Быт і воспітаніе спартанцев

     Илоты. Илоты находились в рабской зависимости по праву завоевания, но в связи с низким уровнем экономики были оставлены завоевателями  на своих прежних земельных участках с обязанностью содержать завоевателей. Лишенные какого-либо воспитательного, культурного воздействия (илотам, как неоднократно свидетельствуют греческие авторы, запрещалось даже петь песни), видящие с малых лет истощающий труд близких, принужденные сами принимать в нем участие, они росли в атмосфере, насыщенной ненавистью к угнетателям, и эту ненависть разделяли все соседи народа-поработителя[16, с. 11]

     Таким образом, обозначилась основная тенденция спартанского воспитания: его исключительная направленность на развитие физических способностей в ущерб эстетической качеств души человека: «Воспитание было направлено к тому, чтобы юноши умели подчиняться и мужественно переносить страдания, а в битвах умирать или добиваться победы»[20, с. 189]. Это подтверждает цитата Геродота: «…Рассказывают также, будто сам Леонид отослал союзников, чтобы спасти их от гибели. Ему же самому и его спартанцам не подобает, считал он, покидать место, на защиту которого их как раз и послали»[7, с. 220].

     Подобная  политика воспитания не нашла полного  одобрения среди лучших философов  того времени. И Платон и Аристотель резко осуждают спартанский максимализм, став сторонниками “золотой середины”, особенно относительно того, что касается воспитания ребенка. Не соглашаются они также и с целями спартанского правительства, стремящегося создать военную нацию для большего укрепления и расширения границ своего государства. Платон в воспитании тела видит лишь подготовку человека к уподоблению божеству. Аристотель же говорит о том, что физическое воспитание необходимо прежде всего для оборонительной, а не захватнической политики. Однако оба философа поддерживают некоторые воспитательные методы спартанцев. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

2. ОБЫЧАИ  И БЫТ СПАРТАНЦЕВ

    Обычаи  и правила, которые регулировали повседневную жизнь спартанцев, Э. Мейер  классифицировал как «житейский уклад дорийской племенной общины», из которой почти без всяких изменений  и выросла классическая Спарта[5, с. 669].

    Раскопки  на месте позднейшей Спарты показали, что поселение здесь возникло в IX в. до н. э.; найденные при раскопках предметы керамического производства (главным образом в виде обломков), украшения (особенно фигурки из слоновой кости) характерны для «гомеровской» эпохи и других районов Эллады. Особенно интересно близкое сходство так называемой геометрической керамики Спарты с посудой, найденной при раскопках в Дельфах, древнейшем общегреческом культовом центре, игравшем крупную роль в религиозной и политической жизни Греции. Обращает на себя внимание, что Дельфы потом были особенно тесно связаны с исторически известной позднейшей Спартой. Однако никаких следов крупных зданий дворцового типа раскопки не обнаружили. Таким образом, весьма еще неполные пока данные археологии позволяют предположить, что самый центр Спартанского государства возник в позднегомеровскую эпоху        [13,с. 114].

    Другие  же результаты раскопок, проведенных в 1906—1910-х годах английской археологической экспедицией в Спарте, послужили поводом к частичной реабилитации античного предания о законодательстве Ликурга. Англичане исследовали святилище Артемиды Орфии — один из самых древних храмов Спарты — и нашли много художественных произведений местного производства: прекрасные образцы расписной керамики, уникальные терракотовые маски (больше нигде не встречающиеся), предметы из бронзы, золота, янтаря и слоновой кости. Эти находки в большинстве своем как-то не вязались с представлениями о суровой и аскетичной жизни спартанцев, о почти абсолютной изоляции их города от всего остального мира. И тогда ученые предположили, что законы Ликурга в VII веке до нашей эры еще не были пущены в действие и хозяйственное и культурное развитие Спарты шло так же, как и развитие других греческих государств[6, с. 146].

    Но, классическая Спарта, о которой говорили античные источники (это уже конец VI века), представляла собой город-государство с суровым образом жизни[1, с. 39].

    Постоянная  угроза  плотского  мятежа  требовала  максимальной сплоченности и организованности  спартиатов. в  Спарте  была  проведена  целая  серия  реформ, вошедших  в  историю  под  именем «законов  Ликурга» ( Наиболее вероятно, что «ликургов строй» в окончательном виде сложился не ранее чем к концу VII — началу VI в. до н. э.). Реформы эти в короткий срок до неузнаваемости изменили облик спартанского государства, превратив его в военный лагерь, все обитатели которого были подчинены казарменной  дисциплине. Для современной науки несомненно, что образ Ликурга — образ легендарный, лишенный всякой исторической реальности. Тем не менее не исключено, что такие меры, как раздел завоеванной спартиатами территории на клеры, реорганизация древнего совета старейшин в герусию, установление эфората,были проведены одновременно. Все эти основные законы Спартанского государства могли явиться результатом деятельности крупного организатора, имя которого впоследствии было обожествлено: в Спарте потом существовал особый культ Ликурга как божества света [7, с. 119]. 

