Холокост в годы второй мировой войны

5. Возможны были  и дополнительные меры военного  характера по спасению евреев. Авиация союзных армий могла  разбомбить крематории, газовые  камеры и подъездные пути Освенцима,  ведь сами узники передали  на волю просьбу об этом.  

6. Рузвельт, Чемберлен  и Черчилль могли дать ясно  и недвусмысленно понять нацистам  ещё в 30-е годы о том, что  им известны планы уничтожения  евреев, предупредить их о неизбежной  ответственности за эти преступления, как сделал это, увы, с большим  опозданием в 1944 году Рузвельт.  

7. Европейские евреи  должны были быть предупреждены  о том, что стоит за их  депортацией в концлагеря, о том,  что происходило в этих лагерях.  Много лет спустя один из  бывших узников Освенцима Рудольф  Вроба выразил своё возмущение  по поводу того, что евреи не  были предупреждены о том, что  их ждёт в концлагере. «Попробывал  бы меня кто-нибудь доставить  живым в Освенцим, если бы у  меня была исчерпывающая информация  о том, что там происходило.  И разве тысячи и тысячи  евреев во всех странах Европы, способных постоять за себя, дали  бы безропотно отправить своих  детей, жён и матерей в концентрационный  лагерь, если бы они знали о  том, что там творится».  

Рузвельт, лидеры других стран, еврейские представители  в этих странах должны были вновь  и вновь напоминать евреям о последствиях депортации в лагеря смерти, убеждать их сопротивляться депортации, бежать, скрываться или оказывать сопротивление. Этому могли бы помочь и способствовать специально обученные и тренированные кадры еврейских агентов, которые могли быть заброшены на оккупированные территории.  

К сожалению, ничего из перечисленного американским историком  не произошло. Европейские евреи  оказались загнанными в гигантский замкнутый круг, из которого, по сути дела, не было выхода. Круг этот был  очерчен не только войной, но и в  неменьшей степени равнодушием  тех, кто мог помочь, но чья помощь, если таковая и оказывалась, отмерялась скупо и неуверенно ввиду соображений  более «высокого» порядка. Прорвать этот круг удалось лишь с окончанием войны, но, как верно заметил в  беседе с Рузвельтом в 1942 г. раввин Стефан Вайз: «Понятно, что многое зависит  от окончательной победы. Вопрос только в том, господин Президент, многие ли из несчастных доживут до её торжества  и сумеют насладиться её плодами».