Россия и новые реалии геополитики

6.2.1. История российско-китайских  отношений  

 История первых отношений  между народами России и Китая  (согласно летописям) начинается  с ХІІІ в., а межгосударственных  — с первой половины ХVII в. Русские служивые и промышленные люди в ХVІІ в. основали многочисленные поселения по течению среднего Амура. К югу от Амура за Хинганским хребтом находились вотчинные владения маньчжурских императоров. После завоевания Китая в середине ХVІІ в. маньчжурами и установления династии Цин пекинское правительство стремилось вытеснить из Приамурья русских поселенцев, уничтожить важный в стратегическом отношении Албазинский острог. Кроме того, правители Китая предполагали предотвратить переход в русское подданство многочисленных племен, кочевавших или живших оседло в Приамурье. Россия была объективно заинтересована в налаживании торговых связей, установлении дипломатических отношений с Цинской империей. Поэтому она старалась воздерживаться от столкновений с маньчжурами и выступала за урегулирование дипломатическим путем вопросов о границе. 
   Для решения этих и других отношений между Россией и Китаем царское правительство в начале 1686 г. отправило на Амур посольство, наделенное широкими полномочиями («великое и полномочное посольство»), во главе с Ф.А. Головиным. Желая избежать судьбы предыдущих русских посольств, часто терпевших неудачи из-за отказа русских представителей выполнять различные обряды, принятые для послов при цинском дворе, граф Головин предложил провести переговоры на русско-китайской границе. Цинские правители затягивали начало переговоров, действуя с помощью военных угроз, пытаясь занять крепость Албазин. Эти попытки не увенчались успехом, и 12 августа 1689 г. близ Нерчинска переговоры закончились подписанием Нерчинского русско-китайского договора. 
   Это был первый случай, когда Китай вступал в официальные равноправные переговоры с европейской державой. Переговоры велись не только под давлением 15-тысячной армии богдыхана, поддерживаемой артиллерией и речной флотилией, фактически осадившей Нерчинск, но и под пристальным контролем иезуитов — испанца Перейро и француза Жербильона, состоявших на службе у Цинов. Они принимали активное участие в переговорах и выступали против соглашения с Россией. Но благодаря искусству русских дипломатов, мужеству сопровождавших посольство стрельцов переговоры завершились заключением мирного Нерчинского договора, который в равной степени был необходим и России, и Китаю. 
   Договор состоял из семи статей. В первых двух — Россия соглашалась на территориальные уступки на Амуре, русский город Ал- базин должен быть срыт. Особое значение имела пятая статья договора, по которой подданным обеих сторон разрешалась взаимная торговля: всем людям с проезжими грамотами «разрешалось и покупать и продавать, что им надобно». Кроме того, Нерчинский договор установил порядок разрешения возможных пограничных столкновений между двумя странами, способствовал развитию мирных взаимоотношений. 
   За 170 лет после подписания Нерчинского договора русские землепроходцы освоили северный берег Амура, побережье Охотского моря и Татарского пролива. На этих землях были возведены военные городки и укрепления. Англичане проявили пристальный интерес к низовьям Амура. Генерал-губернатор Восточной Сибири 
   Н.Н. Муравьев-Амурский убедил китайских представителей в необходимости размежевания по Амуру. Пекинское правительство, не видя выгод от левобережья Амура, а также понимая, что собственными силами Китай не сможет защитить Приамурье от английской экспансии, пошло на соглашение с Россией. 
   По Айгунскому договору, подписанному 16 мая 1858 г., левый берег Амура от впадения в него реки Аргуни до устья признавался собственностью России, а Уссурийский край от впадения реки 
   Уссури в Амур и до моря оставался в общем владении «впредь до определения границ между двумя государствами». По сути, договор 1858 г. возвращал России территорию, отданную Китаю по Нер- чинскому договору. Плавание по рекам Амуру, Сунгари, Уссури разрешалось только судам России и Китая. Подтверждалась соответствующая статья Нерчинского договора о взаимной торговле подданных обоих государств. В 1858 г. был подписан Тяньцзиньский договор, а в 1860 г. — дополнительный Пекинский договор, которые подтвердили Айгунский договор.

