Лига Наций

Параллельно со вступлением  СССР в Лигу Наций происходит так  называемая «полоса дипломатического признания» Советского Союза. В этот период СССР устанавливает дипломатические  отношения с рядом государств. 16 ноября 1933 года устанавливаются нормальные дипломатические отношения с  США, в 1934 году – с Венгрией, Румынией, Чехословакией, Болгарией и другими  странами.  

Это явилось непосредственным результатом как общей международной  обстановки 1934 года, так и увеличения роли и значения Советского Союза  в качестве фактора мира. Одной  из непосредственных причин, повлиявших, например, на решение Румынии и  Чехословакии установить нормальные отношения  с СССР, было франко-советское сближение 1933-1934 годов. В течение ряда лет  Франция не только не способствовала нормализации отношений между СССР и странами Малой Антанты, но, наоборот, всячески препятствовала каким-либо попытками  добиться этой нормализации. В 1934 году же Франция была заинтересована не только в собственном сближении  с Советским Союзом, но и в создании целой системы безопасности, системы, которая включала бы в себя как  союзников Франции в лице Малой  Антанты, так и СССР. В этих условиях французская дипломатия не только не препятствует нормализации отношений  между странами Малой Антанты  и СССР, но, наоборот, всячески активизирует эти отношения. Под непосредственным влиянием французской дипломатии конференция  министров иностранных дел стран  Малой Антанты, происходившая в  Загребе (Югославия) 22 января 1934 года, вынесла  решение «о своевременности возобновления  государствами – членами Малой  Антанты нормальных дипломатических  отношений с Союзом Советских  Социалистических Республик, как только будут налицо необходимые дипломатические  и политические условия».  

Несмотря на то, что  было получено согласие некоторых стран-участниц на заключение Восточного регионального  пакта, в результате открытого противодействия  Германии, возражений Польши и маневров Англии, продолжавшей политику германских устремлений на Восток, эту идею в 1933-1935 гг. реализовать не удалось.  

Тем временем, убедившись в нежелании ряда западных стран  пойти на заключение Восточного пакта, Советский Союз в дополнение к  идее многостороннего регионального  соглашения предпринял попытку подписать  с рядом государств двусторонние соглашения о взаимопомощи. Значение этих договоров в плане борьбы против угрозы войны в Европе было велико.  

В 1933 году параллельно  с переговорами о Восточном пакте  и о вопросе вступления СССР в  Лигу Наций начались переговоры о  заключении франко-советского договора о взаимопомощи. В сообщении ТАСС о беседах советских руководителей  с французским министром иностранных  дел указывалось, что усилия обеих  стран направлены «к одной существенной цели – к поддержанию мира путем  организации коллективной безопасности».  

В отличие от Барту, его преемник, новый министр иностранных  дел Франции, вступивший в должность  в октябре 1934, Лаваль отнюдь не стремился  к обеспечению коллективной безопасности и на франко-советский пакт смотрел  лишь как на орудие в своей политике сделки с агрессором. После своего визита в Москву во время проезда  Варшавы, Лаваль разъяснил польскому  министру иностранных дел Беку, что  «Франко-советский пакт имеет целью  не столько привлечь помощь Советского Союза или помогать ему против возможной агрессии, сколько предупредить сближение между Германией и  Советским Союзом». Это нужно  было Лавалю для того, чтобы, пугая  Гитлера сближением с СССР, вынудить его на соглашение с Францией.  

Во время переговоров, которые вел Лаваль (октябрь 1934 –  май 1935) последний всячески стремился  устранить автоматизм взаимной помощи (в случае агрессии), на чем настаивал  СССР, и подчинить эту помощь сложной  и запутанной процедуре Лиги Наций. Итогом столь продолжительных переговоров  явилось таки подписание Договора о  взаимной помощи 2 мая 1935 года. Текст  договора предусматривал необходимость  «приступить к немедленной консультации в целях принятия мер в случае, если СССР или Франция явились  бы предметом угрозы или опасности  нападения со стороны какого-либо европейского государства; взаимно  оказать друг другу помощь и поддержку  в случае, если СССР или Франция  явились бы предметом невызванного нападения со стороны какого-либо европейского государства»[6].  

Однако подлинная  политика Лаваля обнаружилась и в  систематическом уклонении от заключения военной конвенции, без наличия  который пакт о взаимной помощи лишался  конкретного содержания и наткнулся  бы при своем применении на ряд  существенных препятствий. Такая конвенция  не была подписана ни в момент заключения пакта, ни в течение всего периода  его действия. Наконец, важно отметить, что, подписав пакт о взаимной помощи, Лаваль отнюдь не торопился его ратифицировать. Саму ратификацию франко-советского пакта он сделал новым средством  шантажа в попытках добиться соглашения с гитлеровской Германией. Пакт был  ратифицирован уже после отставки Лаваля кабинетом Сарро (палата депутатов  ратифицировала франко-советский пакт 27 февраля 1936 года, а сенат – 12 марта 1936 года).  

