Дети жертвы войны

До сих  пор останавливаются перед этими  строчками, старательно выведенными  детской рукой, потрясённые люди разных возрастов и разных национальностей, вглядываются в простые страшные слова. Не удалось спасти и саму Таню. Даже после того, как её вывезли из блокадного города¹⁵. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

§10. Современники  
 
 

     Есть поговорка: “На войне  детей не бывает”. Что ж,  верно, ибо противоестественно  сближение самих этих понятий.  Те, что попали в войну, должны  были расстаться с детством  – в обычном, мирном смысле этого слова. Ну а те, что выросли в после военном мире, – надо ли учить их памяти о войне, нарушать безмятежность их юных лет? Я убежден: необходимо. Память – наша история. Каким будет взгляд на неё ребёнка, таким будет наш завтрашний день. Стерев прошлое, мы стираем будущее. Конечно, история войны писалась кровью, и, чем дальше уходит время, тем спокойнее будут воспринимать люди, в том числе дети, жесточайшие её факты. Но никогда не должны они перестать волноваться, узнавая о них.

     Каждый человек хранит в памяти какой-то момент своей жизни, который кажется ему вторым рождением, переломом во всей дальнейшей судьбе. С этими воспоминаниями всегда связаны открытия в самом себе и других людях. Война живёт в душе переживших её такими воспоминаниями, и они никогда не смогут забыть её, как не смогут забыть, что родились когда-то.

     По-моему, помнить историю своего  народа нужно не только потому, что память сохраняет человеческое  достоинство, но и чтобы видеть  смысл своей жизни, чтобы не  быть одиноким и беспомощным. Поэтому войну будут помнить, писать о ней, как стремились сохранить в летописях наши предки все детали древней истории, это необходимо человеку, чтобы оправдать своё существование на земле. Память истории – это самоутверждение человека, поэтому и через сто лет школьники с гордостью и волнением будут писать о своём прадеде, который был фронтовиком. Великая Отечественная война не должна быть забыта не только для того, чтобы не случилось более страшного, но и чтобы люди помнили, что человек способен на многое, и никогда не теряли бы веру в себя… 

ДЕТИ  ВОЙНЫ. 
 
Мы – дети Великой войны, 
Хотя и не видели детства. 
Ведь в зеркало детской весны 
Нам не довелось наглядеться. 
 
Трагедий людских череда 
Нам в душах чертила бороздки, 
И мы повзрослели тогда, 
Шагнув из пеленок в подростки. 
 
Нам детство сломали враги, 
Смололи в муку крупорушкой. 
Пригоршня винтовочных гильз 
Была для нас первой игрушкой. 
 
Когда завершилась война, 
Не стало ни фронта, ни тыла, 
Лежала в руинах страна, 
Но нас, пацанов, не забыла. 
 
Учить и воспитывать нас 
Пришли фронтовые герои. 
Стал взводом для нас школьный класс, 
И гордо ходили мы строем. 
 
В надежном армейском кругу 
Нас встретили очень радушно, 
И, как полыньи на снегу, 
Оттаяли детские души. 
 
Нам нравилось все на ура! 
В восторге душа трепетала, 
А манная каша с утра 
Любимейшим лакомством стала. 
 
 
 

Шалили, как все, иногда 
И разные хохмы кидали. 
Но как мы учились тогда – 
На всех не хватало медалей! 
 
Нас знали Москва, Ленинград. 
И Киев, и Харьков нас знали, 
Где мы поднимали стократ 
Армейское Красное Знамя. 
 
Запомним мы те времена. 
У всех след ярчайший остался, 
Как с флага советского нам 
Двойной силуэт улыбался. 
 
Три года минули, как миг, 
И все мы курсантами стали. 
О, если б вели мы дневник, 
Сейчас бы с восторгом листали! 
 
Вот так доросли мы до шпор, 
Царапали шашкой по пыли. 
Полвека минуло с тех пор, 
Но мы ничего не забыли. 
 
Мы можем гордиться собой. 
Служили мы Родине честно. 
Штыками с сигнальной трубой 
В строю занимали мы место! 
 
У каждого в жизни свой путь. 
Несли нас по-разному крылья. 
Но нас ни за что не свернуть 
С маршрута, что АПУ открыли. 
 
