Холокост в годы второй мировой войны

До прихода Гитлера  к власти в Германии проживало  более 500 тысяч евреев. В 1871 году новые  германские законы предоставили им равные с немцами права. «Солнце свободы» воссияло, наконец, в небе и для  евреев Германии. Оно покрыло со временем их лица плотным загаром  самоуверенности, сняло, как рукой  былую скованность и страх. Евреи  вскоре действительно уверовали  в то, что гражданские права  гарантированы им раз и навсегда незыблемой в их глазах политической системой, существовавшей тогда в  Германии.  

Да и можно ли было мыслить иначе? Евреи способствовали во многом процветанию и славе  Германии и не могли себя даже мысленно отделить от неё. 92 000 евреев служили  в немецкой армии в Первую мировую  войну. 12 000 из них погибли. 35 000 были награждены за геройство орденами и  медалями. Они были уже плоть от плоти этой земли, называемой Германией, пропитанной кровью и еврейских  сыновей. Многие из немецких евреев чувствовали  себя даже в большей степени немцами, чем сами немцы. Не то, чтобы антисемитизм не имел места в Германии, но был  он всё же явлением случайным, спорадическим, никак не привлекавшим внимания большинства  евреев, предпочитавших, как водится, отмахиваться от проблем, их лично не касающихся и способных лишь разрушить  с таким трудом обретённую «гармонию».  

Приход Гитлера  к власти оказался шоком для многих евреев, и они, как и немецкие либералы, утешали себя мыслью, что это ненадолго. Гитлер, по их представлению, был чем-то вроде дьявольского наваждения, возникшим  случайно в политическом хаосе растерявшейся  перед лицом экономического кризиса  Германии. Во всяком случае, никто из немецких евреев и не собирался по этому поводу ударяться в бега. «Он и не думал покидать Германию, - пишет о таком немецком еврее  в своей документальной повести  «Последние евреи Берлина» Леонард  Гросс. Как раз напротив, он собирался  оказать сопротивление, потому что  Германия была в такой же степени  его страной, как и любого другого  немца». Упомянутый Гроссом житель Берлина был ещё достаточно смел, чтобы в ответ на скандирование  марширующих штурмовиков: «Смерть  евреям!» бросить им из толпы, как  гранату: «Смерть Гитлеру!». Симптоматично, что с ним ничего не случилось. Но это был 1931 год, влияние нацистов ещё не было повсеместным, и в  силу этого, смельчак отделался лишь приводом в полицию и предупреждением.  

Ни герой Гросса, ни другие немецкие евреи так ничего и не смогли противопоставить нацистскому  наваждению, которое и не собиралось куда либо исчезать. Закрепив власть в 1933 году, Гитлер приступает к плану, названному им самим «окончательным решением еврейского вопроса». Меры, предпринимавшиеся  им против евреев, представлялись обществу, в котором немцы привыкли жить бок о бок с евреями, постепенно, одна за другой. Цель всей антиеврейской  пропаганды заключалась в том, чтобы  прежде всего, отделить евреев от остальной  части населения, изолировать их, представить в чёрном свете, этакой нацией злоумышленников, которым Германия обязана всеми своими проблемами.  

Но хотя евреев изгоняют с работы, избивают, присваивают  их собственность, лишают гражданства  – всё-таки о массовом уничтожении  пока ещё речь не идёт. Первоначальный план Гитлера в отношении евреев сводился к тому, чтобы избавиться от них, заставить их эмигрировать из Германии, а самых упрямых депортировать  из страны. Создание невыносимой обстановки внутри Германии и служило этой цели, должно было, как полагал Гитлер, стимулировать у евреев желание  покинуть страну. Впрочем, случалось  порой, что антисемитизм в Германии вдруг странным образом ослабевал, терял свой напор и тогда немецким евреям казалось, что они просто пережили шторм. Высокая волна улеглась, накрыв некоторых из них, но они-то живы. Можно было жить теперь, как прежде, делая вид, что ничего, собственно, не произошло, обычные зигзаги судьбы, не более того. Главное не раздражать нацистского вождя.  

