Цивилизация Древней Финикии

Во время  похода Александра Македонского в IV в. до н. э. Тир семь месяцев выдерживал осаду македонян - это вообще была едва ли не самая тяжелая для македонян кампания за время всей войны. Александр четко понимал стратегическое значение города: «Если мы сметем Тир, то вся Финикия будет нашей и к нам перейдет финикийский флот, а он у персов самый большой и сильный» [8]. Македоняне во время осады насыпали дамбу, которая соединила остров Тир с материком, и так сумели взять город. При этом другие города Финикии (Сидон, Библ, Арад, Берит, Китий) выступили на стороне Александра и очень серьезно помогли ему флотом (а также, вероятно, и военными машинами), но зато после победы спасли от казни и рабства очень многих тирян. Но здесь следует обратить внимание именно на особую роль военной техники : «Имея богатый запас катапульт и других осадных машин, тиряне легко настроили и много различных других при помощи машиностроителей и других ремесленников всякого рода. Этими орудиями, столь разнообразными и странными для представления, заполнилась вся осада города особенно в том месте, где дамба приближалась к городу (…) Тиряне, имея корабельных ремесленников и машиностроителей (т. е. «машиностроение» было у них одним из главных ремесел. - И. Р.), устроили у себя искусные защитительные приспособления. Против стрел из катапульт они поставили колеса с частыми промежутками: вращая их при помощи машины, они частью переломали стрелы, частью притянули их, и у всех отняли силу удара. Принимая камни из машин на мягкие и упругие приспособления, они лишали их силы, сообщенной машиной…» и т. д. [3, с. 134-141].

Третья вершина, менее известная - архитектура финикийцев. «Для городов Финикии, обычно располагавшихся на островах или полуостровах, характерны многоэтажные дома с небольшими окнами вверху и мощные зубчатые стены с башнями (изображение Тира на ассирийских рельефах IX-VIII вв. до н. э.) [3, с. 239]. Страбон говорит о многоэтажных домах Арвада и Тира, причём дома Тира даже выше римских домов. [6, с. 240] Но ведь никто до финикийцев не строил многоэтажных жилых домов. Именно здесь впервые в мировой истории сформировался современный урбанистический ландшафт: «О шестиэтажных домах в Карфагене упоминает Волков в своей книге «Загадки Финикии». В Карфагене была найдена золотая подвеска, изображающая подобный многоэтажный дом с плоской крышей и прямоугольными почти квадратными окнами, лишенный всяких украшений».  Возможно, эта традиция финикийского градостроительства сохранилась до наших дней в древнем облике ряда городов Йемена – страны Саба, родины легендарной царицы Савской, ездившей в гости к царю Соломону. [3, с. 243]

Причём эта  современная по духу архитектура  создавалась с помощью современных  же строительных приёмов. В частности, именно финикийцы впервые изобрели бетон: «Заслуживает внимания то, что  финикийцы, возводя стены, наполняли  деревянную форму уже не землёй или  глиной, как это делали хетты, а  смесью извести и песка, т. е. уже применяли принцип бетона». Нет сомнений, что римляне в своё время позаимствовали бетон (через Карфаген) у финикийцев. Встречается в литературе и такое сообщение: «Пунийцам также принадлежит изобретение мощения улиц».[3, с. 239].

В общем, глубоко  прав был И. Ш. Шифман, крупнейший специалист по финикийцам среди писавших на русском языке, когда утверждал: «О культуре финикиян известно мало, однако то немногое, что всё же известно, говорит о влиянии, которое они оказали на весь средиземноморский мир. Объём этого влияния и его интенсивность были, несомненно, гораздо больше, чем это на первый взгляд представляется по имеющимся в нашем распоряжении материалам» [11, с. 196].

Следует обратить внимание на то, что все последующие  центры европейско-средиземноморского мира-экономики сыграли основополагающую роль в развитии культуры человечества. Логично предположить такую же роль ведущего центра мировой культуры и  для Финикии. В Финикии должна была быть великая культура, в т. ч. и философияи религия.

В своем исследовании Д. Харден говорит, что в финикийской религии особенно четко прослеживается иностранное влияние, что обусловлено активной торговлей, в ходе которой происходил обмен не только товарами, но и традициями и, в определенной мере, культами и верованиями. Не всегда возможно отличить истинно финикийские элементы религии от заимствований из других культур [9].

