Экономическое содержание столыпинской аграрной реформы

          Крестьянам отрезали от общинной земли участки - отруба. Богатые крестьяне на те же участки переносили свои усадьбы - это называлось хуторами. Власти считали хутора идеальной формой землевладения. Со стороны хуторян, живших обособленно друг от друга, можно было не опасаться бунтов и волнений.

          Осуществлялись меры по обеспечению прочности и  стабильности трудовых крестьянских хозяйств. Так,  чтобы  избежать  спекуляции землей и концентрации собственности,  в  законодательном  порядке ограничивался  предельный  размер  индивидуального  землевладения, была разрешена продажа земли некрестьянам.

          После начала реформы  из общины устремились многие бедняки, которые тут же продавали свою землю и уходили в города. Зажиточные крестьяне с выходом не спешили. Чем это объяснялось? Прежде всего уход из общины ломал привычный уклад жизни и все мировоззрение крестьянина. Крестьянин сопротивлялся переходу на хутора и отруба не по темноте своей и невежеству,  как считали власти, а исходя из  здравых житейских соображений. Община защищала его от полного разорения и многих иных превратностей судьбы. Крестьянское земледелие очень зависело от капризов погоды. Имея несколько разрозненных полос земли в разных частях  общественного надела: одну в низине, другую на возвышенности и т.д. (такой порядок называли чересполосицей),  крестьянин обеспечивал себе ежегодный средний урожай:  в засушливый год выручали  полосы  в низинах,  в  дождливый - на взгорках.  Получив надел в одном отрубе, крестьянин оказывался во власти стихии. Он разорялся в первый  же  засушливый год,  если ею отруб был на высоком месте.  Следующий год был дождливым,  и очередь разоряться приходила соседу, оказавшемуся в низине. Только большой отруб, расположенный в разных рельефах, мог гарантировать ежегодный средний урожай.

          После выхода крестьян на отруба или хутора прежняя “страховка”  от неурожая исчезала. Теперь всего  один засушливый или чересчур дождливый  год мог принести нищету и голод. Чтобы подобные опасения у крестьян исчезли, выходящим из общины стали  нарезать лучшие земли. Естественно, это  вызывало возмущение остальных общинников. Между теми и другими быстро нарастала  враждебность. Число вышедших из общины стало постепенно уменьшаться.

          Образование хуторов  и отрубов даже несколько притормаживалось  ради  другой цели - укрепления надельной  земли в личную собственность. Каждый член общины мог заявить о своем  выходе из нее и закрепить за собой  свой чересполосный надел, который  община отныне не могла ни уменьшить, ни передвинуть.

          Зато владелец мог  продать свой укрепленный надел даже постороннему для общины лицу.  С агротехнической точки зрения такое новшество не могло принести много пользы (надел как был чересполосным, так и оставался), но оно было способно сильно нарушить единство крестьянского мира,  внести раскол в общину. Предполагалось, что всякий домохозяин, потерявший в своей  семье несколько душ и со страхом ожидающий очередного передела,  непременно ухватится за возможность оставить за собой  в  неприкосновенности  весь  свой  надел.

          В 1907  -  1915  гг.  о  выделении  из  общины  заявило  25% домохозяев,  а  действительно  выделилось  20%  -   2008,4   тыс. домохозяев. Широкое распространение  получили новые формы землевладения: хутора и отруба. На 1 января 1916 года их  имелось уже 1221,5 тыс. Кроме  того, закон  от  14  июня  1910  года  счел излишним  выход  из  общины многих крестьян, лишь   формально  считавшимися общинниками. Число подобных хозяйств составило около одной  трети от всех общинных дворов.

          Несмотря на все  старания правительства, хутора хорошо прививались только в  северо-западных  губерниях,  включая  отчасти Псковскую  и Смоленскую. Крестьяне Ковенской губернии еще до начала столыпинской  реформы стали расселяться по хуторам.  Такое же явление наблюдалось в Псковской губернии. В этих краях сказывалось влияние Пруссии и Прибалтики.  Местный ландшафт,  переменчивый, изрезанный речками и ручьями,  тоже  способствовал созданию хуторов.

         В центрально-черноземных губерниях  основным препятствием  к  образованию  хуторов и отрубов на общинных  землях было крестьянское малоземелье.  Например, в Курской губернии  местные крестьяне "хотели  помещичью землю немедленно  и   даром".  Из этого следовало,  что прежде чем насаждать хутора  и отруба, в этих губерниях  надо было решить проблему  крестьянского малоземелья - в  том числе и за счет раздутых  помещичьих латифундий.

