Первые государства в Китае

   Скотоводство  играло немалую роль в жизни «общества  гадательных костей». Разведение быков, овец и упряжных коней для колесниц стало важным занятием. Единовременные жертвоприношения крупного рогатого скота достигали сотен голов (300—400). На гадательных костях употреблялись специальные знаки для обозначения жертвоприношения «ста быков», «ста свиней», «десятка свиней», «десятка баранов», «десятка белых свиней». Распри из-за пастбищ были одной из причин войн шанцев с coседями.

   О важном значении не только скотоводства, но и охоты говорит преобладание животных орнаментальных мотивов и  сюжетных композиций на шанской бронзе — ритуальных сосудах и оружии. Поражает реалистичность изображения шанцами зверей, о которой можно судить по бронзовым сосудам в форме тигра, слона, носорога, буйвола, совы и т.п. Флора и фауна бассейна Хуанхэ отличались в те времена исключительным богатством и разнообразием. Здесь росли ива, вяз, дикая слива и груша, каштан, кедровая сосна и кипарис. Низкорослые леса и болота Северного Китая изобиловали птицей, рыбой, крупной и мелкой дичью. В районе Аньяна найдены кости оленя, тигра, медведя, барса, носорога, буйвола, пантер, антилоп, слонов, кабанов, тапиров, обезьян, лис, волков, барсуков и зайцев. Надписи говорят о больших облавных охотах, причем забитые олени и кабаны считались на «десятки». Единовременная добыча оленей, например, могла превышать 300 особей. Во время одной из обычных охот были добыты «164 волка, 40 оленей и 1 тигр». Охоты носили коллективный характер, в них участвовало все взрослое население.

   Существовали  довольно крупные ремесленные мастерские медников, косторезов, каменотесов, керамические, деревообрабатывающие и др. Их археологи обнаружили как в районе Аньяна, так и в других раннегородских поселениях шанской эпохи, в частности под г. Лояном, г. Чжэнчжоу (Хэнань) и г. Цинцзяном (Цзянси). Получило развитие монументальное строительство, и в частности градостроительство; последнее было одной из важных функций вана, который должен был соответственно располагать достаточно большими материальными и людскими ресурсами. Но самым главным ремесленным производством было бронзолитейное. Из бронзы изготовляли всю ритуальную утварь, предметы вооружения, детали колесниц и отчасти орудия труда. Археологи нашли квартал шанских металлургов с остатками их жилищ и кладбищем, где литейный инвентарь составлял характерную особенность погребений. О подлинном профессионализме ремесленников и высоком искусстве изготовления сплавов бронзы свидетельствуют находки разнообразных по форме и сложных по технике литья (с применением разнообразных форм и литья по восковым моделям) ритуальных сосудов, отдельные экземпляры которых достигали веса более 875 кг. Видимо, первоначально танцы были хранителями секретов литейного искусства и монополистами бронзолитейного дела в Иньском Китае. Ритуальная утварь, вероятно, изготовлялась для дома вана и храмов. Из надписей известно о существовании специальной категории ванеунов (ремесленников вана), а также гунчэней, дичэней (храмовых ремесленников). Другие ремесленники — вогуны, гуны, догуны, — возможно, работали на общину.

   Знак  Шан передает понятие «торговля, торговать»; вероятно даже, что это  не первоначальное его значение, а производное: от изображения каких-то изделий шанцев, скорее всего бронзовых. Быть может, такое развитие значения иероглифа указывает на особые функции шанцев как посредников в межобщинном и межплеменном обмене; эти функции могли способствовать их возвышению среди других раннегородских обществ бассейна среднего и нижнего течения Хуанхэ.

   Однако  торговля была развита еще-слабо  и носила меновьш характер, но все  жe, сушествовало общераспространенное средство платежа — раковины даури. Хождение имели как естественные раковины, так и их бронзовые имитации.

