Фёдор Алексеевич Романов в отечественной историографии

II. Внешняя и внутренняя политика Федора Алексеевича.

1. Внешняя политика.

  Федор наследовал от отца три трудные задачи внешней политики: окончание дела с Дорошенком, отклонение притязаний Польши на буквальное исполнение андрусовских статей и войну турецкую.

  С. М. Соловьев о правительственной  деятельности царя писал: «Итак, говоря о правительственной деятельности Федора Алексеевича, царя очень молодого и болезненного, мы обязаны постоянно  иметь ввиду людей его окружавших, сначала Милославских, потом особенно в годах 1680х Языкова, Лихачева, Голицына, хотя разумеется, по недостатку подробных  известий мы не можем определить, долю каждого из них в правительственной  деятельности».⁹

  Опасная Турецкая война, продолжавшаяся во все  почти царствование Федора, разумеется, должна была иметь влияние на отношение  России к другим державам. Со Швецией шли прежние споры вследствие пограничных столкновений; но тщетно Дания убеждала русское правительство разорвать мир со Швецией: гроза на юге не давала возможности думать о войне на севере.

  Соловьев  С.М.  об этом факте писал: «отказавшись от предложений датских относительно Швеции, московский двор попытался  было отвлечь от России силы Турции, вооружив  против нее Австрию. Но если с западными державами можно  было вести дело путем дипломатических  переговоров, то на востоке со степными хищными ордами это средство было недействительно, тем более что  там же, в степи жили казаки, которые не спрашивались с государством, когда им надо было добыть себе зипун или отмстить за обиду».¹⁰

Н.И. Костомаров дает нам более лаконичное представление  о внешней политике Федора Алексеевича, он писал: «Политика Москвы в первых годах Федорова царствования обращалась главным образом на малороссийские дела, которые впутали Московское государство в неприязненные отношения к Турции. Чигиринские походы, страх, внушаемый ожиданием нападения хана в 1679 г., требовали напряженных мер, отзывавшихся тягостно на народе. Целые три года все вотчины были обложены особым налогом по полтине со двора на военные издержки; служилые люди не только сами должны были быть готовы на службу, но их родственники и свойственники, а с каждых двадцати пяти дворов их имений они должны были поставлять по одному конному человеку. На юго-востоке происходили столкновения с кочевыми народами. Еще с начала царствования Алексея Михайловича, калмыки, под начальством своих тайшей, то делали набеги на русские области, то отдавались под власть русского государя и помогали России против крымских татар. В 1677 году вспыхнула ссора между калмыками и донскими казаками; правительство приняло сторону калмыков и запрещало казакам беспокоить их; тогда главный калмыцкий тайша, или хан, Аюка, с другими подначальными ему тайшами под Астраханью дал русскому царю шертную грамоту, по которой обещался от имени всех калмыков находиться навсегда в подданстве московского государя и воевать против его недругов. Но такие договоры не могли иметь надолго силы: донские казаки не слушали правительства и нападали на калмыков, отговариваясь тем, что калмыки первые нападали на казачьи городки, брали в плен людей, угоняли скот. Калмыки, со своей стороны, представляли, что мир нарушен казаками, царскими людьми, а потому и шерть, данная царю, уже потеряла силу, и отказывались служить царю. Аюка стал переговариваться и дружить с крымским ханом, а его подчиненные нападали на русские поселения. Пределы Западной Сибири беспокоили башкиры, а далее, около Томска, делали набеги киргизы. В Восточной Сибири возмутились якуты и тунгусы, платившие ясак, выведенные из терпения грабительствами и насилиями воевод и служилых людей, но были укрощены».¹¹

  Федор Алексеевич тщетно пытался подавить волнения башкир, которые начались еще в царствование Алексея Михайловича; Федор лишь усугубил положение и волнения возобновились, тем более что война России с Турцией не могла не отозваться между мусульманским народонаселением степей. 

2. Внутренняя  политика.

  Платонов  С.Ф. придерживается точки зрения своих  коллег о том, что в первое время царствования Федора главной задачей была внешняя политика: «В первое время царствования Федора московское правительство всецело было поглощено внешними делами – вмешательством турок в малороссийские дела и беспорядками в самой Малороссии. С большими только усилиями удалось (в 1681 году) удержать за собой новоприсоединенный край. И благодаря таким внешним осложнениям во внутренней деятельности правительства при Федоре незаметно никакого почти движения до последних лет его царствования. Зато в самом его конце  под влиянием новых любимцев царя оживилась эта внутренняя деятельность и оставила по себе несколько любопытных мер и проектов».¹²

  Можно согласиться с Платоновым по поводу внутренней деятельности царя Федора. Федор Алексеевич был страшен  неприятелям России, счастлив в победах, наряду любезен. Он принес стране мир, вывел множество людей «ис тьмы магометанства и идолопоклонства », освободил православные села и деревни из мусульманского подданства, выкупил многое число людей из плена, «прегудно» украсил церкви.