    2.1 Законодательство  Ликурга 

    В  соответствии  с  принципом «ликургова  строя»  все  полноправные граждане Спарты официально именовались «равными». В  Спарте  действовала  на  протяжении  почти  двух столетий  целая  система  мер,  направленных  к  тому,  чтобы  свести  к минимуму  любые  возможности  личного  обогащения  и  тем  самым приостановить рост имущественного неравенства среди спартиатов. С этой целью была изъята из обращения золотая и серебряная монета. Согласно  преданию,  Ликург  заменил  ее  тяжелыми  и  неудобными железными  оболами,  уже  давно  вышедшими  из  употребления  за пределами  Лаконии.  Торговля  и  ремесло  считались  в  Спарте занятиями,  позорящими  гражданина.  Ими  могли  заниматься  лишь периеки, (букв, «живущие  вокруг») —  неполноправное  население небольших  городков,  разбросанных  по  территории  Лаконии  и Мессении  на  некотором  удалении  от  самой  Спарты [14, с. 84-85]. Как сообщает Страбон в своей «Географии»: «Все периэки подчинялись спартанцам,  но  пользовались  общими  законами  и принимали участие в государственных делах и учреждениях.  Сын Еврисфена Агис лишил их  равенства в правах  и повелел им  платить Спарте  подати»[9, с. 199]

     Практически  все пути  к  накоплению  богатства  были  закрыты  перед  гражданами  этого государства.  Впрочем,  даже  если  кому-то  из  них  удалось бы сколотить состояние, воспользоваться им под бдительным надзором спартанской полиции нравов он все равно не смог бы. Все спартиаты  независимо  от  их  происхождения  и  общественного положения —  исключения  не  делалось  даже  для  стоявших  во  главе государства «цареи» (Начиная с древнейших  времен  Спартой управляли два «царя», принадлежавшие к двум различным династиям. Власть «царей» была  пожизненной,  по  ее  сильно  ограничивал постоянный надзор со стороны эфоров. Всей полнотой власти «цари» пользовались  лишь  во  время войны в качестве  верховных главнокомандующих спартанской армии.) — жили  в совершенно одинаковых  условиях,  как солдаты в казарме,  носили  одинаковую простую и грубую  одежду,  ели одинаковую  пищу  за  общим столом  в сисситиях,  пользовались  одинаковой  домашней  утварью[25, с. 13].  На производство  и потребление самых незначительных  предметов роскоши в Спарте был наложен строжайший запрет. Ремесленники из числа периэков  изготовляли  лишь  самую  простую  и  необходимую утварь,  орудия  труда  и  оружие  для  снаряжения  спартанской  армии. Ввоз же  в Спарту  чужеземных  изделий  был  категорически  запрещен законом.  Спартанскому  правительству  удалось  сплотить  граждан перед  лицом  порабощенных,  по  постоянно  готовых  к  возмущению илотов[14, с. 84-85].

     Спартанцам  предписан был самый строгий  образ жизни. Например, мужчины не могли обедать дома, они собирались за общие столы, где обедали группами, или товариществами. Этот обычай общественных столов назывался сиссития: «Ликург ввел совместные трапезы. Он заставил питаться на глазах у всех, полагая, что при этом будет меньше нарушений предписанных законов» [27]. Каждый член товарищества доставлял к столу определенное количество муки, вина, плодов и денег. Обедали они очень умеренно, любимое кушанье их составляла черная похлебка, сваренная на свинине, с приправой из крови, уксуса и соли: «Больше всего спартанцы ценят так называемую черную похлебку, так что старые люди даже не берут свой кусок мяса, но уступают его юношам»[20, с. 189]. На покрытие издержек такого общего стола каждый спартанский гражданин обязан был ежемесячно доставлять какое-то количество съестных припасов: ячменной муки, вина, сыра и фиг. Приправы приобретались на незначительные денежные взносы. Самые бедные люди, которые были не в состоянии платить эти взносы, освобождались от них. Но от сисситии мог быть освобожден только тот, кто был занят жертвоприношением или чувствовал усталость после охоты. В этом случае, чтобы оправдать свое отсутствие, он должен был послать в сисситию часть принесенной жертвы или убитого им животного[3, с. 78]: «На своих сисситиях спартанцы пьют мало и расходятся без факелов. Им вообще не разрешается пользоваться факелами ни в этом случае, ни когда они ходят по другим дорогам»[20, с. 189]. Женщины не допускались в эти организации, но вместе с тем являлись полными хозяйками в семейном быту, который, в противоположность построенному на общинных началах быту мужчин, был весьма замкнутым. О пережитках доклассовых отношений говорят также многие обычаи в семейной жизни спартиатов; спартанский обряд заключения брака состоял в похищении девушки-невесты; семья была моногамная, но вместе с тем допускалась свобода внебрачных отношений и для мужа, и для жены[13, с. 120].

     В частных жилищах Ликургом был  изгнан всякий признак роскоши, для  чего им было предписано не употреблять  при постройке домов никаких  других инструментов, кроме топора и пилы.