Бывший американский корреспондент в гитлеровской Германии Вильям Ширер в книге “The Nightmare Years. 1930-1940” так пишет о немецких евреях, с которыми ему и его  коллегам приходилось сталкиваться в то время: «Они были раздражены нашим  советом покинуть Германию пока ещё  не поздно. Они настоятельно просили  нас не вмешиваться и заниматься своим делом. Мы встречали многих из них в выходные дни в Бэд  Саарове, популярном курорте недалеко от Берлина, и я записал в своём  дневнике: «Бэд Сааров. 21 апреля 1935 года. Мы отдыхаем. Гостиница заполнена  примущественно немецкими евреями, и мы несколько удивлены тем, что  они всё ещё так состоятельны и явно ничем не напуганы. Я думаю, что их оптимизм неоправдан».  

Самообман казался  немецким евреям в те годы чуть ли не философией выживания. Они не вникали  в причины, но порой и не могли  знать причин кратковременного ослабления антисемитизма в стране. Спад его  воспринимался ими как вынужденное  отступление Гитлера от декларируемой  им антисемитской политики, но, на самом  деле, был не более чем его тактическим  шагом назад в этаком роковом  танго, в котором столь бездумно кружилась Европа.  

В 1936 году в Германии должны были пройти зимние, а затем  и летние Олимпийские игры. Гитлер решил превратить их в грандиозный  политический спектакль. Ожидался большой  наплыв иностранных гостей. По приказу  Гитлера с улиц немецких городов, где могли появиться гости, были убраны антисемитские лозунги и  плакаты. Со страниц немецких газет  исчезли статьи антисемитского содержания, нескольким евреям-спортсменам (точнее полуевреям и одному еврею – хоккеисту  Руди Балю) было даже милостливо разрешено  войти в состав немецкой олимпийской  команды. Всё было шито-крыто. Германия предстала перед глазами наводнивших  её иностранцев счастливой, дружелюбной  страной, сплотившейся воедино вокруг своего обожаемого вождя. Не тогда ли «евреями Моисеевой веры, - как пишет  Эли Люксембург в книге «В полях  Амалека», - был подписан документ, письмо, обращённое к Лиге наций, к широкой  мировой общественности. В нём  требовалось прекратить антинацистскую пропаганду. Им хорошо живётся при  власти Гитлера. Преследование евреев – ложь и выдумка. Да будет известно всем врагам их любимого фюрера, что  Германия – их настоящая и единственная родина».  

Но прошёл олимпийский  угар. Вновь укутался в серое разилюминированный совсем недавно Берлин. Разъехались  гости. Всё возвращалось на круги  своя. Снова начал функционировать  прервавший на время работу так называемый «Отдел еврейской эмиграции», возглавляемый  бывшим заместителем Гиммлера, Рейхардом  Гейдрихом. Статистический счётчик, отмеряющий человеческие судьбы, заработал с  немецкой аккуратностью. Контора Гейдриха могла уже подвести кое-какие  предварительные итоги своей  деятельности. С 1933 по 1936 гг. из Германии эмигрировало 82.000 евреев. В течение 1936-37 годов Германию покинуло ещё 48.000 человек.  

В марте 1938 года Гитлер, сопровождаемый некоторым газетным и дипломатическим неудовольствием  со стороны европейских стран  и Соединённых Штатов, захватывает  Австрию. Уже в апреле нацисты  создают в Вене «Еврейский эмигрантский центр». Руководителем его назначается  один из сотрудников Гейдриха Адольф Эйхман. В течение только одного года, совмещая террор и шантаж с  угрозой отправки в концлагерь, он заставил эмигрировать из Австрии 100.000 евреев. Проблема еврейских беженцев из Германии и оккупированной нацистами  Австрии становилась всё серьёзнее, но, похоже было, что никто, даже на международном  уровне, не собирался её решать. Лигой  наций была создана в то время  специальная комиссия по делам беженцев. Но участники Лиги проявляли так  мало интереса к решению проблем  еврейских беженцев, что глава  комиссиии Джеймс Мак-Дональд подал  в отставку в знак протеста.  

