и на левом крыле Западного фронта. На брестско-барановичском направлении на 100-километровом участке 4-й армии генерала А.А.Коробкова противник имел перевес по живой силе почти в 6 раз, по танкам – в 4 раза, по орудиям и миномётам – в 3 раза. Вражеские войска поддерживались массированным огнём артиллерии и мощными ударами авиации. Противнику уже в первый день войны удалось продвинуться на 60 км и занять Кобрин.

      ВВС округа, также находившиеся  на стадии реорганизации и  перевооружения, не смогли отразить  массированные воздушные налёты, дать должный отпор врагу. Немецким  лётчикам удалось уже в первый  день войны вывести из строя на аэродромах и в воздухе 738 самолётов – 47% их боевого состава. Некоторые авиаполки потеряли 80-90% самолётов и оказались небоеспособными. Командующий ВВС фронта генерал И.И.Копец растерялся, потерял нити управления, проявил малодушие и вечером 22 июня застрелился. Тяжёлые неудачи авиации фронта объяснялись низкой боевой готовностью её полков, скученностью базирования, плохой маскировкой стоянок самолётов, слабой системой ПВО аэродромов, превосходством противника в опыте лётчиков и качестве самолётов. Нанеся большой урон нашей авиации, противник захватил господство в воздухе. Это и стало одной из главных причин наших неудач в начальный период войны, фашистам теперь никто не мог помешать с воздуха наносить огромный урон Красной армии и эвакуации мирного населения.

       Однако попытка врага полностью уничтожить ВВС фронта и подавить волю наших летчиков к борьбе не увенчалась успехом. Лётчики Западного фронта даже в первый день войны совершили 1900 самолёто-вылетов и сбили в воздушных боях более 100 немецких самолётов. До 15 июля, выполняя боевые задачи, они произвели около 7 тысяч самолёто-вылетов, причинив врагу немалый урон в живой силе и боевой технике. Об этом говорят и свислочане, воочию наблюдавшие воздушные бои в небе над Свислочью. Особое восхищение вызывают подвиги летчиков, которые уже в первый день войны совершили первые воздушные тараны в истории мировых войн. Это были лётчики Д.В.Кокарев, совершивший воздушный таран в районе Заморов Белостокской области, С.М.Гудимов - в районе Пружан, П.С.Рябцев - над Брестом, А.С.Данилов - около Лиды и другие. Первый наземный таран совершил экипаж капитана М.Ф.Гастелло в районе Радошкович под Минском [3,с.230].   

       Из сводки главнокомандования  Красной Армии за 22 июня 1941 года: «На рассвете 22 июня 1941 г. регулярные войска германской армии атаковали наши пограничные части на фронте от Балтийского до Чёрного моря и на протяжении первой половины дня сдерживались ими. Во второй половине дня германские войска встретились с передовыми частями полевых войск Красной армии. После жестоких боёв противник был отбит с большими потерями. Только на Гродненском и Кристомпольском направлениях противнику удалось достигнуть незначительных тактических успехов и занять местечки Кальвария и Техановец (первый – за 15 км и последний – за 10 км от границы). Авиация противника атаковала ряд наших аэродромов и населённых пунктов, но повсюду встретила решительный отпор наших истребителей и зенитной артиллерии, которые наносили большие потери противнику. Нами сбито 65 самолётов противника» [23,с.2]. Как мы видим, описываемая в сводке картина, мягко говоря, не соответствует истинному положению дел. А на самом деле такая информация только ещё больше дезориентировала и военных, и мирное население.

      В 13 часов 22 июня начальник штаба фронта  генерал В.Е.Климовских докладывал Генеральному штабу, что из-за длительной потери связи с 10-й армией в Белосток вылетел заместитель командующего фронтом генерал И.В.Болдин с задачей установить положение на фронте. 10-я армия сдерживала натиск противника на белостокском выступе. Но,  несмотря на отсутствие связи и полное незнание обстановки, 23 июня командующий Западным фронтом генерал Д.Р.Павлов в соответствии с директивой Ставки Главного командования принял решение о нанесении силами 10-й армии, 6-го и 11-го механизированных корпусов контрудара по наступающим немецким войскам в общем направлении Белосток, Гродно с целью уничтожить противника на левом берегу Немана и не допустить выхода его частей в район Волковыска. Стрелковые дивизии 3-й армии должны были овладеть Гродно и закрепиться на севере от него. Общее руководство боевыми действиями при нанесении контрудара было возложено на генерала И.В.Болдина. Авантюрным назвал в своих воспоминаниях это решение Г.К.Жуков: «В своём решении Главное командование исходило не из анализа реальной обстановки и обоснованных расчётов, а из интуиции и стремления к активности без учёта возможностей войск, чего ни в коем случае нельзя делать в ответственные моменты вооружённой борьбы» [5,с.316].