В связи с заключение советско-чехословацкого договора советский  нарком иностранных дел говорил  в июне 1935 г., что «мы можем не без чувства гордости поздравить себя, что мы с вами первыми полностью  осуществили и довели до конца  одну из тех мер коллективной безопасности, без которых в настоящее время  не может быть обеспечен мир в  Европе.[7]  

Советско-чехословацкий  договор о взаимопомощи от 16 мая 1935 года был совершенно идентичен  советско-французскому пакту от 2 мая 1935 года за исключением ст. 2, введенной  по требованию чехословацкой стороны, которая гласила, что участники  договора придут на помощь друг другу  только в том случае, если Франция  придет на помощь государству, ставшему жертвой агрессии. Таким образом, действие советско-чехословацкого договора ставилось в зависимость от поведения  Франции. Тогдашний министр иностранных  дел Чехословакии Бенеш искренне стремился к сближению с СССР и считал, что такое сближение  целиком отвечает коренным интересам  безопасности Чехословакии. Вот почему в отличие от франко-советского пакта, советско-чехословацкий договор  был почти немедленно ратифицирован  и обмен ратификационными грамотами  имел место в Москве 9 июня 1935 г., во время визита Бенеша в столицу  СССР.  

Договоры о взаимопомощи представляли собой дальнейший этап (по сравнению с договорами о ненападении) в реализации политики мирного сосуществования  государств в различным социальным строем и могли стать важными  элементами в создании системы коллективной безопасности, имеющей целью сохранение европейского мира. Однако, к сожалению, эти договоры не смогли сыграть свою роль в предотвращении войны. Советско-французский договор не был дополнен соответствующей военной конвенцией, которая позволила бы обеспечить военное сотрудничество между двумя странами. Договор не предусматривал также автоматизма действий, что значительно снижало его возможности и эффективность.  

Что касается советско-чехословацкого договора, то его осуществление затруднял  пункт, ставивший вступление в силу взаимных обязательств обеих сторон в зависимость от действий Франции. Во Франции же в конце 30-х гг. все  больше закреплялась тенденция стремления не к организации коллективного  отпора агрессору, а к соглашательству  с ним, к попустительству действиям  германского фашизма.  

Столь же безуспешными оказались попытки Советского Союза  достигнуть договоренности с Англией  и мобилизовать Лигу Наций. Уже в  начале 1935 года Германией был нарушен  Версальский договор (пункт о  запрете вооружения), что не привело  к каким-либо серьезным последствиям для нее. По вопросу нападения  Италии на Абиссинию в конце 1934-1935, хотя и была созвана срочная конференция  Лиги Наций, но она так же ничего не решила. Принятые позднее, по настоянию  нескольких стран, санкции против агрессии Италии, предусмотренные ст. 16 Устава Лиги были слишком мягкими, а в  июле 1936 г. были отменены. Так же практически  без внимания остался еще ряд  инцидентов.  

Вследствие этих противоправных действий стран-агрессоров и отсутствия соответствующей на них реакции фактически разрушалась  вся Версальско-вашингтонская система  международных отношений. Все попытки  СССР каким бы то ни было образом  повлиять на ход событий ни к чему не приводили. Так, Литвинов произнес ряд  обвинительных речей на конференциях Лиги Наций, в которых говорилось о том, что «хотя Советский  союз формально не заинтересован  в случаях нарушения Германией  и Италией международных соглашений вследствие своего неучастия в нарушенных договорах, эти обстоятельства не мешают ему найти свое место в числе  тех членов Совета, которые наиболее решительным образом протоколируют  свое возмущение нарушением международных  обязательств, осуждают его и присоединяются к наиболее эффективным средствам  предотвращения подобных нарушений  в дальнейшем». СССР, таким образом, выражал свое несогласие с попытками  «бороться за мир, не отстаивая в  то же время ненарушимость международных  обязательств; бороться за коллективную организацию безопасности, не принимая коллективных мер против нарушения  этих обязательств» и несогласие с возможностью сохранить Лигу Наций, «если она не будет выполнять  своих собственных постановлений, а приучит агрессоров не считаться  ни с какими ее рекомендациями, ни с  какими ее предостережениями, ни с какими ее угрозами» и «проходя мимо нарушений  этих договоров или отделываясь  словесными протестами и не принимая более действительных мер»[8]. Но и  это не возымело какого-либо действия. Было очевидно, что Лига Наций уже  закончила свое существование в  качестве сколько-либо действенного инструмента  международной политики.  

Венцом политики попустительства агрессии явился Мюнхенский пакт руководителей Англии и Франции  с лидерами гитлеровской Германии и  фашистской Италии.  