  Царь  Федор думал об обучении народа университетским наукам, определил для устроения университета Заиконоспасский монастырь в Китай- городе и написал для него «чудную и весьма похвалы достойную царскую утвердительную грамоту». Он построил каменные дома для убогих и нищих за казенный счет.

  Федор Алексеевич простил народу недоимки и облегчил налоги. Он отменил местничество, преурядно обновил царский дворец, Кремль и Китай- город; ввел новое платье.

  Государь  еще многое совершил и планировал совершить.

  При тяжелой и опасной войне с  турками, при волнениях степных  варваров, при несовершеннолетнем и  больном царе, при смуте во дворце московское правительство волею-неволею, как могло, должно было заниматься важными  вопросами внутренними, потому что  время не терпело.

  Н. И. Костомаров подтверждал необходимость  внутренних реформ: «Заключенный в это время мир с Турцией и Крымом хотя и не был блистателен, но по крайней мере облегчал народ от тех усилий, которых требовала продолжительная война, и потому был принят с большою радостью. Правительство обратилось к внутренним распоряжениям и преобразованиям, которые показывают уже некоторое смягчение нравов. Так, еще в 1679 году был составлен, но потом повторен в 1680 и, вероятно, приведен в исполнение закон, прекращавший варварские казни отсечения рук и ног и заменявший их ссылкою в Сибирь. В некоторых случаях позорное наказание кнутом заменилось пенею, как, например, за порчу межевых знаков или за корчемство. В челобитных, подаваемых царю, запрещалось раболепное выражение: чтобы царь умилосердился "как Бог"; запрещалось простым людям при встрече с боярами вставать с лошадей и кланяться в землю. Для распространения христианства между магометанами в мае 1681 года постановлено было отобрать крестьян христианской веры от татарских мурз, но оставлять им по-прежнему власть над ними, если они примут христианство; да сверх того положено поощрять принимавших крещение инородцев деньгами». ¹³

  а) Церковный раскол.

  «Замечательнейшие постановления царствования Феодорова, - писал С. М. Соловьев, - относится  преимущественно к последним  годам, когда царь возмужал и когда, по устранении Милославских, Языков, Лихачев  и Голицын получили главное влияние. В 1679 и 1680 годах отменено членоотсечение. В 1680году отменена неприличная форма в челобитных».¹⁴

  Мало-помалу становится заметнее усиление правительственной  деятельности. Приняты были меры по устранению церковного раскола.

  «В 1671 году собрался церковный собор, - писал великий историк С. М. Соловьев. – Царь возвестил ему о делах, которые требуют исправления: в начале к ограждению святой церкви, потом на распространение христианам, во-первых, о прибавке вновь архиереев по городам вследствии умножения церковных противников и о других нуждах, требующих исправления». Всего было пятнадцать царских предложений.

  Н. И. Костомаров же противоречит С. М. Соловьеву  и говорит, что «по вопросу о противодействии расколу собор, не имея в руках материальной силы, главным образом предавал это дело светской власти; вотчинники и помещики должны извещать архиереев и воевод о раскольничьих сходбищах и мольбищах, а воеводы и приказные люди будут посылать служилых людей против тех раскольников, которые окажутся непослушными архиереям».¹⁵

  Таким образом нельзя понять, собор ли принимал решения по устранению раскола  или же светская власть, так как  два историка противоречат друг другу.

  б)Уничтожение местничества.

  В отличии от значительной части царствования Алексея Михайловича (1645-1676), правление  царевны Софьи Алексеевны (1682-1689) и царицы Натальи Кирилловны (1689-1694), при Федоре Алексеевиче не было первого  министра, Посольским приказом, обычно таковому поручавшимся, ведали дьяки, а должность канцлера занимал  администратор Д. М. Башмаков. Особенностью царствования Федора было почти полное отсутствие «праздничных» пожалований  чинов.

  «Касательно областного управления – в 1679году отменены были горододельцы, сыщики, губные старосты, ямские приказчики, осадные, пушкарские, засечные и житничные головы и  присылавшиеся из Москвы сборщики; все их дела велено выдать воеводам, чтоб вперед градским и уездным людям  в кромах лишней тягости не было».¹⁶

  Молодой князь как будто торопился  важными мерами, предчувствуя близкую  кончину. В то время как готовились к финансовому преобразованию, князь Василий Васильевич Голицын с выборными из разных чинов служилыми людьми, по царскому поручению рассуждали о необходимости ратных преобразований. Но было понятно, что с первою мыслью о серьезном войсковом преобразовании соединялась мысль о необходимости уничтожении местничества.