6.2.2. Социально-экономическое  развитие современного Китая  

 Специфические условия развития Китая можно свести к нескольким группам факторов: 
   • ограниченность природных ресурсов, огромный людской потенциал и низкая стоимость рабочей силы; 
   • планомерное государственное регулирование инвестиций и развития экономической сферы жизни общества — фактор, до сих пор не оцененный по достоинству в России; 
   • планирование освоения высоких технологий, динамично растущего экспортного потенциала; 
   • самый крупный в Евразии рынок; 
   • ускоренное наращивание военной мощи; 
   • все большее негативное воздействие на глобальную экологическую обстановку и т.д. 
   В связи с высокими темпами экономического развития (около 10% прироста ВВП в год начиная с 1980-х гг.) КНР все острее ощущает дефицит ряда важнейших природных ископаемых: угля, железной и медной руды, сырья для получения алюминия, удобрений и т.д. Китай вынужден импортировать железную руду, лом черных и цветных металлов, удобрения и т.п. 
   Сельское население Китая на конец ХХ в. составляло около 800 млн человек. Приблизительно 700 млн из них существуют за счет обработки земель и животноводства. Но чем занять еще 100 млн? Дефицит земельных угодий ограничивает рост занятости в деревне. Поэтому около 10 млн человек ежегодно мигрирует в город в поисках работы. В городах существует официальная (3%) и скрытая (15— 20% общей численности рабочих и служащих) безработица. Если в ближайшие годы динамика миграции в города не уменьшится, то они не смогут «переварить» такую массу новоселов. Решение проблемы пекинские власти видят в определенной степени в рамках создания «Большого Китая», т.е. в экономической и геополитической интеграции на базе стран, входящих в Азиатско-Тихоокеанский регион. 
   Условия жизни и деятельности населения КНР заставляют Пекин закрывать глаза на политические и идеологические противоречия, существующие между Китаем и Тайванем, Китаем и Гонконгом (после присоединения к КНР в 1997 г. — Сянганом) и другими странами АТР. Интеграция Китая со странами-соседями на юге возможна путем привлечения иностранного капитала. За последние десять лет КНР с помощью этих средств получила возможность облегчить или решить ряд социальных и экономических проблем, а после образования «Большого Китая» она станет самым крупным экономическим полюсом. 
   Для Великой Державы Востока повышение цен на нефть на мировом рынке означает угрозу осуществления грандиозных экономических планов по превращению страны в государство номер один. Недавно состоявшийся очередной ХVІІ съезд Коммунистической партии Китая поставил перед многомиллионным народом две новые стратегические задачи. Во-первых, решено начать реализацию экономической концепции «научного развития», суть которой в отходе от модели роста экономики, основанной на массовом экспорте дешевых товаров. Огромные финансовые средства, накопленные за последние годы, будут инвестироваться государством в разработку и внедрение в производство высокотехнологичных товаров. 
   Во-вторых, КПК решила создать общество «социальной гармонии». Комплекс социально-экономических мер нацелен, видимо, на защиту страны от попыток извне дестабилизировать ситуацию в обществе. Объем валового внутреннего продукта (ВВП) на душу населения намечено увеличить с 856 долл. в 2000 г. до 3500 долл. в 2020 г., что позволит добиться качественно нового уровня покупательной способности большинства китайских семей. Возникнет средний класс, который придаст большую социальную стабильность стране с населением более 1300 млн человек. Для китайцев, занятых в сельском хозяйстве (а таковых свыше 900 млн), будет введена пенсионная система. Усилится государственная поддержка малого бизнеса. 
   Китайская экономика продолжает тем временем демонстрировать удивительные для такой огромной страны темпы роста. По итогам 2007 года рост ВВП превысил 11%. В частности, производство стали выросло на 14% и составило 480 млн т, добыча железной руды — на 15,5%. Объем золотовалютных запасов китайского государства — 1434 млрд долл. США. Личные сбережения китайских граждан уже превышают 2 трлн долл., и население все активнее участвует в операциях на бирже. Некоторые эксперты не без оснований говорят о фондовой лихорадке, охватившей страну. За прошедшие два года рынок акций вырос в 6 раз (так, спрос на акции нефтяной компании PetroChina превысил предложение в 50(!) раз). 
   НАША СПРАВКА 
   Компания PetroChina в ноябре 2007г. стала вдвое дороже американского нефтяного гиганта ExxonMobil, капитализация которого — 487млрд долл. (саудовская нефтяная госкомпания Saudi Aramco оценивается в 781 млрд). Правда, скачок котировок PetroChina произошел на внутреннем фондовом рынке, куда пускают только местным инвесторов. На параллельном рынке в Гонконге (для иностранным бизнесменов) капитализация PetroChina — 424 млрд долл. 
