Итоги Второй мировой войны

Автор: Пользователь скрыл имя, 01 Ноября 2011 в 20:21, реферат

Описание работы

Во второй мировой войне участвовало 61 государство с населением 1,7 млрд. человек (В первой мировой соответственно 36 и 1). В армию было призвано 110 млн. человек, на 40 млн. больше, чем в 1914-1918 гг. Во второй мировой войне погибло 50 млн. человек, в 5 раз больше, чем в первой.

Скачать полностью (57.80 Кб) Сколько стоит заказать работу?
Работа содержит 1 файл

Итоги Второй мировой войны.doc

— 202.50 Кб (Скачать)

    Выдвижение  границ вперед, за национально-государственные  границы, было, следовательно, не только программой идеологических экстремистов, но целью намного  больших численно умеренных, однако по-прежнему исповедующих великодержавное  мышление сил в руководстве этих государств, которые (объективно говоря, также на основе тождественности частичных интересов) поддерживали экстремистов. Стремление к сохранению или восстановлению государственно-политического "суверенитета" в изменившихся условиях середины XX века было к тому же основной общей чертой, так сказать, единственным соединительным звеном между тремя "бедными" державами, которые в остальном во многих отношениях отличались друг от друга. Но их оттеснение на старые национально-государственные границы было, с другой стороны, минимальной целью и наиболее умеренных групп в руководящих кругах США и Великобритании, групп, которые в течение войны после разочарования в немецкой оппозиции против Гитлера (зимой 1939/40 г.) и вплоть до наметившегося поворота в последние недели войны оказались в изоляции.

    Если  судить по этим исходным данным, то для всех трех побежденных  великих держав такой  исход войны означал  завершение исторической эпохи, окончание  их хотя и прерываемого неудачами, но, тем  не менее, ранее не остановленного подъема из круга "средних" государств, продолжавшегося с 50-х и 60-х годов XIX столетия. Таким образом, всем им удалось играть свою роль "суверенных" великих держав в рамках европейской или мировой системы государств только в течение 80-90 лет.

    На  первый взгляд наиболее глубоким, но, если смотреть в перспективе, наименее болезненным поворот 1945 г. был для Японии, которая после  реставрации Мейдзи в 1868 г., несмотря на неоднократные кризисы, совершила поразительный  скачок вперед, в число перворазрядных держав. Правда, с капитуляцией Японии закончилась ее функция политически прочной, полностью "суверенной" великой державы и тем самым первая попытка "небелого" азиатского государства войти в круг великих держав и действовать на равных с ними. Это можно было трактовать как запоздалый триумф ее "белых" конкурентов. Империалистический вал западных держав в конце XIX века, после того как вся земля прямо или косвенно оказалась под властью "белых", разбился о сопротивление Японии. И ее подъем после японо-китайской и особенно после русско-японской войны стал символом того, что начали формироваться силы сопротивления - так никогда и не достигнутому - единоличному господству "белых" над всем миром. Но, как вскоре выяснилось, поражение Японии в 1945 г. вовсе не означало, как это вначале предполагалось, учитывая развенчание авторитета японского императорского дома и частично вынужденное, частично происшедшее якобы добровольно в процессе приспособления перенимание в Японии многих американских идей и институтов, внезапного конца определенного развития; это означало, образно говоря, лишь переориентацию развития в измененном, более современном направлении.

    Этому способствовали различные  благоприятные факторы: зависимость только от одной державы-победительницы; обратное воздействие происшедшего вскоре после окончания войны переворота в Китае, где под руководством Мао Цзэдуна, в соответствии с исходом конфликта в Восточной Азии после 1937 г. и сопровождавшими его антиколониалистскими тенденциями, начался подъем второго "небелого" азиатского государства на "суверенные" позиции великой державы, подъем, который безуспешно пытался совершить Чан Кайши в сотрудничестве с Соединенными Штатами Америки после Каирской конференции 1943 г., и, наконец, переоценка роли Японии в глобальной стратегии США, вытекавшая из советско-американской конфронтации на Дальнем Востоке.

    Из  всего этого проистекала  перемена, которая  позволила Японии войти в новую  эпоху своей истории  с шансом использовать огромный экономический  потенциал конечно же уже больше не полностью "суверенного" крупного государства опять-таки в качестве фактора первой величины. В эпоху, которая содержала намного больше традиционных элементов, чем ожидалось непосредственно после капитуляции в 1945 г., нельзя не видеть определенного сходства с ситуацией в Германии после первой мировой войны. Это находит свое выражении в упорных требованиях к Советскому Союзу относительно пересмотра результатов войны. От СССР требуют возвращения четырех южных островов Курильской гряды, расположенных в непосредственной близости от острова Хоккайдо.