  С. Ф. Платонов описывал это таким образом: «В конце 1681 года были собраны две  комиссии: одна состояла из выборных от служилого сословия и была призвана с целью обсуждения лучшего устройства военных сил или, как сказано  в указе, для устроения и управления ратным отделом, а другая состояла из выборных оттяглых людей и занималась выработкой новой системы податей. Обе действовали под руководством князя В. В. Голицына. Этот съезд выборных давал полный состав Земского собора, но комиссии тем не менее не соединились ни разу в соборе и заседали в разное время. Тяглая комиссия кончилась ничем. Служилая комиссия, напротив, имела важные последствия: кроме того, что ею были проектированы различные реформы в военном устройстве, выборные люди в своих работах пришли к мысли подать государю челобитие об уничтожении местничества. По этому поводу 12 января 1682 года государь созвал торжественное собрание духовенства, думы и выборных придворных чинов для обсуждения челобития и уничтожения «мест».

  Царь  указал сжечь разрядные книги, в  которых записывались местнические дела, и отныне всем быть без мест. Так передает «Соборное уложение» 1682 года об уничтожении местничества».¹⁷

  В ответ на это высказывание можно  привести слова Н. И. Костомарова: «Мы не знаем, наверно, сами ли выборные люди по своему усмотрению сделали это предложение или мысль эта была внушена им от правительства, во всяком случае, мысль эта достаточно созрела в то время, потому что во все продолжение предшествовавших войн, по царскому повелению, все были без мест, а в посольских делах местничество уже давно было устранено».¹⁸

  В подобной эпохе, какую мы теперь описываем, такое важное дело, как уничтожение  местничества, не могло стоять одиноко. Отстранивши местничество как препятствие  лучшему устроению рати, успехам  ее против неприятелей, собственно для  той же цели должны были прийти к  мысли, как бы покончить с отжившим дружинным началом.

  И  при том  государе, при котором уничтожено местничество, составлен был проект об отделении высших гражданских чинов и должностей от военных – знак, что Россия начала уже выдвигаться из числа государств с первоначальною простой формацией.

  По  вопросу местничества историки солидарны  друг с другом, считая, что уничтожение  местничества было необходимым шагом  в развитии государства, именно в то время выборные люди были готовы принять такие меры по уничтожению местничества.

  в) Идея о создании Высшего училища.

  Наконец в последнее время царствования Федора составлен был проект высшего  училища или академии. При той  потребности учиться, которую так  живо чувствовали в XVII веке лучшие русские люди, наверху стоящие, следовательно, самые влиятельные, можно только удивиться, почему этот проект явился так поздно и почему давно не был приведен в исполнение. Надо было ожидать, что самые влиятельные люди постараются устранить затруднения в царствовании образованного Федора, ученика Симеона Полоцкого. «В первые годы этого царствования, - писал С. М. Соловьев, - было не до школ по малолетству царя, по придворным отношениям и вследствие тяжелой Турецкой войны, поглощавшей все внимание, но когда вздохнули свободнее при открывшихся мирных переговоров с Крымом и Турцией, тогда пошла сильная внутренняя деятельность, стали думать и об академии». ¹⁹

  Федор издал царскую грамоту, или привилегию, очень важную для нас, потому что здесь объясняется характер желаемого учреждения и с тем вместе объясняется положение тогдашнего русского общества, преимущественно русской церкви в отношении к призываемой науке.

  С. М. Соловьев повествует об этом так: «в начале грамоты царь говорит, как  Соломон устроил семь училищ, так  и он, царь Феодор, подражая Соломону и древнегреческим царям благочестивым, намерен устроить в Заиконоспасском монастыре храмы чинам академии и в оных семена мудрости, т.е. науки, гражданские и духовные, начиная от грамматики, пиитики, риторики, диалектики, философии разумительной, естественной и правной, даже до богословий, учащей вещей божественных и совестиочищения, постановить».²⁰

  Платонов  же раскрывает проект высшего училища  более полно, чем Соловьев: «В самые  последние дни царствования Федора был составлен проект высшего  училища, или так называемая Греко-Латинская  академия. Он возник таким образом: с востока в Москву приехал  монах Тимофей, сильно тронувший  царя рассказом о бедствиях Греческой  церкви и о печальном состоянии  в ней науки, так необходимой  для поддержания на Востоке православия. Это подало повод учредить в Москве духовное училище на 30 человек, начальником  которого был сделан сам Тимофей, а учителями – два грека. Целью этого предприятия, было, таким образом, поддержание православия. Но этим небольшим училищем не довольствуются, - и вот появляется проект академии, характер которой выходит далеко за пределы простой школы. Учителя академии должны были быть все с Востока и, кроме того, с ручательством патриархов. Но этим еще не исчерпывалась задача академии, - академия должна была следить за чистотой веры, быть орудием борьбы против иноверцев, из нее должны были выходить апологеты православия, ей присваивалось право суждения о православии всякого, и иноземца, и русского. «Московская академия по проекту царя Федора, - говорит С. М. Соловьев, - это цитадель, которую хотела устроить для себя православная церковь при необходимом столкновении своем с иноверным западом; это не училище только, это страшный инквизиционный трибунал. Произнесут блюстители с учителями слова виновен в неправославии, - и костер запылает для преступника». Нужно заметить, что академия была учреждена после смерти Федора, и первыми ее учителями были вызванные с Востока ученые братья Лихуды».²¹