   Ахиллесова пята Китая — сильная зависимость от импорта энергоресурсов (страна — второй в мире после США потребитель нефти). Рост мировых цен на нефть и последующие события на внутреннем топливном рынке КНР наглядно показали, что экономика нарождающейся на наших глазах новой сверхдержавы пока весьма уязвима от колебаний нефтяных цен на мировом рынке. 
   В начале ноября 2007 г. появились сообщения ведущих мировых информационных агентств о поразившем Китай топливном кризисе. На автозаправочных станциях стали нормировать продажу горючего. Сообщалось, что на заправке дело дошло до рукоприкладства уставших ждать топливо водителей. Нехватка горючего была вызвана высокой разницей между внутренними розничными ценами на горючее, которые фиксирует государство, и стоимостью нефти на мировом рынке. В связи с ростом цен на «черное золото» нефтеперерабатывающие заводы стали работать себе в убыток (PetroChina потеряла в октябре 2007 г. 200 долл. с каждой проданной тонны дизельного топлива) и поэтому сократили производство бензина и дизельного топлива, стремясь уменьшить финансовые потери. Литр дизельного топлива в Китае стоил в конце октября 2007 г. около 0,64 долл. США (в Великобритании — 2 долл.). В сложившейся ситуации китайским властям пришлось разрешить поднять цены на бензин на 10%, но это, как полагают аналитики, полумера. Государство, однако, опасается полностью отпускать цены на топливо из-за высокой вероятности резкого скачка инфляции, которая и так очень беспокоит власти, — ведь она неизбежно отражается на настроениях населения (инфляция достигла в сентябре 2007 г. 6,2%, что более чем в 2 раза превышает целевой уровень Народного банка Китая в 3%, а в августе уровень инфляции был еще выше — 6,5%). 
   Некоторые эксперты считают, что экономика Китая «перегрета» и сейчас главным приоритетом надо видеть борьбу с несоразмерными инвестициями, которые подталкивают инфляцию. Речь идет о новых мерах по усилению макроэкономического контроля и сдерживанию роста кредитования. Специалисты указывают на то, что, чем выше котировки акций на рынке, тем больше предупреждений о «пузыре». Управляющий одной из гонконгских инвестиционных компаний Марк Фабер (он одним из первых заявил о надвигающемся азиатском финансовом кризисе 1997 г.) считал, что «пузырь» на китайском фондовом рынке мог лопнуть еще до Олимпийских игр в августе 2008 г. Тревожным сигналом для китайской экономики можно рассматривать и решение одного из богатейших людей США и опытнейшего игрока на фондовом рынке Уоррена Баффетта продать акции РеїгоСМпа (в 2003 г. он вложил в них 488 млн долл. и спустя четыре года продал за 3,5 млрд). Еще одна проблема китайской экономики — стремительное падение курса доллара. За евро уже дают почти полтора «зеленого», который является во всем мире основной резервной валютой. Китайское государство, обладая гигантскими золотовалютными запасами, не может не видеть, что буквально каждый день его долларовые накопления обесцениваются. По имеющимся данным, Китай хранит в долларах 65—70% своих валютных резервов. Официальные представители КНР уже сделали несколько заявлений относительно возможного снижения доли долларовых государственных сбережений. 
   Заместитель директора Народного банка Китая Сюй Цзянь признал, что «доллар теряет статус мировой валюты», а зампред постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей Чэн Сывэй сказал, что его стране необходимо сбалансировать валютные резервы, с тем чтобы сильные валюты, такие как евро, компенсировали слабые валюты, такие как доллар. 
   Кстати, нефть на мировом рынке дорожает не только из-за американских военных угроз Ирану, намерения Турции «навести порядок» на курдском севере Ирака и биржевых спекуляций фьючерсами. Цена на «черное золото» растет и из-за ослабления американской валюты. Ведь нефтяные контракты принято по-прежнему заключать в долларах США. 
   Подливают масла в огонь тревожные прогнозы развития ситуации на мировом рынке нефти. Международное энергетическое агентство (МЭА) 7 ноября 2007 г. в своем ежемесячном прогнозе развития мировой энергетики предупредило, что к 2030 г. спрос на энергоносители может возрасти почти на 50% по сравнению с текущими уровнями (с 84 млн баррелей нефти в день в 2006 г. до 116 млн баррелей), причем 45% «вклада» в повышение спроса внесут Индия и Китай (будут импортировать в 2030 г. более 19 млн баррелей в день, т.е. порядка 950 млн т в год). 