    Судьба  Италии была подобна  судьбе Японии в том  смысле, что и это  государство после  поражения в войне  фактически имело  дело только с одной  державой-победительницей  или с группой  очень близких друг другу держав (США и Великобритания), в результате чего оно сохранило единство. В отличие от очень своеобразного пути Японии после реставрации Мэйдзи, Италия после макиавелистского вступления в большую политику во время Крымской войны, которая в 1856 г. на Парижской мирной конференции принесла Сардинии - Пьемонту признание как якобы шестой европейской великой державы, могла играть свою роль великой державы всегда только при поддержке других, более сильных держав. Длительное время Италия находилась под защитой Великобритании, но в конце концов она склонилась к альтернативному решению, подобному тому, которое было принято по поводу присоединения к Тройственному союзу во времена Бисмарка до начала эпохи мировых войн, и при значительно изменившейся обстановке еще раз стала "младшим партнером" Германии. В результате войны были полностью пресечены попытки Италии, используя противоречия между другими странами, осуществить имперскую экспансию на Балканах и в Африке, в ходе которой она, действуя с плацдарма по ту сторону Средиземного моря - Ливии, хотела при поддержке гитлеровской Германии создать Средиземноморью империю. Италия была отброшена к своим трудным внутриполитическим и социальным проблемам, которые фашистскому режиму свыше двадцати лет удавалось нейтрализовывать. Но в американской системе приоритетов Италия (отличие от Японии не имела такого большого значения, чтобы консолидация (внутриитальянских отношений, не говоря о чрезвычайных ситуациях, рассматривалась как жизненно важное условие американской гегемонии в Средиземноморском регионе. Следствием было то, что, в сущности, ей пришлось полагаться нa собственные недостаточные силы и удовлетвориться ролью "средней" державы, каковой она, собственно, и оставалась в период между 1861 и 1945 гг.

    В отличие от Японии и Италии Германия при Гитлере в своих целях не ограничивалась завоеванием гегемонистского положения в каком-то большом регионе. Япония и Италия хотя и намеревались вытеснить остальные великие державы из важных колониальных регионов и лишить их военных баз, но не стремились поставить под угрозу их существование как великих держав или вообще ликвидировать их. Особенность целей Гитлера заключалась в том, что они выходили за рамки традиционного гегемонизма в расширенной Центральной Европе, к чему стремился германский "рейх" в первую мировую войну 1914-1918 гг. И в количественном и в качественном отношениях они выходили далеко за эти рамки и были направлены на то, чтобы сделать Германию мировой державой, а затем стать первой в мире державой и в ходе осуществления "поэтапной программы" завоевать даже мировое господство. Франция и Россия должны были бы перестать быть великими державами, причем Франция должна была скатиться на уровень зависимого "среднего" государства, а Россия в целом стать объектом колониального господства, своего рода Германской Индией. показывает план насильственного переселения более чем 30 миллионов человек из восточной части Центральной Европы и из Восточной Европы в ходе выполнения так называемого генерального плана "Восток", искоренение евреев было радикальным, экстремистским, хотя и не единственным результатом, вытекавшим из расовых идеологических догм самого крайнего универсального антисемитизма, социал-дарвинизма и доктрины о "низшей рассе". В рамках истории прусско-германской великой державы цели Гитлера по занимаемому ими месту были последней "вершиной" и экстремальным развитием предыдущих целеустановок. Но по своей сути они несли в себе другое качество, они привели к разрыву с немецким прошлым. Правда, во время войны на все это не обращали внимания, поскольку после первоначальных больших успехов имели место неудачи, а закончилась эта война катастрофой, в результате чего удалась только частичная реализация национал-социалистической программы. Полное осуществление этой программы совершенно разрушило бы и разорило Европу. Концентрация большинства немцев на военных усилиях облегчила маскировку в большей своей части осуществленного "окончательного решения" еврейского вопроса.

    Так как, с другой стороны, заранее было известно, что в отличие от 1918 г. в случае поражения германский "рейх" не сохранится в качестве великой державы, ибо в отличие от первой мировой войны на центр Европы и Германию накатывалась прямо-таки лавина враждебных держав с Востока и Запада, конец гитлеровской державы нового качества означал бы одновременно и конец Германии как великой державы традиционного качества, конец империи Бисмарка. Гитлер и его режим, а также старые руководящие круги государственной бюрократии в экономике, военной сфере и дипломатии понимали, что они сидят в одной лодке. Это обусловило жестокость и твердость немецкой воли к сопротивлению вражескому альянсу, который требовал "безоговорочной капитуляции", между прочим, и после того, как вопрос "кто кого" давно уже был решен. Когда стало очевидным, что именно продление уже проигранной войны и сделало возможным завершение преступного искоренения евреев, а также совершения многих других военных преступлений, то как раз по вышеуказанным причинам капитуляция стала для немцев не только военной и политической, но и моральной катастрофой.