          Третьеиюньский государственный  переворот коренным образом  изменил  обстановку в стране.  Крестьянам пришлось оставить мечты о скорой "прирезке". Темпы реализации указа 9 ноября 1906 г.  резко возросли.  В 1908 г. по сравнению с 1907 г. число  укрепившихся домохозяев увеличилось  в 10 раз и превысило полмиллиона.  В 1909 г. был достигнут рекордный  показатель - 579,4 тыс. укрепившихся. Но с  1910 г.  темпы  укрепления  стали снижаться.  Искусственные  меры, введенные в закон 14 июня 1910г., не выправили кривую. Численность  выделяющихся  из общины крестьян стабилизировалась  только после выхода закона 29 мая 1911 г.  "О  землеустройстве".  Однако  вновь  приблизиться  к  наивысшим показателям 1908-1909 гг. так  и не удалось.

         За эти  годы  в  некоторых  южных губерниях,  например в  Бессарабской и Полтавской, общинное  землевладение было почти совсем  ликвидировано.  В других губерниях,  например в Курской,  оно, утратило первенствующее положение. (В этих губерниях и раньше было много общин с подворным землевладением).

          Но в губерниях  северных,  северо-восточных, юго-восточных, а отчасти и в центрально-промышленных реформа лишь слегка затронула толщу  общинного крестьянства.

          В действительности правительство, конечно, не хотело  сосредоточения земли в руках  немногих мироедов и разорения массы земледельцев.  Не имея средств пропитания в  деревне,  безземельная  беднота  должна  была хлынуть в город. Промышленность,  до 1910 г.  находившаяся  в  депрессии,  не смогла бы справиться с наплывом рабочей силы в таких масштабах.  Массы бездомных и безработных людей грозили новыми социальными потрясениями. Поэтому правительство поспешило сделать дополнение к своему указу,  воспретив в пределах одного уезда сосредоточивать в одних руках более шести высших душевых наделов,  определенных по реформе 1861 г.  По разным губерниям  это  составляло от 12 до 18 дес.  Установленный для "крепких хозяев" потолок был весьма низким.  Соответствующая норма вошла в закон 14 июня 1910 г.

          В реальной жизни  из общины выходили в основном беднота, а также городские жители, вспомнившие, что в давно покинутой деревне  у них есть надел, который теперь можно продать. Продавали землю  и переселенцы,  уезжавшие в  Сибирь.  Огромное  количество земель  чересполосного укрепления шло в  продажу.  В 1914 г., например,  было продано 60% площади укрепленных в  этом году земель.  Покупателем  земли  иногда оказывалось крестьянское общество,  и тогда она возвращалась в  мирской котел. Чаще же покупали землю  зажиточные крестьяне,  которые, кстати говоря, сами не всегда спешили с выходом из общины.  Покупали и другие  крестьяне-общинники.  В руках одного и того же хозяина оказывались земли укрепленные и общественные.  Не выходя из общины, он в то же время имел и укрепленные участки. Свидетель и участник всей этой перетряски еще мог помнить,  где и какие у нею полосы.  Но уже во втором поколении должна была начаться такая путаница, в которой не в силах был бы разобраться  ни один суд.  Нечто подобное,  впрочем,  однажды уже имело место.  Досрочно выкупленные наделы (по  реформе 1861 г.) одно время сильно нарушали единообразие землепользования в общине. Но потом они стали постепенно подравниваться. Поскольку столыпинская реформа не разрешила аграрного вопроса и земельное утеснение продолжало  возрастать,  неизбежна была новая волна переделов, которая должна была смести очень многое из наследия Столыпина.  И действительно, земельные переделы, в разгар реформы почти заглохшие, с 1912 г. снова пошли по восходящей.

         Столыпин, видимо,  и сам понимал,  что чересполосное укрепление  не создаст "крепкого собственника".  Недаром он призывал местные власти "проникнуться убеждением,  что укрепление участков лишь половина дела,  даже лишь начало  дела,  и что не для укрепления чересполосицы был создан закон 9 ноября". 15 октября 1908 г. по согласованию министров внутренних дел, юстиции и главноуправляющего землеустройством и земледелием были изданы "Временные правила о выделе  надельной земли к одними местам".  "Наиболее совершенным типом земельного устройства является хутор, - говорилось в правилах, - а при невозможности образования такового - сплошной для всех полевых угодий отруб, отведенный особо от коренной усадьбы".