   Американские аналитики считают, что пик добычи нефти в мире будет уже вскоре пройден, а где-то начиная с 2020 г. надо ожидать начала спада добычи нефти. Уже к концу этого десятилетия, по ряду прогнозов, баррель нефти превысит уровень 150 долл. 
   Китайской экономике это сулит очень большие проблемы уже в ближайшем будущем. Ключевым становится обеспечение на ближайшие два десятилетия стабильных источников импорта углеводородного сырья и безопасных маршрутов его транспортировки. Конечно, китайцы уделяют также все больше внимания внедрению энергосберегающих технологий, привлечению внутренних ресурсов, повышению доли возобновляемых источников энергии и даже частичной замене нефти углем. 
   НАША СПРАВКА 
   К 2050 г. удельный вес новых и возобновляемых энергоисточников в общей структуре энергопотребления Китая должен возрасти до 50%. По словам председателя Центра стратегических исследований в области энергетики Китайского института международных исследований Ся Ишаня, такие цели предполагается заложить в разрабатываемую в Китае «концепцию о всемерном развитии возобновляемых энергоносителей». На повестке дня, кроме того, стратегия замены нефти углем. Китайские провинции Шаньси, Шэньси, Внутренняя Монголия, а также Нинся-Хуэйский и Синьцзян-Уйгурский автономные районы располагают богатейшими в мире запасами угля. В этих регионах уже строятся мощности мирового уровня для производства химической продукции на основе угля. Монополист в угольной промышленности Китая — государственная корпорация «Шэнь-хуа» сооружает первую в мире технологическую линию по производству сжиженного топлива из угля. Сдача в эксплуатацию этого производства запланирована на 2008 г. «Шэнь-хуа»реализует и проект по производству полипропилена на основе углехимии. 
   Но кардинально это не решит проблемы китайской экономики, которой на нынешнем уровне технологического развития вырваться из «нефтяного капкана» будет очень сложно. К тому же увеличение потребления угля вызывает протесты международных экологических организаций. По прогнозу МЭА, Китай уже в текущем году опередит США по объемам выбросов парниковых газов — на 3 года раньше, чем ожидалось в прогнозе агентства в 2006 г. Основная причина роста выбросов парниковых газов состоит именно в чрезмерном использовании угля в электроэнергетике. 
   В первой половине 2007 г. ввоз в Китай нефти и нефтепродуктов достиг рекордного уровня — 99,6 млн т (из них нефтепродуктов — 18,1 млн т). За счет импортной нефти азиатская сверхдержава в 2030 г. будет удовлетворять 75% своего спроса на «черное золото», соперничая за него на мировом рынке с США и странами Евросоюза. 
   Большие надежды в Пекине возлагают в условиях роста международной «энергетической напряженности» на богатые нефтью Иран и Венесуэлу (помимо постсоветских республик СНГ). В этом году Иран стал крупнейшим поставщиком нефти в Китай, обойдя Анголу (Саудовская Аравия — третья по размерам нефтяного экспорта в Поднебесную). Но над Ираном дамокловым мечом висит угроза американского военного удара, который наверняка будет сопровождаться военно-морской блокадой. Поэтому основная надежда китайской экономики — Венесуэла. В поисках новых источников нефти Китай неизбежно столкнется с интересами США и Евросоюза, что в условиях растущего дисбаланса между спросом и предложением чревато серьезными международными потрясениями.

6.2.3. «Демографический империализм»   

 В основе промышленно-экономической  стратегии Китая лежит концепция  ресурсосбережения. Но, для того  чтобы выйти на уровень материального  достатка среднеразвитых стран  Европы, о чем объявило китайское  руководство, КНР потребуются  природные ресурсы еще одной  планеты «по имени Земля». Отсюда  и выдвижение тезиса «демографического  империализма». Авторы этого тезиса  У. Гогуан и Ван Чжаоцзюнь в книге «Китай после Дэн Сяопина: десять сущностных проблем» пишут, что любой стране мира будет угрожать крах, если хотя бы 10% китайцев устремятся за пределы своей страны. Этот тезис уже реализуется в Сибири и на нашем Дальнем Востоке. Даже если Пекину удастся ужесточить демографическую политику «одна семья — один ребенок», то к 2015 г. численность населения КНР возрастет как минимум на 300 млн человек. Примерно на 125—140 млн человек увеличится армия наемных работников. 