Текст Мюнхенского  соглашения от 29 сентября 1938 г. устанавливал определенные способы и условия  отторжения Судетской области от Чехословакии в пользу Германии «согласно  достигнутому принципиальному соглашению»  глав четырех государств: Германии, Великобритании, Франции и Италии. Каждая из сторон «объявляла себя ответственной  за проведение необходимых мероприятий» для выполнения договора. Список этих мероприятий включал в себя немедленную  эвакуацию Судетской области  в период с 1 по 10 октября, освобождение от несения военной и полицейской  обязанности всех судетских немцев в течение четырех недель и  др.[9]  

В сентябре 1938 г., пользуясь  тяжелым положением Чехословакии, во время так называемого судетского кризиса, польское правительство решило захватить некоторые районы Чехословакии. 21 сентября 1938 г. польский посланник  в Праге предъявил чехословацкому правительству требования об отторжении от Чехословакии и присоединении  к Польше районов, которые польское правительство считало польскими . 23 сентября польский посланник потребовал немедленного ответа чехословацкого правительства  на это требование. 24 сентября между  Польшей и Чехословакией было полностью прекращено железнодорожное  сообщение.  

Выступление Советского правительства имело своей целью  оказание дипломатической поддержки  чешскому правительству. Несмотря на вызывающий тон ответа польского правительства  на представления правительства  СССР, Польша не решилась на немедленное  выступление против Чехословакии. Только после Мюнхенской конференции, а  именно 2 октября, Польша захватила  Тешенский район. Это было сделано  вследствие того, что на Мюнхенской конференции Чемберлен и Даладье  полностью «капитулировали» перед  Гитлером.  

Неизбежным непосредственным результатом Мюнхенского соглашения был захват Гитлером Чехословакии в  марте 1939 года. 14 марта при помощи Гитлера создалось «самостоятельное»  Словацкое государство. Чешские  войска были удалены с территории Словакии. В тот же день венгерское правительство заявило, что оно  настаивает на присоединении Карпатской Украины к Венгрии (к началу 1939 года Венгрия целиком вошла в  фарватер внешней политики Германии и Италии, полностью утратив самостоятельность  своей политики). Германия потребовала  от чехословацкого правительства признания  отделения Словакии и Карпатской Украины, роспуска чехословацкой армии, упразднения должности президента республики и учреждения вместо нее  регента-правителя.  

15 марта президент  Чехословакии Гаха (заменивший ушедшего  в отставку Бенеша) и министр  иностранных дел Хвалковский  были вызваны в Берлин к  Гитлеру. Пока они туда ехали,  германские войска перешли границу  Чехословакии начали занимать  один город за другим. Когда  Гаха и Хвалковский явились к Гитлеру, последний в присутствии Риббентропа предложил им подписать договор о присоединении Чехии к Германии.  

16 марта 1939 г. словацкий  премьер-министр Тиссо обратился  к Гитлеру с телеграммой, в  которой просил его взять Словакию  под свою защиту. Кроме СССР  и США все страны признали  присоединение Чехословакии к  Германии.  

Захват Гитлером Чехословакии 15 марта 1939 г., резкое обострение польско-германских отношений и  навязанное Румынии экономическое  соглашение, превратившее Румынию фактически в вассала Германии, привели к  некоторому изменению позиции Чемберлена, а вслед за ним и Даладье. Упорно отказываясь в предшествовавший период от неоднократно предлагавшихся Советским правительством переговоров  по вопросу об укреплении системы  коллективной безопасности, правительства  Чемберлена и Даладье в середине апреля 1939 г. сами сделали СССР предложение  начать переговоры о создании тройственного  фронта мира. Советское правительство  приняло это предложение. В мае 1939 г. в Москве начались переговоры между представителями СССР, Великобритании и Франции. Эти переговоры продолжались до 23 августа 1939 года и не дали никаких  результатов. Неудача этих переговоров  была вызвана позицией правительств Чемберлена и Даладье, которые в  действительности вовсе не стремились к созданию фронта мира, направленного  против германского агрессора. При  помощи московских переговоров Чемберлен  и Даладье предполагали произвести политическое давление не Гитлера и  заставить его пойти на компромисс с Англией и Францией. Поэтому  переговоры, начатые в Москве в  мае 1939, тянулись так долго и в  конечном результате закончились неудачно. Конкретно, переговоры натолкнулись на определенные затруднения, а именно Великобритания и Франция требовали  от СССР участия в договорах, предусматривавших  немедленное вступление в войну  Советского союза в случае агрессии против этих двух стран и совершенно не предполагавших их обязательную помощь в случае нападения на союзников  СССР – прибалтийские государства. И это при том, что Чемберлен  в своем выступлении 8 июня признал, что «требования русских, чтобы  эти государства были включены в  тройственную гарантию хорошо обоснованны». Далее, странным было то обстоятельство, что Польша, которая могла явиться  непосредственным объектом германской агрессии и о гарантии безопасности которой шла речь во время переговоров, сама упорно отказывалась от участия  в этих переговорах, а правительства  Чемберлена и Даладье ничего не сделали, чтобы ее к ним привлечь.