    Никогда еще расхождение  между желаемым и  достигнутым, а при  Гитлере также  и между немцами, мыслившими в традиционных великодержавных  категориях, и немцами, наивно верившими  лозунгам о "борьбе великой Германии за свободу", не было так велико, как в то время в Германии. С этих позиций и стремились подвести итоги последнего отрезка ее истории. Утрачен был в 1945 г. не только статус великой державы, завоеванный "рейхом" во времена Бисмарка, утрачен на основе новой расстановки сил на международной арене, после того как, образно говоря, снова было закрыто окно между Востоком и Западом, которое открылось для Центральной Европы в результате Крымской воины и на протяжении восьмидесяти лет служило решающей предпосылкой для прусско-германской великодержавной политики. Потеряна была не только четверть старой, не оспаривавшейся и в Версале территории "рейха", с которой последние недели войны почти 6,9 миллиона человек бежали на оставшуюся территорию четырех оккупационных зон в Германии между Одером и Рейном (или были изгнаны после окончания войны). Нет, в результате совершенного от имени немцев под вопрос было поставлено само право немцев на собственную национальную жизнь, хотя бы в скромных рамках. Являвшееся ответом на совершенные немецким государством преступления, давление на немцев, оказываемое победоносными державами Востока и Запада в идеологическом, экономическом и политическом планах, было с самого начала настолько сильным, что большинству немцев бесперспективной казалась всякая попытка сохранить после катастрофы национально-государственные связи, как к этому стремились избежавшие национал-социалистического террора представители немецкого движения Сопротивления в первый период после 1945 г., когда ситуация в Германии вокруг нее была еще относительно наиболее открытой.

    Но  развитие на этом не остановилось. Учитывая "холодную войну", в которой  использовался и  оставшийся немецкий потенциал, колебания  в ту и другую сторону  между переоценкой  несмотря ни на что  сохранившихся и  даже снова растущих шансов снова вступить в игры "большой политики" и фаталистичным согласием с разделом оставшейся части Германии, а также предоставлением себя в распоряжение новых "союзников" определяли переход к совершенно новой эпохе немецкой истории, которая, несмотря на некоторую последовательность в отдельных деталях, в целом все-таки представляла собой намного больший разрыв с прошлым, чем это было характерно для Италии или Японии, - не в последнюю очередь потому, что Германия была отброшена назад, за рамки национального единства.

    В рамках мировой политики судьба Германии, с  которой державы-победительницы из-за своих диаметрально противоположных  позиций не могли  заключить мирный договор, была переплетена  с решающим вопросом всего послевоенного  времени вообще, а именно: удастся ли после крупнейшей военной катастрофы мировой истории установить универсальный мирный порядок или развитие приведет - и это, несмотря на все надежды, казалось с самого начала большинству людей во всех странах более вероятным - к образованию идеологических и политических "блоков", что вызвало бы особенно высокую степень напряженности в разделенной остаточной части Германии, ибо здесь "блоки" непосредственно соприкасались друг с другом. Эта тенденция должна была бы привести к подобному же разделу мира, хотя и имеющему другую политическую и географическую структуру, причем страны группировались бы вокруг той или иной гегемонистской державы и в случае победы Пакта трех держав, которые соперничали уже во время войны, над "антигитлеровской коалицией".

    В долгой, полной непрерывных  неудач и крахов истории  европейских мирных соглашений и проектов после Вестфальского  мира новый порядок  после второй мировой  войны имел особое значение, ибо получившая между тем небывалое  развитие военная  техника с ее разрушительными возможностями, жертвами которой в 1939-1945 гг. стало свыше 50 миллионов человек, привела бы в третьей мировой войне в соответствии со всеми прогнозами к уничтожению человечества как такового. Все старания американского президента Рузвельта на последнем этапе второй мировой войны, в 1943-1945 гг., учитывавшего эту угрозу человечеству, сосредоточить усилия "антигитлеровской коалиции" на создании дееспособной, обладающей большой исполнительной властью мировой организации, которая уже в зародыше могла бы ликвидировать любой конфликт между мировыми державами, в том числе и регионального характера, между тем не привели к достижению решающего успеха. Упорная приверженность идеям государственного суверенитета, характерная для Советского Союза в первую очередь, но также и для США, Великобритании, а частично и для Франции, особенно при де Голле, нашедшая свое выражение в праве великих держав накладывать вето в Совете Безопасности ООН, обусловила продолжение традиционной политики с позиции силы после 1945 г.

    И только в регионе, больше всего пострадавшем от второй мировой  воины, - в центральном  районе континентальной  Европы - претензии  государств на суверенитет  в 1945 г. были настолько  ослаблены, что под  влиянием военного опыта  идея широкого сплочения  прежних национальных государств при отказе от их суверенных прав стала преобладающей, благодаря чему казалось, что существует перспектива осуществить эту идею в плане федерального объединения по меньшей мере Западной Европы. Однако по мере удаления от окончания воины и здесь началось ослабление усилий, и наконец верх одержала идея национально-государственной реставрации. Поскольку все молодые государства Азии и Африки были ослеплены своим национальным суверенитетом, деколонизация как одно из важнейших результатов второй мировой войны парадоксальным образом усилила общую тенденцию возвращения к устаревшему принципу суверенитета у всех, даже у самых маленьких, государств.

Информация о работе Итоги Второй мировой войны