   Основной  формой межобщинного обмена на ближние  расстояния была не торговля, а захват — самый примитивный, хищнический  способ международных связей. Война  стала нормой жизни шанского общества. Оракульные тексты говорят о постоянных грабительских военных походах, главной целью которых было не присвоение территорий, как позже, а тотальный захват добычи — скота, зерна и особенно пленных для массового жертвоприношения богам и предкам — до пятисот человек одновременно. Жертвоприношение духам предков ванов, духу Земли и сверхъестественным силам природы(Особое развитие у шанцев получил культ гор и рек: имепа горных и речных богов па гадательных костях исчисляются многими десятками.) составляло основу культа обитателей шанских городов и представлялось им одним из главных жизненно важных занятий. «Гадали: принести ли в жертву у алтаря Земли (ту шэ) людей из племени цян?» — подобных надписей немало на гадательных костях.

   «Годод  Шан» возглавлял военный союз, объединявший ряд других раннегородских обществ, видимо обязанных ему военной помощью. С этих обществ он время от времени взыскивал дань (форма своего рода международного принудительного обмена), а в случае неподчинения шел на них походом; но бывало, что такие города сами нападали на шанцев. Центральное место, которое шанцы занимали в этом союзе, получило выражение в особом их наименовании — Чжун Шан (Центральный Шан). Гадательные надписи отражают концепцию вселенной, ориентированной по четырем сторонам света с Чжун Шан как центром мироздания.

   Союз  городов Шан был окружен враждебными  племенами, с которыми он вел постоянные войны ради захвата пленных. Агрессивность  шанцев вызывала ответные действия племен, постоянно угрожавших шанским городам. Сначала особенно напряженными и частыми были войны с тибето-бирманским племенем цянов на западе. Большой тревогой проникнуты вопросы к оракулу: «Дойдет ли враг до великого города Шан?» Борьба с соседними племенами достигла крайнего напряжения в конце XII в. до н.э., когда особенно сильным стал напор племен на юго-востоке, где, как выше упоминалось, тоже находились города-общины «шанского» типа. Это не значит, что они входили в некую «шанскую» империю: скорее всего это были самостоятельные города-государства, хотя они и могли периодически зависеть от Шан и платить ему дань. Здесь, в бассейне р. Хуай, обитали племена жэньфан, по-видимому воинственные и многочисленные. Затяжные войны с жэньфанами и другими враждебными племенами и городами ослабили шанцев и стали в конечном счете одной из причин их гибели, которая, однако, пришла с противоположной стороны — в XI в. до н.э. шанцы были наголову разбиты уже давно угрожавшими им и вторгшимися с запада чжоусцами.

   Основу  хозяйственной жизни шанцев составляли большесемейные общины, группировавшиеся между собой не обязательно по родовому, но скорее уже по территориальному признаку. Создается и ванское хозяйство, выросшее из общинно-родовых хозяйств и еще тесно Связанное с общиной; оно обслуживалось, видимо, по очереди всем населением. В нем, однако, могли быть и постоянные работники — храмово-правительский персонал, состоявший, по всей вероятности, в значительной мере из нешанцев по происхождению. В этом отношении интересна категория сан (в переводе «утраченные», «беглецы»), которыми распоряжались ван и должностные лица я (храмовые начальники). Это были, видимо, лица из соседних общин, искавшие убежища у храма и вана(Ср. «прибежавших в общипу» (т.е. беглецов из соседних общин), из которых в значительной мере вербовался персонал храмовых хозяйств раннединастического Шумера (по текстам из Шуруппака). — Примеч.ред.). Среди них могли быть и младшие родичи из состава обедневших общинных коллективов.