                                       01.11.2006

Глава IV. «Мир или война?»

§11. Дети в локальных войнах современности 

     Конец XX века знаменателен тем,  что под разговоры о правах  детей и принятии международных конвенций детство практически лишается статуса неприкосновенности. Дети всё чаще втягиваются в военные конфликты, становятся кто жертвами, а кто – соучастниками чудовищных преступлений. За последние десять лет в мире убиты в войнах около двух миллионов детей, шесть миллионов получили серьёзные ранения или стали инвалидами, а почти тридцать миллионов превратились в беженцев. В Сараево более половины детей были ранены, а 66% подвергались смертельной опасности. В Анголе 67% детей стали свидетелями пыток, избиений и ранений, причём среди пострадавших было много их родственников. В Руанде почти все дети осиротели, 16% из них выжили, прячась под трупами близких. После произошедшей в Руанде резни народа тутси дети при опросах говорили, что им безразлично, вырастут они или погибнут. Ещё каких-то 10 – 15 лет назад всё это казалось нам бесконечно далёким, а потому недостаточным пристального внимания. Но сейчас, когда в Чечне даже десятилетние мальчишки гордо расхаживают с автоматами, пожалуй, стоит поинтересоваться чужим опытом.

     По свидетельствам очевидцев,  из детей получаются отличные  солдаты. Они храбрые и послушные,  не задают вопросов, их легко  подавить, легко наказать. А некоторые  даже воспринимают войну как  игру. В последние годы с появлением  лёгкого и простого употреблении оружия детей стали использовать в составе ударных войск. Практически везде, где ведутся сейчас войны, детей насильно забирают в армию, и они быстро обучаются чистить и заряжать оружие, увёртываться от пуль, мародёрствовать, ползать по-пластунски, брать заложников и убивать врагов. В Камбодже дети участвуют в вооружённых конфликтах с 1953 года, когда в стране была свергнута монархия. То есть там уже сорок лет подряд у детей крадут детство. А когда войну удаётся прекратить, встаёт другой, не менее трудный вопрос: что делать с детьми, уцелевшими на войне? Как быть с армиями мальчиков после подписания мира в Мозамбике и Анголе? Само число этих солдат ужасен. В Либерии их, например, шесть тысяч. Разве можно вернуть детство десятилетним солдатам? Ведь эти ребята видели столько ужасов, они привыкли к насилию и жестокости. Большинство из них неграмотны, и это понятно – где им было учиться? Непонятно другое: как объяснить детям, что такое детство, если они его не знали, не помнят? Неудивительно, что, даже когда удаётся найти родителей этих мальчиков, взрослые не хотят забирать домой детей, превратившихся в закоренелых убийц. Во всём плохом, что происходит с детьми, виноваты взрослые. Это азбучная истина, которую мы на исходе тысячелетия вдруг начали подзабывать. Отказываясь от традиционных норм поведения, в частности, предполагающих ограждение детей от насилия ВО ВСЕХ ЕГО ВИДАХ, мы нарушаем один из основных жизненных законов. И тем самым ставим под угрозу саму жизнь. И детскую, и нашу собственную. Военный конфликт в Чечне – это для нас предупреждение. Но, боюсь, мы его не услышим. Ведь политики и журналисты тоже, как дети, не желают видеть реальных опасностей, а пуще всего боятся слова “цензура”. Даже когда речь идёт об охране детской психики и нравственности.

    А вот в ведущих странах Запада давно уже приняты законы, устанавливающие ограничения на демонстрацию секса и насилия. Хотя свободой слова там дорожат ничуть не меньше, чем у нас. Просто там понимают, что беспредельной свободы для всех не бывает. Свобода убийцы автоматически влечёт за собой несвободу для его жертвы. Давая волю разрушительным силам, мы непременно будем ущемлять созидательные. 
 
