Геоэкологический очерк постсоветской России

     Геоэкологический  очерк постсоветской  России¹

     Н.Н.Клюев

                                        Институт географии  РАН  

    В отличие от условий централизованной плановой экономики, в период вторичного становления капитализма в России территориальная организация природопользования формируется  объективными (стихийными, хаотичными) процессами, природно-хозяйственные структуры функционируют и развиваются принципиально по-другому [3]. В настоящей статье рассматриваются некоторые экологические последствия коренной ломки основ хозяйственной жизни и его территориальной организации, связанные с формированием постсоветской политэкономической «машины».

    I. Траектория «неустойчивого» развития.

    В числе новых факторов, формирующих ныне территориальную организацию общества, в литературе упоминается экологический фактор – «как ограничитель традиционной и "организатор" новых форм хозяйственной деятельности» [5, с.488]. Это положение, по всей видимости, не относится к отечественным реалиям. Для постсоветской России, как справедливо отмечают М.П.Ратанова и В.У.Битюкова, характерно снятие экологических барьеров, что создаёт условия для поддержания устаревших технологий, «способствует размещению опасных производств в не пригодных для них местах» [15, с.595].

    Экологический фактор у нас в отдельных случаях  действительно «организует» хозяйство, но большей частью он используется в качестве инструмента конкурентной борьбы и передела собственности, а вовсе не в интересах охраны природы. То, что российские природоохранные требования выше, чем в других странах, хорошо почувствовали в ходе реализации проекта «Сахалин-2» корпорации “Royal Dutch/Shell”, “Mitsui” и “Mitsibishi”. Лишь после вхождения в этот проект «Газпрома» его экологические проблемы благополучно «разрешились».

    В Москве реализуется программа вывода промышленности за черту города с целью снижения нагрузки на природу. На практике же город покидают те промзоны, которые представляют коммерческий интерес, отнюдь не самые вредные. Заметного улучшения экологической обстановки это не принесёт.

    Рынок, в особенности российский, лишь формирующийся, «не работает» в экологической сфере (так же, как и в сфере борьбы с преступностью, наркотиками, вообще в социальной сфере). Вот примеры такого рода.

    Промышленный  комплекс в г.Пикалево в советской  географии промышленности служил примером комплексного использования сырья и утилизации производственных отходов, когда «отходы одного производства выступали питательной пищей другому». Комплексная переработка нефелинов (по сути, отходов производства апатитового концентрата при переработке хибинских апатито-нефелиновых руд) позволяет получать здесь глинозём, а также соду, поташ и цемент, т.е. продукцию трёх промышленных отраслей – цветной металлургии, химической индустрии и промышленности стройматериалов. Производственное комбинирование обеспечивало народнохозяйственную эффективность и, способствуя экономии вещества природы, давало природоохранный эффект.

    Расчленение в ходе «рыночных реформ» единой производственной цепочки, её распределение  по разным собственникам привело  к тому, что в 2008 г. «Пикалевский глинозём» (принадлежит «Базэлцементу») закрылся на реконструкцию и объявил о желании перепрофилироваться с производства глинозёма, ставшего убыточным, на производство цемента [12]. Это привело к остановке «Пикалевского цемента» (принадлежит «Евроцемент груп»), которому перестало поступать сырьё - нефелиновый шлам. Сократилось также производство ЗАО «Метахим», которое получало карбонатный раствор – сырьё для производства соды и поташа. «Пикалевский цемент», возможно, будет переориентирован с производственных отходов на природное сырьё. Но это, естественно, связано, помимо финансовых затрат, с разработкой новых месторождений известняков и глин, нарушением новых земель, другими нежелательными экологическими последствиями. Разрушение здесь производственных связей – следствие несовпадения народнохозяйственной (ранее) и узкокорпоративной (теперь) эффективности, локальный пример превращения единого народнохозяйственного комплекса в некий архипелаг мало связанных между собой субъектов экономики.

    Специфический российский «рынок» порождает порой  весьма причудливые процессы территориальной организации природопользования. Новый феномен – т.н. «зелёный рэкет», когда региональные власти создают местные особо охраняемые природные территории, которые сейчас или в будущем будут предметом торга за территорию (при строительстве, прокладке дорог) с федеральным центром. В отдельных регионах созданы сотни таких охраняемых территорий [20]. Помимо экзотического «зелёного», экологическое звучание приобретает порой и традиционный рэкет, который испытало на себе, например, ОАО «Тольяттиазот», когда автоматчики рвались на производство, опаснейшее по всем параметрам – взрыво-, пожароопасное, оснащённое агрегатами с высоким давлением [22].

    В постсоветский период прогрессирует экологическая деградация промышленной структуры страны. Темпы падения производства существенно различаются по отраслям – табл.1. В результате в промышленной структуре заметно увеличилась доля природоёмких экологически опасных отраслей (энергетики, металлургии, топливной и химической промышленности) и уменьшилась доля экологически более приемлемых производств (лёгкой промышленности и машиностроения) – табл.2. «Утяжеление» промышленности произошло во всех регионах, кроме Самарской и Ленинградской обл. 

Табл.1. Индексы  промышленного производства по отраслям промышленности², %

Табл.2. Структура  производства промышленной продукции  России по отраслям, % 

    За  годы перестройки и реформ показатели воздействий на природу (водопотребление, водоотведение, выбросы в атмосферу от стационарных источников) сократились примерно пропорционально промышленному производству – рис.1. Количество токсичных отходов сильно увеличивается, но это объясняется прежде всего меняющейся системой их учёта. При этом природоохранная деятельность заметно деградировала, исключение составляет рост площади охраняемых территорий. В то же время затраты на содержание заповедников в сопоставимых ценах сократилось в 2-3 раза. Иными словами, ландшафтов охраняется всё больше, но сохраняются они, по-видимому, хуже.

Рис. 1. Динамика эколого-экономических показателей  России.  1990-2005 гг.

       (1990 г.=100%)

      До 1999 г. в реформируемой России темпы снижения производства намного опережали темпы сокращения его «давления» на природную среду. Мы ожидали, что с возобновлением промышленного роста нагрузка на природу будет расти ещё сильнее, поскольку природоохранная деятельность заметно деградирует. Но произошла смена тенденции, и оживление производства сопровождалось уменьшением удельного загрязнения природы. Это частично можно объяснить тем, что с 1999 г. быстрее наращивали производство относительно малоотходные отрасли - пищевая промышленность и машиностроение. Однако эта причина, по всей видимости, не единственная. В числе других возможных причин разной природы отметим следующие: газификацию электроэнергетики; изменение состава природопользователей, охваченных статистическим наблюдением из-за ликвидации, реорганизации, слияний, поглощений, банкротств хозяйствующих субъектов; общее падение учётно-отчётной дисциплины; определённый «выход из тени» теневой экономики; особенности нашей политической экономии (например, Московский НПЗ – крупный загрязнитель атмосферы, контролируется департаментом природопользования правительства Москвы, однако и сам завод наполовину принадлежит московскому правительству). В целом же расхождение индексов производства продукции и индексов воздействий на среду до конца не ясно и требует развернутого исследования.

    Но  даже в лучшем случае наша индустрия  по природоохранным параметрам через 15 лет вернулась к позднесоветскому уровню, который и тогда был  заметно хуже лучших мировых образцов, т.е. наша экологическая отсталость усилилась. 

    II. Межрегиональное перераспределение нагрузок на природу.