   КНР преодолевает немало серьезных проблем. В частности, по неофициальным данным, почти V4 взрослого городского населения — безработные, а это почти 250 млн человек. Такое сложное социальное явление порождает, как правило, настроение эмиграции. Она есть и в Китае: официальная и нелегальная. Китайцы чрезвычайно трудолюбивы, быстро адаптируются в новой обстановке, легко приспосабливаются даже к экстремальным условиям, неприхотливы в еде, легко переносят жару и холод и т.п. Вот эта уверенность в своих силах, способность жить везде и являются одной из немаловажных причин готовности безработного жителя Поднебесной к эмиграции. По данным экспертов, на территории Российской Федерации, особенно на Дальнем Востоке и в Забайкалье, нелегально проживает около 2 млн китайцев. Они занимаются торговлей, земледелием, заводят семьи и получают вид на жительство. Если называть вещи своими именами, идет тихая, ползучая китаизация приграничных земель России, особенно Приморья. Всего же китайцы с помощью официальных и неофициальных каналов «осваивают» 72 страны мира. 
   К концу ХХ в. демографическая нагрузка на китайские части российско-китайских речных бассейнов превышала российскую в 17 раз. Немалая часть китайцев (по российским стандартам) вовлечена в различные формы проникновения на юг Дальнего Востока, 
   Забайкалья, Сибири, а также на территории Казахстана и Киргизии, куда так же активно проникают китайские казахи и киргизы. Не сняли китайцы и своих претензий в отношении Горно-Бадах- шанской области в Таджикистане. 
   Политика «демографического империализма», т.е. усиливающиеся миграционные процессы из Китая, может повлиять и на умы среднеазиатских республик. 
   Если учесть, что население Средней Азии удваивается через каждые 23—25 лет, а его расселение жестко ограничено пустынями и высокогорными территориями, то не исключено, что внимание узбеков, казахов, киргизов, как и китайцев, может быть привлечено к жизненным пространствам Алтая, Сибири. Пока же в Средней Азии идет борьба за перераспределение сфер национального влияния и пересмотр нарезанных в начале 1920-х гг. границ. Так, Ферганская долина после ликвидации СССР превратилась в объект острых территориальных разногласий между Узбекистаном, Киргизией и Таджикистаном. 
   Сейчас таких территориальных споров между тремя бывшими советскими республиками более десятка. Они принесли уже кровь и трагедии для тысяч людей. Эти военные конфликты «выдавливают» в основном русское население (но не только русское) в Россию. Но в этнотерриториальные конфликты, происходящие в Средней Азии, Казахстане, Киргизии, могут вмешаться не только этнические казахи и киргизы Китая, но и уйгуры, монголы, тибетцы, проживающие на северо-западе КНР, во Внутренней Монголии. Что касается Внешней Монголии, то территория ей не нужна, жизненного пространства населению хватает, но подпирает с юга могучий сосед — Китай. Куда пойдет его экспансия? В Улан-Баторе этого не знают, как не знают и в Москве. 
   Так, по оценкам Центра стратегических исследований МЧС России, прямо говорится о том, что если состояние российской экономики не изменится, а развитие Дальнего Востока и Сибири останется на прежнем уровне, то их колонизация Китаем будет неизбежна. И в самом деле, если жители Владивостока из-за дороговизны билетов не будут ездить ни в Сочи, ни в другие районы России (они уже сейчас едут в Таиланд, Китай, Корею, машины покупают в Японии и заправляются в соседних странах, ибо наш бензин там дешевле), то в итоге они просто потеряют связи с Родиной. Но ведь тот же Ермак покорял Сибирь не только оружием, он от имени царя освобождал население от некоторых налогов и тягот, которые устанавливали местные князья и китайцы. Почему нельзя сегодня делать на востоке страны хотя бы то, что делал Ермак Тимофеевич?