 Источники упоминают о таких богах, как Геракл, Дионис, Адонис, богиня Иштар. Имена этих богов (за исключением Иштар) являются заимствованными из греческого пантеона. [1;6] Вот первое свидетельство иностранного влияния на финикийскую культуру. Как отмечает Ю. Б. Циркин, эллинские и финикийские божества, такие как Афродита-Астарта, Афина-Анат, Геракл-Мелькарт, были впервые отождествлены на Кипре, где финикийцы и греки часто жили рядом.[10]  
Б. А. Тураев, говоря о финикийских богах, отмечает, что каждый финикийский город называл своих богов различно, но сущность их была одна и та же.[8] Во всех городах почитали божество Ваала, рядом с которым стояла богиня Астарта и юное божество. В любом городе эти божества могли носить различные имена и получать некоторые особенности.  
В финикийские религиозные ритуалы входили жертвоприношения. Об этом мы можем судить по свидетельству Геродота, где говорится о жертвах, приносимых Гераклу.[1] По археологическим данным, существуют специальные жертвенные участки, где происходили ритуалы жертвоприношения: святилище Тиннит в Саламбо, в Карфагене[12]. Жертвоприношения были различны по составу: еда, питье, драгоценности, животные. Известно, что в жертву приносились и люди, зачастую — дети. Целью жертвоприношений было установление связи между богом и человеком[11].  
У Геродота встречается интересный факт: описание поклонения карфагенскому царю Амилке. Интересны эти данные тем, что ранее нам встречалось поклонение лишь мифическим персонажам, в то время как Амилка, о котором пишет Геродот, являлся реальным лицом. Этот случай, исходя из источника, является единственным случаем поклонения действительному историческому персонажу. Несмотря на это, нельзя сбрасывать со счетов подобные данные, которые информиуют нас о своеобразной религиозной «гибкости» карфагенян: возможности для простого смертного стать объектом почитания и поклонения.  
Помимо этого важного факта, Геродот описывает и ритуал жертвоприношения (Амилка погиб, принося жертвы): «Амилка же в это время оставался в стане и приносил жертвы за благоприятный исход битвы (он возлагал при этом на костер для сожжения целые туши животных). Увидев, однако, бегство своих воинов (он как раз тогда окроплял жертвы), Амилка ринулся в огонь» [1].

Этот же — оказавшийся очень ценным для настоящего исследования — отрывок рассказывает нам о том, как поклонялись финикияне своим героям: «Амилке же… они не только приносят жертвы, но и воздвигли памятники во всех городах своих поселений, и наибольший — в самом Карфагене». Отсюда видим, что поклонение Амилке, бывшему ранее простым смертным, ничем не отличалось от поклонения мифическим персонажам.  
Таким образом, жертвоприношения были важной частью культа финикиян. Как отмечает Ю. Б. Циркин, целью жертвоприношений было установление связи между богом и человеком. [10] Жертвоприношения в основном были делом жречества. Упоминание о жрецах встречаем у Геродота, узнавшего о дате основания святилища Геракла в Тире именно от жрецов. Жречество временами было прерогативой отдельной семьи в течение нескольких поколений. Жрецы, как отмечает Д. Харден, были хранителями финикийских традиций и главной опорой интеллектуальной жизни.[9] Одежда жреца состояла из льняной туники, головного платка, шарфа. За различные жертвы жрецы получали различные платежи — так называемые пунические жертвенные тарифы. Б. А. Тураев в своем исследовании говорит о том, что при храмах состояли многочисленные коллегии жрецов, делившиеся на различные классы: приставленные к завесям, привратники, закалыватели жертвенных животных, певицы, танцовщицы.[8]  
Финикийские храмы известны не только на территории Финикии, но и на территориях других государств. Это следует объяснять широкими торговыми связями финикийцев. Торговцы основывали поселения на месте постоянной торговли, и несомненно, что в таком поселении должен был находиться храм.  
Геродот упоминает о финикийском храме в Кифере , о святилище Геракла в Тире Финикийском и его же святилище на Фасосе, храме богини Иштар в Мемфис. [1]  
По свидетельству Страбона, в Бирсе (Карфаген), в самом центре города находился храм Асклепия (несомненно, это Эшмун). По-видимому, это святилище было воздвигнуто еще при основании города, что доказывается положением в городе — в самом сердце его, в месте, с которого город, собственно, и начинался[6].