Убийство в Париже 7 ноября 1938 г. евреем Гриншпаном сотрудника германского посольства фон Рата дало предлог нацистам для массового  погрома евреев, известного под названием  «Хрустальная ночь». Погромы в Германии были обставлены таким образом, чтобы  они казались спонтанным выражением гнева немецкого народа. Гитлеру, как главе государства, нужны  были мосты к отступлению, дипломатические  и иные контакты с другими странами, и он исчез из поля зрения, предоставляя на время погромов Гиммлеру и Геббельсу  полную свободу рук в организации  «народного гнева». Но в этот раз  главе Рейха не удалось никого обмануть. Возмущение, вызванное во многих странах погромами в Германии, объявленный некоторыми странами экономический  бойкот – несколько охладили пыл  Гитлера, вернув его к идее решения  «еврейского вопроса» на данном этапе  всё же с помощью эмиграции.  

В ноябре 1938 г. американец Джордж Рабли, назначенный директором специальной межправительственной организации по делам беженцев, встречается  в Лондоне с Шахтом, известным  немецким промышленником и президентом  Рейхсбанка. Условия переговоров  между ними были таковы, что торговаться, добиваться каких-либо уступок было невозможно. Шахт просто предъявил  Рабли свой план, похожий на ультиматум, который мог быть либо принят, как  он есть, либо отвергнут. За спасение евреев Шахт потребовал уплаты в сумме 3 миллиардов немецких марок, что равнялось 1.200.000.000 долларов. Возмущение по поводу этой суммы  выразили все поддерживавшие деятельность Рабли организации, включая и  еврейские. Тем не менее, решено было продолжить переговоры.  

Через несколько  месяцев после встречи Шахта  с Рабли, в январе 1939 г., Германг  Геринг назначает советника Министерства экономики Хельмута Волтхата для  продолжения переговоров с Рабли  по поводу еврейской эмиграции. В  феврале 1939 г. Волтхат неожиданно заявил, что Германия готова принять официальный  план эмиграции евреев. Согласно этому  плану исход евреев из Германии должен был начаться с эмиграции 150.000 трудоспособных евреев в возрасте от 15 до 45 лет, которым  будет разрешено эмигрировать в  течение трёх-пяти лет. В этот период времени на оставшихся евреев не будет  оказываться какого-либо давления. Затем, за этими 150.000 евреев последуют  их жёны, дети и те, кто находился  на иждивении главы семьи. Третий Рейх готов был даже заняться профессиональной переподготовкой потенциальных  эмигрантов для их будущей работы по новому месту жительства. Финансовое обеспечение этой эмиграции не было оговорено в деталях, однако, судя по поступавшим сигналам, немцы собирались и в этом плане значительно  смягчить свои требования.  

Никто не мог толком объяснить причин изменения в  политике немцев. Существовало предположение  в американской печати, что Геринга  всё более беспокоила чрезмерная самостоятельность и совершенно неконтролируемая жестокость штурмовиков. Мишенью их вандализма и грабежей нередко становились и сами немцы. Некоторые политические обозреватели считали, что нацистское правительство, напуганное размахом анархии со стороны  своих фанатичных последователей, решило способствовать эмиграции евреев, чтобы  таким образом уничтожить оправдательный мотив для внутренних беспорядков. Другие предполагали, что позиции  немцев изменились, ввиду резкого  снижения экспорта немецких товаров, последовавшего за расправой над евреями в  «Хрустальную ночь».  