6.2.4. Сущность геополитики  китая  

 На протяжении столетий  геополитика Китая носила двойственный  характер. Это обусловлено тем,  что, с одной стороны, «Срединное  царство» принадлежало к Rimland, «береговой зоне» Тихого океана, а с другой — Китай никогда не был талассократическим государством, так как всегда ориентировался на континентальные архетипы. Само историческое название Китая — «Срединное царство» — говорит о его теллурократических устремлениях. С начала XIX в. Поднебесная постепенно превращается в полуколонию Запада (преимущественно Великобритании). Поэтому вплоть до 3 октября 1949 г. (победа народа под руководством коммунистов над Гоминьданом) геополитика Китая была в своей основе атлантистская. Китай выступал в качестве евразийской береговой базы Запада. После победы над Гоминьданом и провозглашения Китайской Народной Республики в течение десяти лет Китай шел в русле просоветской — евразийской по сути — политики. Затем КНР исповедовала идеологию автаркии — опоры на собственные силы. 
   После смерти Мао Цзедуна КНР с конца 1970-х гг. вновь стала входить в русло атлантистской геополитики. Это было обусловлено прагматической философией Дэн Сяопина (отца китайских реформ) и его сторонников. Больше дивидендов получал Китай от контактов с Западом, нежели с СССР, а теперь с Россией: во-первых, на Западе — деньги, кредиты, технологии, необходимые для индустриального развития КНР; во-вторых, пекинское руководство смотрело в XXI в. — население Китая к середине будущего тысячелетия перевалит за 1,5 млрд человек, значит, нужны новые территории, а они есть только на Севере и Дальнем Востоке. Следовательно, дружба с СССР, а сейчас с Россией связывает свободу геополитических действий Китая в Монголии, Забайкалье, в Казахстане и на Дальнем Востоке. Отсюда можно сделать вполне обоснованный вывод, что Китай опасен для России и как геополитическая база атлантизма, и как огромный инкубатор по производству людских ресурсов (общеизвестно, что Китай — страна самой высокой в мире демографической плотности). 
   Вашингтон очень хочет сделать Пекин своим союзником. В свое время была опубликована статья К. Либерталя «Стал ли Китай нашим союзником?», где, в частности, говорилось, что американские отношения с Китаем значительно улучшились по сравнению с теми временами, когда администрация Буша, вступая в Белый дом, объявила Китай «стратегическим конкурентом». Ныне, по мнению автора, признаки серьезного сотрудничества налицо повсюду. Например, Китай сотрудничает с США в глобальных усилиях борьбы с терроризмом. Однако не все так оптимистично, как утверждает американский журналист. Что мешает укреплению отношений Китая с США? Прежде всего авантюристическая политика Вашингтона в Персидском заливе (Пекин страшится повышения цен на нефть), а также отношения США и КНДР. Кроме того, китайские военные «весьма подозрительны к недавнему наращиванию военной мощи в соседствующих с КНР районах, усилению военных контактов США с Тайванем и продаже ему оружия». 
   Создается впечатление, что главная целевая установка Китая на настоящем этапе — избежать ввязывания в какое бы то ни было подобие «холодной войны» с США, выигрывать время как для всемирного укрепления собственной экономики, так и для формирования надежного геополитического тыла — преимущественно в Северо-Восточной и Юго-Восточной Азии.

6.2.5. Безопасность на глобальном  уровне  

 Шанхайская организация  сотрудничества становится все  более весомым фактором обеспечения  безопасности во всем Евразийском  регионе. Несмотря на то что ШОС исполнилось всего шесть лет, она набрала уже достаточно высокие обороты и давно миновала период своего становления. 
   Говоря о задачах ШОС, необходимо отметить, что серьезной проблемой для стран — членов ШОС (Россия, Китай, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан) остается борьба против «трех зол» — терроризма, сепаратизма и экстремизма. Как считают эксперты, источником является неудовлетворенность людей уровнем своей жизни. Именно этот фактор создает базу для массовой поддержки экстремистов всех мастей. 
   Изначально сформировавшись для решения пограничных вопросов на базе соглашений об укреплении доверия в военной области, ШОС выросла в весьма динамичную и влиятельную международную организацию. Статус наблюдателя при ней имеют Монголия, Индия, Пакистан, Иран, а интерес к деятельности организации так или иначе проявляют Шри-Ланка, Япония, а также Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) и Европейский Союз. Совокупная экономическая мощь стран «шанхайской шестерки» превысила в 2006 г. 1,5 трлн долл. США. В них производится четверть мирового ВВП. Сегодня ШОС идет по пути создания собственного общего рынка. Товарооборот между странами-членами в прошлом году составил примерно 50 млрд долл. В последние годы экономический рост во всех странах ШОС стабильно достигает 6—8%, и по прогнозам специалистов, данный темп удастся удержать в ближайшие 5—6 лет. У государств — членов Шанхайской организации широчайшие экономические перспективы. Весомые выгоды сулит сотрудничество в топливно-энергетической и транспортной областях. Планируется реализовать проект нефтегазового характера по прокладке трубопровода из Центральной Азии в Синьцзян-Уйгурский автономный район Китая с коренной реконструкцией трубопроводной системы в Кыргызстане. По нефти ресурсы стран ШОС составляют 20% от общемировых запасов. Газовые ресурсы России, центральноазиатских государств и Ирана превышают, по ряду оценок, 50% разведанных запасов природного газа в мире. 