Финикийцы поклонялись различным  богам - Астарте, Баалу, Мелькарту, Яхве, Анат и т. д.

Финикийцы практиковали человеческие жертвоприношения — Молох. Эту практику заимствовали у них древние евреи  после завоевания Южного Ханаана. В  Библии упоминается о «проведении  через огонь» детей в долине Гинномской (Геенна) около Иерусалима, в честь Молоха, при еврейских царях. Принесение в жертву детей воспринималось как наиболее угодная богам жертва. Местом отправления культа был, согласно Библии, Тофет в долине Хинном .

В еврейской традиции человеческие жертвоприношения были запрещены; иудейский  царь Иосия уничтожил Тофет.

Очевидно, что  финикийцы внесли большой вклад и в развитие географии. Предполагают, что при перечислении народов в Книге Бытия использована какая-то финикийская карта. Вавилонянам было присуще представление об океане, кругом обтекающем всю землю, которая, по их воззрениям, имела вид идеального круга. То же самое полагали и гомеровские греки, как это видно, например, из описания щита Ахилла . Почерпнули вавилоняне и греки эти представления от финикийцев, или они возникли спонтанно, как это могло быть у всякого народа, живущего у берегов моря? Во всяком случае надо отметить, что само слово “океан” - негреческое и даже вообще неиндоевропейское. Среди предположений о происхождении этого слова есть и мысль о его финикийском истоке. Волков связывает наименование внешнего моря “океаном” с путешествиями финикийцев» [11, с. 64]. Во всяком случае, всеми признано, что слова «Европа» и «Азия» происходят от финикийских слов «эреб» и «асу» – «запад» и «восток». «Относительно происхождения слова “Африка” среди ученых существуют разногласия. Заслуживают внимания две гипотезы: одна из них объясняет происхождение слова от финикийского корня ф-р-к, который при определенной огласовке означает “отделившийся”, т. е. указывает на отпадение нового города (имеется в виду Карфаген) от метрополии» [3, с. 435].

Особый интерес  представляет свидетельство средневекового грамматиста Клемента Шотландского, работавшего при дворе Карла Великого (VIII в. н.э.), со ссылкой на позднего латинского грамматика Исидора из Севильи (конец V - начало VI вв.) о существовании у финикийцев тщательно разработанной грамматической теории, привлекавшей к себе внимание античных учёных некоторой необычностью своих положений»

Страбон пишет: «Предание изображает сидонян мастерами во многих изящных искусствах, как об этом ясно говорит и Гомер. Кроме того, они занимались научными исследованиями в области астрономии и арифметики, начав со счетного искусства и ночных плаваний. Ведь каждая из этих отраслей знания необходима купцу и кораблевладельцу. (…) Геометрия, как думают, перешла к грекам от египтян, а астрономия и арифметика - от финикиян [6, с. 709]. - Обратим внимание, на то, что астрономия у финикийцев возникла в связи с тем, что они первыми среди народов Средиземноморья отважились плыть вдали от берега, в открытом море, т. е. отважились на ночные плавания. Затем Страбон еще раз повторяет широко распространенное в античном мире мнение, что именно финикийцы были изобретателями арифметики : «Cчет и арифметика возникли у финикийцев благодаря их торговле» [6, с. 728].

Все последующие  центры мира-экономики славились  своим изобразительным искусством. Смущает не слишком восторженная оценка изобразительного искусства  Финикии российскими специалистами: «Так называемое «сиро-финикийское» искусство  отличается наибольшей эклектичностью. Во 2 - начале 1 тысячелетия до н. э. иконография этого искусства являет черты механического соединения египетских и вавилонских художественных приемов и мотивов. Однако уже само воздействие двух традиций, наряду с политической разобщенностью страны, не благоприятствовавшей какой-либо культурной унификации, делает сиро-финикийского художника несколько более свободным от канонов, в частности, позволяет ему при трактовке образа человека отходить и от одного, и от другого канона, изображать человека в более естественных поворотах, в более живом движении. Тем не менее художественному видению сиро-финикийских художников недостает цельности, органичности, хотя здесь были созданы в своем роде замечательные произведения, особенно в области резьбы по слоновой кости и в металлопластике (резьба по металлу). (…) Здесь существовала какая-то традиция, аналогичная аккадскому искусству с его стремлением к правильности пропорций человеческой фигуры и поискам портретности» [5].