          19 марта 1909 г.  Комитет  по  землеустроительным  делам  утвердил "Временные правила о  землеустройстве целых сельских  обществ".  С этого времени  местные землеустроительные органы  все  более ориентировались  на разверстание наделов целых деревень.  В новой инструкции,  изданной в 1910 г., особо подчеркивалось:  "Конечною  целью землеустройства является разверстание всею надела; поэтому при производстве работ по выделам надлежит стремиться к тому,  чтобы эти работы охватили возможно большую площадь устраиваемого надела..." При назначении работ на очередь первыми должны были идти дела по разверстанию всего надела, затем - по групповым выделам и только после них - по одиночным.  Практически, при нехватке землемеров,  это означало прекращение одиночных выделов.  Действительно, крепкий хозяин долго мог ожидать, пока в соседней деревне не выгонят на отруба всех бедняков.

          29 мая 1911 г.  был  издан закон "О землеустройстве".  В него вошли основные положения  инструкций 1909-1910 гг. новый закон  устанавливал, что для перехода  к отрубному и хуторскому хозяйству  отныне не требуется предварительного  укрепления надельных земель  в личную собственность. С этого  времени чересполосное укрепление  утратило  прежнее  значение.

          Из всего  количества  хуторов  и отрубов,  созданных  за время реформы, 64,3 % возникло в  результате разверстания целых селений. Землеустроителям удобнее было так работать, повышалась результативность их труда, высокое начальство получало для жонглирования круглые цифры,  но вместе с тем умножалось число мелких  хуторян и отрубников,  которых никак нельзя  было назвать "крепкими хозяевами".  Многие хозяйства были нежизнеспособны.  В Полтавской губернии,  например, при полном разверстании селений в среднем на одного хозяина приходилось 4,1 дес.  Крестьяне говорили,  что на иных  хуторах "курицу некуда выгнать".

          Только около 30 %  хуторов и отрубов на общинных землях образовалось путем выдела отдельных  хозяев. Но это, как правило,  были крепкие хозяева.  В той же  Полтавской  губернии средний размер единичного выдела составлял 10 дес.  Но большинство таких выделов было произведено в первые годы  реформы. Затем это дело практически сошло на нет.

         Со смешанным чувством относился  Столыпин к такому  развитию.  С одной стороны,  он понимал,  что только рассечение надела  на отруба изолирует крестьянские  хозяйства  друг  от друга,  только полное расселение на  хутора окончательно ликвидирует  общину.  Крестьянам,  рассредоточенным  по  хуторам, трудно будет поднимать  мятежи.

          С другой стороны, Столыпин не мог не видеть, что вместо крепких,  устойчивых хозяйств  землеустроительное  ведомство фабрикует  массу  мелких и заведомо слабых - таких,  которые  никак не могли стабилизировать  обстановку в деревне и  стать  опорой  режима. Однако он не в силах  был развернуть  громоздкую  машину  землеустроительного ведомства  таким образом,  чтобы она действовала  не так, как ей удобно, а как нужно  для пользы дела.

          Одновременно с  изданием новых аграрных законов правительство принимает меры к насильственному разрушению общины,  не надеясь полностью на действие  экономических  факторов.  Сразу  после 9 ноября 1906 года весь государственный аппарат приводится в движение путем издания самых категорических циркуляров и приказов, а так же путем репрессий против тех, кто не слишком энергично проводит их в жизнь.

          Практика реформы  показала,  что крестьянство в  своей массе было настроено против выдела из общины -  по  крайней  мере  в большинстве местностей. Обследование  настроений крестьян Вольно-экономическим обществом показало,  что в центральных губерниях крестьяне  отрицательно относились к  выделу из общины (89 отрицательных показателей в анкетах против 7 положительных).  Многие крестьянские  корреспонденты  писали, что указ 9 ноября преследует цель разорить массу крестьян, чтобы нажились на этом немногие.

          В сложившейся обстановке для  правительства  единственным путем проведения реформы был  путь насилия над основной  крестьянской  массой. Конкретные способы  насилия  были самые разнообразные - от запугивания  сельских сходов до составления фиктивных  приговоров, от отмены решений сходов земским  начальником до вынесения  постановлений уездными землеустроительными  комиссиями о выделении домохозяев, от применения полицейской силы  для  получения  "согласия" сходов до высылки противников выдела.