   Чем сильнее зависимость от неуправляемых  сил природы, тем важнее представляется древним людям необходимость воздействовать на нее, тем сильнее в обществе ритуальное начало. В бассейне Хуанхэ непериодичность дождей, от которых в основном зависело земледелие, носившее богарный характер, а также страшные разливы Хуанхэ(Река Хуанхэ в те времена протекала недалеки от г. Аньяна.), видимо, определили усиление жреческих функций вождя. Запасы правительско-храмового хозяйства были важным страховым, обменным, семенным и жертвенным фондом шанской общины, спасавшим население во время бедствий и неурожаев. Обряды рассматривались как важнейшее средство обеспечения благополучия общины.

   В ритуальных пиршествах, сопровождавших жертвоприношения, во время которых  происходило заклание 300—400 быков  сразу, участвовало все взрослое население, исчислявшееся тысячами человек. Ван как верховный жрец выступал в качестве основного подателя мясной пищи, что косвенно, но зато весьма материально подкрепляло его престиж и авторитет. Здесь обряд жертвоприношений предстает и как коллективная форма потребления продуктов питания при коллективной форме труда: принесенные в жертву животные были в определенные периоды единственным источником мясной пищи для широких кругов населения, принимавшего участие в жертвенных ритуалах. Поразительно, что чуть ли не все жизненные блага шанцев (домашние животные, бронзовая утварь и оружие, колесницы и драгоценные раковины каури, золото и нефрит, сельскохозяйственная продукция, крупная и мелкая дичь, пленники войны) столь безоглядно растрачивались при жертвоприношениях богам и предкам, а также при похоронах правителей и наиболее высокопоставленных лиц. Раскопки под Аньяном, под Хуанпи (Хубэй), Сюйчжоу (Цзянсу), а также в Иду (Шаньдун), где обнаружены две огромные могилы со множеством захороненных человеческих жертв, являются ярким тому свидетельством. Можно полагать, что в условиях усилившегося обогащения отдельных родов и знатных семей это массовое уничтожение не только считалось приносящим им славу, но и приводило к сглаживанию крайних полюсов возникающего и прогрессирующего имущественного неравенства. И это «справедливое перераспределение богатств» тоже приписывалось мироу строительной функции вана.

   Полевые работы в правительско-храмовом хозяйстве  возглавлялись ваном. Производственная функция вождя-жреца (предшественника  царя) отражена в образе мифического предка и героя древнекитайских мифов — Шэньнуна, изображающегося исполняющим земледельческие обряды. Участие в них общинников рассматривалось не как повинностная служба населения, а как общественно полезная работа, даже как часть ритуально-магического обряда, обеспечивающего плодородие на всех полях страны. Работы на полях вана производились по велению. оракула и в сроки, назначаемые оракулом. Помимо призывавшихся на работу общинников — чжунов, чжунжэней — в хозяйстве вана, видимо, работал и постоянный персонал — чэнь, которых многие считают рабами. Все они были заняты сельскохозяйственными работами под руководством вана пли лично подвластных вану доверенных лиц — сяочэней, я и др. Работы на полях вана выполнялись, по-видимому, казенными орудиями, о чем могут свидетельствовать находки складов каменных серпов и других земледельческих орудий труда под Аньяном, рядом с храмом предков вана, где, вероятно, и находились храмовые поля.

   Среди ученых ведутся споры о социальном значении терминов для групп людей, занимавшихся полевыми работами под главенством вана. Одни считают чжунжэней рабами, другие — свободными. Вероятно, однако, что знак «чжун» не был однозначным, что часто он выступал не как социальный термин, а как обозначение всего мужского населения определенной возрастной группы, своего рода «производственников» общества (в отличие от «допроизводственников» и «послепроизводственников»). Вместе с тем несомненно, что чжупы имели отношение не только к хозяйству вана, а чэни, сяочэни, дочэни и др. были связаны только с ваном. Среди чэней, видимо, были лица разных статусов: и подневольные работники типа рабов, и должностные лица (сяочэнн), которые при известных обстоятельствах бывали поставлены над общинниками (чжунами) как их начальники (например, на период выполнения ими полевых работ па дом вана), и личная стража—дружина вана (дочэни). Чэнн отличались от общииников-чжунов как стоящие вне общинного сектора, навсегда связанные с ваном и лично ему подвластные. К тому же чэни скорее всего были нешанцы по происхождению.

