Мемуаристы о Несторе Ивановиче Махно: положительные и отрицательные оценки

Легко понять, что в этих условиях титул Батьки соответствовал ограниченным возможностям командовать, даже если он мог влиять на некоторые другие решения силой своего слова или рассуждения.

 «Главной чертой личности Махно является его огромная сила воли. Казалось, этот небольшой человек сложен из какого-то особенно твердого материала. Ни перед какими препятствиями он не отступал, если брался преодолеть их. В тягчайшие минуты своей жизни, когда происходила катастрофа на фронте или когда на глазах его погибали ближайшие друзья, он оставался неизменным, словно случившееся не касалось его. На самом деле он больше других страдал в этих случаях, но не показывал своих страданий окружающим. Когда после срыва военно-политического соглашения в ноябре и декабре 1920 г. большевики, зная, с кем они имеют дело и стараясь не повторять ошибок всего предыдущего лета, бросили на Махно четыре армии войск, последний оказался в катастрофическом положении. Однако он ни на волос не потерял душевного равновесия. Спокойствие его было поистине изумительным: он не обращал никакого внимания на тысячи снарядов, разрывавших на куски повстанческий отряд, на ежеминутную опасность быть раздавленным красными армиями. Постороннему наблюдателю это хладнокровие Махно могло бы показаться хладнокровием душевнобольного человека. Но такой вывод мог сделать лишь тот, кто был с ним мало знаком. Знающие Махно видели, что в этом своем спокойствии он представлял собою сплошной волевой порыв к победе над врагом»⁴.

В эмиграции Махно вынужден был  использовать все ресурсы своей  силы воли, чтобы вынести противостояния и унижения изгнания в незнакомых ему странах и в окружении  часто враждебном.

Большое влияние  на внутреннее состояние  Н. Махно оказали события, происходившие в семейной жизни. Он заплатил дорогую дань революции, как в личном, так и в семейном плане. Над его старой матерью издевались и выгнали ее из собственного дома и сожгли его; трое его братьев были по очереди убиты австро-немцами, белыми и красными. Он расстался со своей первой женой Настей из-за недоразумения: во время поездки Нестора по России она родила ребенка, который умер, затем, считая Нестора пропавшим, она сошлась с другим человеком. У Нестора также некоторое время была другая спутница, Тина, работавшая телефонисткой в Дибривке. Затем с начала 1919 года, он поддерживал последовательные отношения с той, которая стала вскоре спутницей его жизни, с Галиной Кузьменко, учительницей из Гуляй-Поля. Но пара никогда не сочеталась официальным браком, несмотря на некоторые утверждения, согласно которым они даже венчались в церкви.

Упреки и недостатки, которые приписывались личности Махно.

Махно не хватало политических и исторических знаний, а также достаточной теоретической подготовки. Эти пробелы серьезно отразились на всем движении, принимая во внимание ту роль, которую в нем играл Махно. Аршинов отмечает также «полное отсутствие образования» и некоторую «беззаботность», особенно осенью 1919 г., когда большевики вновь захватили Украину⁵.

Махно якобы злоупотреблял алкоголем и это было его самым большим недостатком. Но нет ни одного прямого подтверждения возможного пристрастия Махно к выпивке.

Также добавляются упреки о «моральных качествах» и «моральных обязанностях», отсутствовавших у Махно и его товарищей.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 2. Юный революционер. Каторга.

Настала революция 1905 года. События  захватили Нестора и подтолкнули  к чтению подпольной политической литературы. Вначале он попал под влияние социал-демократов, соблазненный их социалистической фразеологией и ложным революционным пылом. Однако в начале 1906 он познакомился с гуляй-польскими крестьянами-анархистами и вскоре стал приверженцем их группы. Эта группа была организована Владимиром Антони и Прокопом Семенютой. Антони, сын чешских рабочих-иммигрантов и сам работавший токарем, оказал решающее влияние на Нестора, изгнав навсегда из его души последние малейшие остатки духа рабства и покорности любой власти.

Крестьянская группа анархо-коммунистов Гуляй-Поля действовала в тяжелых условиях, так как царские репрессии были в разгаре: во всей стране было введено чрезвычайное положение, свирепствовали военно-полевые суды, карательные отряды расстреливали зачинщиков бунта.

Несмотря на эту обстановку, гуляйпольская  группа анархистов собиралась регулярно, по крайней мере, раз в неделю, иногда чаще, в количестве от десяти до пятнадцати членов. С этого момента, Нестор с головой ринулся в  борьбу за социальную революцию.

Нестор прошел вначале шестимесячный стаж в кружке по изучению анархизма и лишь затем, хорошо усвоив идеи и цели анархического коммунизма, стал полноправным членом гуляйпольской группы. В это время он работал литейщиком на заводе Кернера. Группа пропагандировала с определенным успехом анархистские идеи среди крестьян района, издавала и распространяла листовки, она также ответила прямыми действиями на правительственный террор, подобно другим анархистам Русской империи, которые объявили «Черный террор» против царизма.