 
 
 

§12. Современная война 
 
 

     Первая реакция на гибель детей  для любого нормального человека европейской ментальности естественна: убийца должен быть осужден, его действия не могут быть оправданы и т.п. Эмоциональная составляющая здесь так велика, что даже политологи, которым по роду занятий известны принципы обработки и формирования общественного мнения, поддаются давлению. Поэтому неудивительно, что так много людей сразу обвинили Израиль на основании лишь телевизионных кадров. Хотя армия обороны Израиля заявила, что бомбардировка Каны велась за 7 часов до того, как рухнул сам дом, это уже не важно для зрителей, которые сделали свои выводы. Для формирования вектора восприятия эмоциональная составляющая важнее фактов. С подобными методами формирования антиизраильского общественного мнения Израиль сталкивается довольно регулярно. Был Мохаммед ад-Дура, маленький мальчик, погибший в перестрелке солдат с палестинскими боевиками. Потом было доказано, что мальчика убили свои же – но до этого его фотография успела стать флагом для борцов с сионизмом. Была девочка Худа Ралья, выжившая после взрыва на пляже в Газе. Экспертиза потом показала, что взорвалась, скорее всего, мина, заложенная боевиками – но общественное мнение уже было сформировано. Были и многие другие, а теперь вот – дети в Ливане. Не останавливаясь подробно на теме использования детей в конфликте, отметим лишь основную ошибку, которую Запад регулярно допускает в попытках урегулирования ближневосточного кризиса. Это попытки экстраполировать свои либеральные и гуманистические ценности на восточную исламскую цивилизацию. Между тем жертвенность, в том числе и детская, вполне вписывается в понятие нравственности для лидеров радикальных исламистских организаций. Для духовных лидеров "Хизбаллы" или Исламского Джихада прикрыть свои боевые позиции детьми или взрослыми мирными гражданами – не преступление, потому что укладываются в понятия шахидизма и священной войны. Используя как искаженную трактовку Ислама, так и западную ментальность, они посредством СМИ создают мифы, которые Израилю чрезвычайно сложно разрушить. В ливанском конфликте таких мифов уже родилось немало. Один из них – формирование образа «евреев-детоубийц», но есть и другие мифы.

     Перечисляя опасности, подстерегающие иракских детей, специалисты ЮНИСЕФ отметили, что помощь часто не поступает наиболее нуждающимся; и выделили такие проблемы как деградация водной системы и распространение диареи, холеры и других опасных для жизни заболеваний; невзорвавшиеся боеприпасы, которые ежедневно уносят жизни людей и приводят к многочисленным ранениям; переполнение больниц и нехватка медикаментов; закрытые школы, в результате чего дети остаются на улицах, подвергаясь опасностям; и все более усугубляющаяся проблема недоедания, в то время как более одной трети всех детей в Ираке в возрасте до пяти лет уже имеют недостаточную массу тела. “Мы призываем как жителей Ирака, так и все стороны, занимающиеся формированием будущего иракского общества, сделать защиту детей их приоритетом, — заявила госпожа Беллами. — Будущее Ирака зависит от здоровья и благосостояния его детей. В настоящее время и то и другое находится в плачевном состоянии. Они должны быть нашим приоритетом не только на словах, но и на деле. Честно говоря, в настоящий момент я не вижу, что предпринимаются хоть сколько–нибудь значительные меры для защиты детей”. Подчеркивая важность роли школ в жизни ребенка, она отметила: “Ничто не сможет так улучшить положение иракских детей, как их возвращение в школы. Школы предоставляют детям положительную атмосферу и важную информацию, они защищают детей от суровой действительности улиц и эксплуатации, они дают свободу родителям детей и помогают им быстрее справиться с последствиями войны”¹⁶.

Глава V. «Беспризорники»