          В целом формулировки об «эклектичности» и «неорганичности» финикийского искусства представляются очевидно надуманными. Характерно, что составители этой претендующей на полноту работы обо всем искусстве Древнего Востока не удосужились привести ни одного изображения произведений изобразительного искусства из Финикии эпохи ее расцвета. Да и в самом приведенном отрывке авторы признают, что в Финикии художники в изображении были более свободны от канонов, чем где-либо еще на Ближнем Востоке.

В остальном  мире изобразительное искусство  Финикии оценивают более объективно: «Две формы финикийских и сирийских  ремесел занимают ведущее место  среди всех видов древнего искусства  Ближнего Востока: резьба  по слоновой кости и ее ювелирная отделка, а также роспись обрядовых чаш и других бронзовых предметов. Одни из лучших экземпляров этих видов исскуства находятся среди обширной коллекции вещей, импортированных либо награбленных последними царями Ассирии и найденных в их дворцах, в частности, в Нимруде. (Рисунок 19: Лев загрызает эфиопа, пластинка из слоновой кости, украшенная золотом и инкрустацией. Нимруд. Британский музей). В Сирии и Палестине резьба по слоновой кости имеет долгую историю, это отражено в известных коллекциях из Мегиддо, часть которых датирована 14 веком до н. э. Много исследований посвящено изучению их художественных деталей, особенно тех, которые отличались от египетских и представляли собой собственный вклад местного ремесла» [5].

Здесь следует  иметь в виду, что других видов  произведений финикийского искусства  до нас почти и не дошло. Но достаточно лишь взглянуть на одну пластинку  из Британского музея «Лев загрызает  эфиопа», чтобы понять, что искусство  Финикии также представляет собой  великую вершину, что ментальность его создателей была куда ближе к нашей, чем ментальность жителей Древнего Египта или Ассирии.

2. Финикийские корабли – как самое величайшее достижение финикийцев.

Большинство историков связывают радикальный  переворот в кораблестроении  с появлением в Средиземноморье  «народов моря» в XII веке до н. э. Именно после этого финикийцы начали строить корабли нового типа, способные  совершать дальние плавания и  нести на себе большой груз. Превосходным материалом для них стал ливанский  кедр, а связи с другими странами дали финикийским корабелам возможность  заимствовать технические новинки. Их корабли были не плоскодонными, а  килевыми, как у «народов моря», что  сильно увеличивало их скорость. Мачта  по египетскому образцу несла  прямой парус на двух реях. Вдоль  бортов в один ряд располагались  гребцы, а на корме были укреплены  два мощных весла, которые использовались для поворота судна. Во вместительный  трюм загружали амфоры или кожаные  бурдюки с зерном, вином, маслом. Иногда для сохранности трюм заливали водой. Более ценные товары размещали  на палубе, которая ограждалась деревянными  решетками. На носу корабля закрепляли громадный сосуд для питьевой воды. Длина такого судна достигала 30 метров, экипаж состоял из 20—30 человек. После Х века до н. э. у финикийцев появились специальные боевые суда. Они были легче торговых, но длиннее и выше — гребцы располагались на двух палубах для большей скорости. Над ними возвышалась узкая площадка, защищенная щитами, с которой воины во время битвы обстреливали врага из луков и забрасывали дротиками. Но главным оружием был грозный таран, обитый медью и поднятый над водой. Корма корабля вздымалась вверх, как хвост скорпиона. Большие поворотные весла размещались не только на корме, но и на носу, что позволяло почти мгновенно совершить поворот. Корабль мог перевозить до сотни человек — воинов, команду и гребцов, которыми часто были рабы. Финикийские корабли были лучшими на Древнем Востоке, из них состоял флот Ассирии, Вавилона, Персидской империи. К IV веку значительная часть ливанских кедров была вырублена, что привело к упадку кораблестроения. В результате финикийцы были вытеснены с торговых путей греками, чьи корабли оказались более совершенными. [2]