   Важнейшим шагом на пути углубления экономического взаимодействия стало утверждение в сентябре 2003 г. на заседании Совета глав правительств государств — членов ШОС в Пекине программы многостороннего торгово-экономического сотрудничества. В долгосрочной перспективе до 2020 г. программа рассчитана на создание наиболее благоприятных условий для торговли и инвестиций, максимального и эффективного использования региональных ресурсов и постепенного перехода к свободному перемещению товаров, капитала, услуг и технологий на пространстве ШОС. Среди приоритетных направлений сотрудничества программа выделяет взаимодействие в области образования, науки и инновационных технологий, здравоохранения, сельского хозяйства. Таким образом, можно утверждать, что программа имеет серьезную социальную составляющую и, по сути, может быть заявлена как программа совместного развития стран региона в первой половине ХХІ в. и, как следствие, борьбы с проявлениями сепаратизма, экстремизма, терроризма. 
   Найденный ШОС образец концепции безопасности — максимальное сокращение вооруженных сил и военной деятельности в зоне границ на основе взаимного доверия, усиление прозрачности и укрепление дружественных контактов, создание границ добрососедства и дружбы — представляется оптимальным. Это модель нового типа безопасности. Ее тройственная формула (в порядке убывания степени угрозы) «терроризм, сепаратизм и экстремизм», по мнению аналитиков, полностью отвечает современным требованиям обеспечения региональной и мировой безопасности. Как считает директор Московского института Центральной Азии и Кавказа Андрей Медведев, Вашингтону пора отказаться от настойчивых попыток мифологизировать ШОС, представлять ее как силу, направленную на выдавливание США и их партнеров из Евразии. По его мнению, государствам «шанхайской шестерки» не следует участвовать в этой явно навязываемой дискуссии, тем более не стоит ни перед кем оправдываться и отчитываться, а сосредоточиться необходимо на реальных вопросах развития и дальнейшей интеграции в рамках ШОС. Речь прежде всего идет об углублении на равноправной основе сотрудничества во всех сферах между государствами-членами. Именно такими в составе ШОС считаются Россия и Китай. Москва является одним из крупнейших торговых партнеров Пекина. Согласно статистике таможенной администрации КНР, общий объем двустороннего российско-китайского товарооборота в 2006 г. составил 33,39 млрд долл. США, или на 14,7% больше, чем в 2005 г. За январь—апрель 2007 г. объем двустороннего товарооборота достиг 12,5 млрд долл., что на 27,7% больше по сравнению с прошлогодним показателем за аналогичный период. К концу текущего года объем торговли мог превысить 40 млрд долл. С таким прогнозом выступил представитель европейского департамента министерства торговли КНР Ван Цзинсун. По его словам, в настоящее время, по оценкам китайской стороны, КНР является третьим по значимости торговым партнером России. 
   В последнее время у Москвы и Пекина как никогда много возможностей для углубления двустороннего сотрудничества. В целом совпадающие или близкие позиции России и Китая практически по всем острым вопросам международной обстановки и параллелизм стремлений позволяют двум державам координировать свои действия на международной арене, не беря на себя жестких союзнических обязательств, не втягиваясь в системный антагонизм и конфронтацию с другими глобальными центрами силы. Что же касается конкретных результатов нынешнего этапа российско- китайского сотрудничества, им можно дать исключительно высокую оценку. 
   Как полагают аналитики, при успешном развитии Россия и Китай могли бы вывести страны — участницы ШОС на особый тип взаимоотношений, основывающийся на долгосрочности, постоянстве общих стратегических интересов, развитии сотрудничества практически во всех основных сферах, на единстве или близости интересов безопасности сторон. А это уже залог не только региональной, но и глобальной безопасности.