Чтобы раздобыть средства на осуществление  своей деятельности, группа решила провести экспроприации, как местных  богачей, так и в окрестностях.

Добытые таким образом деньги пошли  на развитие пропаганды и на закупку  в Вене оружия и бомб через посредничество Владимира Антони. Группа поддерживала, кроме того, связи с екатеринославской, александровской группами и некоторыми московскими.

Другой аспект «Черного террора» состоял  в поджоге имений и имущества  крупных помещиков региона в  ответ на столыпинскую реформу, имевшую целью распустить общинные собрания, громады, с тем, чтобы способствовать образованию новой прослойки зажиточных крестьян, на которую рассчитывали как на новую опору режима.

Все эти акты взбудоражили жандармов  региона. Нестор был схвачен в  сентябре 1907. Махно считался одним из самых опасных террористов в группе, после братьев Прокопа и Александра Семенют. Сначала его обвинили во многих экспроприациях и убийствах жандармов: однако, за неимением доказательств и признаний, против него остались только некоторые из этих обвинений.

Все обвиняемые были переведены в  Александровскую тюрьму. Следствие  длилось более года.

В прямых террористических действиях  гуляйпольской анархической группы не было ничего исключительного для 1906-1909 гг., так как царские репрессии были в разгаре, расстрелы и повешения становились все более частыми.

Суд по делу гуляйпольской анархистской группы состоялся в марте 1910 года в Екатеринославе.

После пяти дней процесса, 26 марта 1910 года, вынесли приговор: Мартынова, Лисовский, Заблодский осуждены к шести годам каторжных работ; Кириченко, Егор Бондаренко, Орлов, Альтхаузен и Махно были осуждены вначале – за создание преступной организации к пятнадцати годам каторжных работ, а затем – к смертной казни через повешение за террористические акты и экспроприации.

После пятидесяти двух дней тяжкого  ожидания Махно действительно узнал, что ему и его товарищу Орлову казнь заменена пожизненными каторжными работами из-за их юного возраста в  момент осуществления преступлений. Возможно сыграло роль его непоколебимое поведение на протяжении всего следствия, во время которого Нестор систематически отрицал все выдвинутые против него обвинения.

Вследствие пережитого Махно, физически  ослабевший, заболел тифом. Он провел два месяца в тюремной больнице, оставаясь в обмороке на протяжении многих дней. Врачи поставили на нем крест и перевели его в палату для умирающих. Ему удалось выкарабкаться из этого положения, и он нашел даже силы, чтобы протестовать против проводимого врачами лечения.

Махно был переведен затем в Луганскую тюрьму, где он провел в заключении около года, в крайне суровых условиях.

Его снова вернули в Екатеринослав  и после пребывания на протяжении пяти с половиной месяцев в  Екатеринославской тюрьме, 2 августа 1911 г. его отправили в московскую тюрьму, печально известные Бутырки.

В этой каторжной тюрьме было собрано  большинство политических заключенных  разных направлений, считавшихся самыми опасными или важными – всего  около трех тысяч узников, за которыми присматривали несколько сот тюремщиков или «двуногих псов», как их называл Махно. Однако, настоящей удачей для него было наличие исключительной коллективной библиотеки, собранной каторжниками. «Как ни тяжела и безнадежна была жизнь на каторге, Махно, тем не менее, постарался широко использовать свое пребывание на ней в целях самообразования и проявил в этом отношении крайнюю настойчивость. Он изучил русскую грамматику, занимался математикой, русской литературой, историей культуры и политической экономией. Каторга, собственно, была единственной школой, где Махно почерпнул исторические и политические знания, послужившие затем ему огромным подспорьем в последующей его революционной деятельности. Жизнь, факты жизни были другой школой, научившей его узнавать людей и общественные события…»⁶.

Наконец, в феврале 1917 года грянула  революция, открылись ворота тюрем, однако не без трудностей, поскольку  некоторые новые ответственные  работники хотели просеять заключенных, якобы, отделяя уголовников от политических. Махно, избавившийся от кандалов, еще нетвердо стоял на ногах некоторое время, настолько он потерял чувство равновесия из-за цепей, ставших привычными за восемь лет. Он зарегистрировался в городском совете Москвы, затем с бумагой, удостоверяющей его личность в соответствие с законом, нашел приют в бывшем госпитале. Ему посоветовали поехать лечить больные легкие в Крым. Он устанавливает связи с московскими анархистскими активистами и принимает вместе с ними участие во всерусской манифестации трудящихся.