   Чжуны же выступали в двояком качестве: они имели отношение и к  коллективному хозяйству своей  общины, и к хозяйству вана.

   Пахота  производилась одновременно сотнями  в тысячами людей. «Три тысячи, людей  привлечь ли к ролевым работам?»  — читаем вопрос к оракулу! Обработка земли осуществлялась, как правило, деревянными орудиями: бороздильной палкой, сажальным колом, двузубой мотыгой, в лучшем случае деревянной сохой-плугом с использовавшем тягловой людской силы (оу-зэм)(Существуют разные мнения по поводу шанского способа «спаренной вспашки» (оу-гэн). Некоторые полагают, что он означал такую обработку полей, при которой один из работающих сажальным колом делал в земле углубление, а второй помещал в пего зерно и засыпал землей, что символизировало магический акт оплодотворения и было частью обряда пахоты и сева как священнодействия.). Работа эта была очень трудоемкой, требовала много людей. Существовал даже особый термин для понятия «единение общих сил». Известно гадание о «великом повелении вана чжунжэням», предписывающем «совместно» заниматься полевыми работами.

   Иных  терминов, кроме чжун, которые могли  бы быть отождествлены с общинниками, на гадательных костях не найдено, а  между тем эта социальная категория, безусловно, имела первостепенное значение в шанском обществе. Несомненна тесная связь вана с общиной, несомненна ведущая роль общины в хозяйственной жизни шанского общества, несомненно и коллективное участие тысяч общинников в войнах и больших охотах во главе с ваном. Военная добыча достигала тысяч пленных (по одной из надписей, было захвачено 1656 человек), охотничья, как уже упоминалось, — сотен крупных животных.

   Оружие  шанцев составляли разного вида луки, секира-кинжал, копье, топор, шлем, щит, панцирь. Важный род войск (видимо, дружину  вана) представляли воины на колесницах с конной упряжкой — легких четырех- дли двухколесных повозках (18, 26 или 22 спицы в колесе) с дышлом, с квадратным или прямоугольным кузовом при ширине колесного хода в 3 м. Колесница была рассчитана на трех человек: посередине впереди стоял возница, слева — лучник, справа — копьеносец.

   Первой  обязанностью вана было предводительство нa воине и на охоте. Войны усиливали  власть вана и других военачальников, в руках которых скапливались большие богатства. Но внутри родственно-соседской общины с коллективным распределением богатеют и беднеют не индивидуумы, но большесемейные общины. У шанцев выделились богатые и знатные роды, где внутри поколения, а затем по генеалогическому родству наследовались высшие должности, прежде всего должность вана; были роды, наследовавшие жреческие обязанности. В основе неравенства социального лежало имущественное неравенство. Рабство уже появилось и играло важную роль. Обнаружены не только большие «царские», но и другие могилы, где вместе с господином погребено несколько его рабов — свидетельство зарождения частной собственности на рабов.

   Анализ  надписей дает возможность предполагать, что власпъ вана была ограничена советом. Воспоминание о зависимости власти шанскогб~вана от общинного самоуправления — народного собрания и совета старейшин — сохранила эпическая традиция, зафиксированная в «Шу цзин» — древнейшем своде исторических преданий. Утверждение же выборных военных предводителей и глав совета старейшин (хоу, бо) нешанских общин — фанов, находившихся в сфере гегемонии Шан,— совершалось с санкции шанского вана. Земля находилась в общей собственности отдельных территориальных общин: когда речь идет об урожае, надписи всегда употребляют только обобщающие этнонимы или прозвища, даваемые по месту происхождения (этниконы). Однако внутри этих общин должны были существовать как владельцы средств производства отдельные большесемейные коллективы.