§13. Беспризорники среди нас 

     По самым скромным подсчетам количество беспризорников к будущему году значительно увеличится. Способствовать этому будет все нарастающий экономический кризис, дальнейшее разложение государственных структур и семьи, все возрастающая значимость криминального фактора в жизни государства и каждого отдельного человека в частности. Всплеск беспризорности, очевидно, ожидает промышленные районы Урала и Сибири, где во весь голос заявит о себе структурная безработица. Из этих не очень благодатных мест дети ринутся в быстро криминализирующиеся "открытые зоны", крупные мегаполисы, и приграничные территории, куда беспризорники ринутся за легкой наживой. Вполне вероятно увеличение количества беспризорников в Нижнем Новгороде, Алма-Ате и на Сахалине - в тех районах, где рыночные преобразования наиболее глубоки. Также несомненно вырастет привлекательность оставшихся в распоряжении отдыхающих курортов Крыма и Краснодарского края, Одесса и Украинское побережье Черного моря, куда вместе с респектабельными туристами, прохлаждающимися от праведных трудов мафиози и дикарями, с большим удовольствием поедут и беспризорные дети. Последствия войн на Северном Кавказе и в Средней Азии будут увеличивать приток детей в центральные районы России и на Украину - это будут в основном русскоязычные дети из семей и детдомов. На окраинах больших городов начнут расти "бедонвили", заселенные беженцами, бомжами и беспризорниками, и кто знает, как используют эту орду те, кому нужны рядовые их армий.

Внешний вид: Один из них был в рваных детских пижамных штанах, другой - в почему-то солдатских брюках, подпоясанных солдатским же ремнем, третий - в тренировочных штанах и в рубашке навыпуск, четвертый - в шортах. А на улице были зима. И лишь только один, пятый, был одет прилично и по погоде: в куртку, валютные джинсы и меховые полусапожки. Он радостно матерился, здоровался со всеми окружающими, и сообщил всему вокзалу, перевесившись через перила балкончика, что он вернулся навсегда, поскольку дом ему, мягко говоря, надоел.      Нынешний беспризорник, как правило, одет по необходимости: лишнюю, мешающую свободно передвигаться одежду выкидывает, а необходимое приворовывает тут же. Если нужно "выезжать в город" - появляется куртка с чужого плеча и шапка. А вообще, беспризорники - большие модники: верхнюю одежду могут менять по несколько раз в неделю, чего не скажешь про рубашки и земляного цвета майки. Так что особенно не удивляйтесь, если на зачуханном восьмилетке увидите пуховик размера на четыре больше. Какие-то общие закономерности во внешнем облике беспризорника отсутствуют. Это зависит от его возраста, стажа кочевой жизни, и от профессии. Самых старших, которых можно застать на вокзале только поздно ночью, вообще трудно отличить от обычных детей, если не приглядеться и не усмотреть во взгляде что-то особенное: заторможенное и решительное одновременно. Девицы одеваются по-особому, в соответствии с профессией: ярко, с килограммами косметики на не всегда чистом лице, но издалека или спьяну производят пробирающее впечатление.

     Побирушки предпочитают одеваться жалостливее и не мыться, остальные худо-бедно за собой смотрят, особенно те, что работают на выезде. Они умываются достаточно часто и иногда моют голову, что привело бы в праведный гнев беспризорников двадцатых, а если появляются насекомые - могут отстегнуть парикмахеру за стрижку под ноль. Ходить с длинными ногтями считается не совсем приличным, поэтому их обкусывают. В отличии от беспризорников двадцатых, за собаками они не ухаживают, потому что собак у них нет, а если бы и были, они, скорее всего, их бы мучили. Из "домашних животных" у них есть вокзальные бомжи и сумасшедшие, предназначенные для забав.

Язык: Речь беспризорника не отличается буйством фантазии. Говорят, как правило, мало, даже между собой, но многозначительно. Правда, попадаются и болтуны, которым важен сам процесс. От нервов и простуд голоса резкие и сиплые, и потому беспризорники напоминают чаек над вокзалом-помойкой. Они очень много ругаются.  Если послереволюционные беспризорники, которые отличались несколько более романтичной натурой, создали-таки свой язык, то нынешним - более практичным - хватает того, что уже есть - полублатного жаргона и "общепринятой" лексики. Зовут друг друга вовсе не по кличкам, а в основном: "эй", "эй ты", или просто - никак, потому что имена помнят редко. Если клички и придумывают, то, скорее по некоторым физическим данным или внешним отличительным признакам:"Рыжий", "Толстый", "Морда". Любой уменьшительно-ласкательный суффикс, которыми их могут "обложить" впечатлительные пассажиры, или просто ласковое слово, воспринимается как личное оскорбление или опасность и вызывает немедленный отпор.Именно поэтому Вовка, названный мною Вовчиком, шарахнулся от меня, будто бы я был болен по меньшей мере холерой или собирался дать ему по лицу.