     Естественным  следствием простоты таких отношений  и потребностей было то, что деньги в государстве не обращались в  большом количестве, и при ограниченности торговли с другими государствами, в особенности в первые времена, легко обходились без золота и  серебра[17, с. 220].

     При необыкновенной привязанности спартанцев к своим законам и обычаям  умственное развитие их задерживалось  всею системою древних учреждений, приспособленной к их государственному устройству. И когда в других греческих  государствах появлялись ораторы, софисты, философы, историки и драматические  поэты, умственная сторона воспитания у спартанцев ограничивалась лишь обучение к грамоте и письму, священным  и воинственным песням, которые они  пели на празднествах и начиная битву[16, с. 10]: «Темы их маршевых песен побуждали к мужеству, неустрашимости и презрению к смерти. Их пели хором под звук флейты во время наступления на врага. Ликург связывал музыку с военными упражнениями, чтобы воинственные сердца спартанцев, возбужденные общей благозвучной мелодией, бились бы в единый лад. Поэтому перед сражениями первую жертву царь приносил Музам, моля, чтобы сражающиеся совершили подвиги, достойные доброй славы»[20, с. 190].

     Такая самобытность в нравах и образовании, которую поддержали законы Ликурга, еще больше усиливала противоположность  между спартанцами и всеми  остальными эллинами, вела к еще  большей отчужденности природного характера спартанско-дорийского племени.  Поэтому, хотя и указывают на Ликургов закон, по которому ни один иностранец не мог оставаться в Спарте дольше необходимого времени и не имел права  долго жить вне отечества: «Ликург ввел ксеноласию — изгнание из страны иноземцев, чтобы, приезжая в страну, они не научили местных граждан чему-либо дурному»[20, с. 190].

     Природная суровость Спарты уже сама по себе удаляла от нее чужеземца, и если что и могло привлекать его  туда, так это только одна любознательность. Для спартанца же любая сторона  не могла иметь никакой заманчивости, так как там он встречал чуждые ему обычаи и условия жизни, к которым он приучался с самого детства относиться не иначе, как с презрением[23, с. 79].

     Пребывание  в военном лагере считалось праздником. Здесь строгость домашней жизни  получала некоторое облегчение и  жилось несколько свободнее. Багряная одежда, носимая спартанцами на войне, венки, которыми они украшались, вступая  в сражение, звуки флейт и песен, сопровождавших их при наступлении  на врага, - все это придавало страшной прежде войне веселый торжественный  характер.

     Ликург  покончил с суевериями, которыми были окружены похороны, разрешив хоронить в черте города и вблизи святилищ, и постановил не считать ничего, связанного с похоронами, скверной [20, с. 190]. Храбрые воины, павшие на поле битвы, погребались увенчанные лавровыми венками. Еще почетнее было погребение в багряной одежде; имена указывались только на могилках убитых в сражении. Трус же наказывался оскорбительным позором. Кто бежал с поля битвы или уходил из строя, тот лишался права участвовать в гимнастических играх, в сисситиях - выставлялся на всеобщее презрение и поношение. Он запретил класть с покойником какое-либо имущество, запретил надписи на могильных памятниках, за исключением тех, которые были воздвигнуты погибшим на войне, а также плач и рыдания при похоронах[21, с. 67].

     Поэтому матери перед битвой напутствовали  своим сыновьям: «Со щитом или на щите». «Со щитом» - значит, ожидаю твоего возвращения с победой. «На щите» - значит, путь лучше тебя принесут мертвого, нежели ты побежишь с поля боя и вернешься в бесславии[23, с. 78].

     В древней Спарте существовала причудливая  смесь тоталитаризма и демократии. Ликург не только преобразовал политическую и хозяйственно-экономическую систему  Спарты, но и полностью регламентировал  личную жизнь сограждан. Суровые  меры по «исправлению нравов» предполагали, в частности, решительное искоренение  «частнособственнических» пороков  — алчности и корыстолюбия, для  чего были почти полностью обесценены деньги. Ликурговы помыслы, таким  образом, не просто преследовали цель навести порядок, но были также призваны решить проблему национальной безопасности Спартанской державы. 
 
 
 
 
 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 

     В историческом развитии Древней Греции на рубеже IX—VIII вв. до    н.э.произошли глубокие изменения. Появляются новые социально-политические организмы, получившие название полисов, стали основными ячейками древнегреческого общества, государства и культуры. Формирование полисного строя составляет содержание процесса исторического развития Древней Греции в архаический период VIII—VI вв. до н. э.

     Со  второй половины VII в. до н. э. на первое место среди государств Пелопоннеса  выдвигается Спарта. В течение IX—первой половины VIII в. до н. э. спартанцы вели упорную борьбу с соседними племенами за господство над Лаконией. В конце концов им удалось подчинить своей власти всю эту область от южных границ Аркадского нагорья до мысов Тенар и Малея на южном побережье Пелопоннеса. Таким образом, уже в процессе завоевания Лаконии определялись основные особенности общественного строя и экономики Спарты, и сформировалась суроваяя система воспитания и уклад жизни.