Как бы там ни было, американец Рабли посетил Геринга  и был заверен им в том, что  миссия Волтхата была действительно  одобрена как им, так и Гитлером. Согласно немецкому плану, для покрытия расходов по осуществлению намеченной программы должен был быть создан специальный фонд, составленный из конфискованного у евреев капитала. Поскольку поступления из этого  фонда не могли покрыть всех расходов как на переезд беженцев, так и  на их обустройство в другой стране, решено было создать дополнительный фонд. По инициативе британских евреев были предприняты шаги по созданию международной корпорации, которая  должна была дать в долг 300 миллионов  долларов для оказания помощи беженцам.  

23 февраля 1939 г.  внезапно произошло резкое изменение  политики нацистов в этом вопросе.  Геринг издал декрет, требовавший  от «всех немецких евреев, не  имеющих гражданства, в течение  двух недель передать официальным  представителям властей все ювелирные  изделия и вещи, сделанные из  золота, серебра и платины». Подобные  действия нарушали предварительную  договоренность между Рабли и  Волтхатом о том, что евреи  не будут подвергаться штрафам,  конфискациям и преследованиям. Через два дня очередной приказ, направленный против евреев, подорвал  саму основу намеченного плана.  

Еврейским организациям в Германии было приказано немецкой полицией предоставлять ежедневно  список ста человек, которым предписывалось покинуть Германию в двухнедельный  срок. Это создавало паническую ситуацию, котрую как раз намеревался предотвратить Рабли. Для евреев-беженцев не было ещё страны, куда они могли бы эмигрировать. Немецкая полиция, тем не менее, угрожала суровым наказаниям тем, кто будет оставаться в Германии по истечении намеченных для них властями двух недель. Кроме того, отныне, евреи покидавшие Германию, должны были платить дополнительный налог, составлявший десять процентов стоимости их имущества. Нацисты заявляли, что эти деньги пойдут на создание фонда для оказания помощи престарелым евреям, всё ещё остававшимся в Германии. Этот налог должен был быть уплачен в дополнение к другим многочисленным налогам, существовавшим к тому времени.  

В марте 1939 г. Нацистский представитель Волтхат сделал запрос о готовности стран принять еврейских  беженцев. Госдепартамент Соединённых  Штатов дал понять, что планы по принятию и размещению беженцев ещё  не приняты. Информация, пришедшая из других стран, была аналогичной. Вся  намеченная ранее программа помощи евреям-беженцам была лишь на начальном  этапе. Немцы не сделали ничего для  создания обещанного ими внутреннего  фонда по оплате переезда беженцев, а британские и американские евреи  погрязли в спорах и расхождениях по поводу создания международной корпорации, которая должна была финансировать  помощь еврейским беженцам на различных  этапах их эмиграции.  

В мае гестапо  разрешило представителям немецких евреев посетить Лондон и убедить  британскую межправительственную комиссию, занимавшуюся беженцами, в необходимости  принять срочные меры по размещению немецких евреев в других странах. Как  сообщили прибывшие в Лондон еврейские  представители, им было сказано в  гестапо, что Международная корпорация должна быть создана немедленно и  евреям должны быть указаны страны, в которые они могли бы эмигрировать. В противном случае, как заявили  гестаповские чины, «немецкое правиельство вернётся к той, в высшей степени  эффективной практике, которая уже  помогала Германии в прошлом не раз  избавляться от евреев».  

Лорд Винтертон, исполнявший  в то время обязанности Председателя межправительственной комиссии по делам  беженцев заявил еврейским представителям, что гестапо не смеет диктовать  комиссии, что ей следует делать. Еврейские делегаты объяснили, что  в гестапо им ясно дали понять, что  им лучше всего вернуться в  Берлин с планом. Они умоляли выдать им документ, способный хоть в какой-то степени умиротворить нацистов. Им было категорически отказано в этом. Просьба, по крайней мере, направить  от имени комиссии письмо лорду Ридлингу, известному английскому еврею, с  заверением в том, что межправительственная комиссия сделает всё возможное  для оказания содействия эмиграции  евреев из Германии, тоже натолкнулась на отказ. Евреи вернулись в Германию ни с чем.