Сначала он намеревался окончательно устроиться в Москве и только по настоянию матери и товарищей по гуляйпольской анархистской коммунистической группе, которые засыпали его телеграммами, он решил вернуться на родину.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 3. Махновское движение.

Крушение Империи в феврале 1917 г. положило начало Великой Российской революции 1917-1921 гг.

В марте в Гуляй-поле возвращается Махно. Крестьяне встретили бывшего  каторжника как героя, борца за народное счастье. И тут же анархист окунулся в политический водоворот. Нестор стал лидером, но лишь одним из многочисленных общественных лидеров этих мест.

От конкретных политических шагов  Махно зависело, пойдут ли за ним крестьяне и рабочие. И надо отдать Нестору должное - шаги эти были точно рассчитаны. Он чутко вслушивался в требования масс, обращал их в собственную программу, ярко преподносил ее на митингах и воплощал в жизнь.

Нестор Махно, стал превращаться в  одного из военных лидеров. Военизация предполагала авторитаризм. Предпосылок  к возникновению в махновском движении авторитарных структур было множество.

Во-первых, страна только что  вышла из состояния самодержавного режима, который явно не способствовал  самостоятельности общества.

Во-вторых, крестьянская масса  и анархо-коммунисты по-разному представляли себе перспективы социальных преобразований после того, как удастся сбросить угнетение, исходящее от помещиков, кулаков и города.

В-третьих, относительно низкий уровень политической культуры того времени и военная обстановка порождали избыток доверия к  удачливому и справедливому вождю.

Таким образом, несмотря на неприятие  анархистами самого принципа государственности, в Гуляйполе сложилась государственная  структура во главе с Махно. Его  темперамент и личные качества также  способствовали укреплению авторитаризма, но авторитаризма, основанного на высоком авторитете лидера. Когда Махно, например, решает, что ему больше нет нужды заседать в Александровском ревкоме, он принимает решение от имени своего отряда, даже не посоветовавшись с бойцами. «Сделав официальный письменный, от имени отряда, отзыв меня из революционного комитета, я пошел в комитет вручить этот документ куда следует и проститься»⁷.

Вторжение немцев резко активизировало сторонников Центральной рады в районе. Немцы, тесня отряды эсеров, большевиков и анархистов, подходили к Днепру. Махновцы сформировали «вольный батальон», который выступил на фронт. Махно направился в штаб Красной гвардии для координации действий с другими отрядами.

В конце апреля Махно собрал часть  гуляй-польских анархистов в Таганроге. Это совещание постановило вернуться в Гуляйполе в июле для организации партизанской войны. А пока Махно отправился в путешествие по революционной России. Эта поездка сыграла важнейшую роль в формировании взглядов Нестора Ивановича, которому предстояло еще возглавить одно из мощнейших движений гражданской войны. Во время этого путешествия Махно вплотную столкнулся с практикой советской власти в Поволжье, которая вызывала у него немало возражений. Тем не менее, в тот период он сочувствовал большевикам, всерьез воспринимая их утверждения о том, что революционное государство - лишь переход к безгосударственному обществу, коммунизму. Необходимо только скорректировать политику большевиков, считал он: «Нужно только, чтобы революционные власти поумнели и отказались от многого в своих действиях; иначе ведь население пойдет против революции ...»⁸

Прежде всего, Махно недоволен  тем, что большевики игнорируют интересы крестьянства. Особенно резко, по мнению Махно, властолюбие города усилила  теория диктатуры пролетариата, Махно выступает против тех, кто поддержал эту диктатуру: «Видимо, эти безответственные крикуны и не думали о том, что созданием этой диктатуры они разбивали единство своего классового трудового организма на пользу не революции, а врагам ее.»⁹ Но Махно ищет пути к преодолению трещины, которая наметилась между революционными силами. С этой точки зрения любопытно содержание беседы между Махно, Свердловым и Лениным, которая, если верить воспоминаниям Нестора Ивановича, состоялась в Кремле в июне 1918 г. По описанию Махно, беседа со Свердловым началась с обсуждения поражения советской власти на Украине. Свердлов видел причину в контрреволюционности украинских крестьян, Махно - в оторванности красной гвардии от крестьянства. Махно пытается убедить Свердлова в том, что причины холодного отношения населения к большевикам следует искать не в недостатках крестьян, а в самой большевистской политике.

Описание этого диалога в  мемуарах Махно достаточно правдоподобно. Будущий непримиримый враг большевизма  уважительно отзывается о Ленине, он самокритичен и словно смотрит на беседу со стороны

4 июля 1918г. Махно с помощью  большевиков вернулся в родные  края. Однако организовать немедленное  сопротивление оккупантам здесь  не удалось. Крестьяне страдали  от немецких экспроприации, но боялись террора немцев. И все же недовольство росло, особенно после того, как началось возвращение земель прежним хозяевам.