Федеративная Демократическая Республика Эфопия

В 1987 году Всемирная  комиссия ООН по окружающей среде и развитию обострила вопрос о необходимости поиска новой модели развития цивилизации, опубликовав доклад «Наше общее будущее», широко известный как доклад Гру 
Харлем Брутланд, возглавлявшей работу Комиссии. Именно с этого момента в средствах массовой информации стал употребляться термин «устойчивое развитие», под которым стали понимать такую модель движения вперед, при которой достигается удовлетворение жизненных потребностей нынешнего поколения без лишения такой возможности будущих поколений.

В 1992 году состоялась международная конференция в  Рио-де-Жанейро/.

Начальный период осознания критичности современного положения и период создания выше названных документов принято выделять как этапы – установочный (50-60 годы) и программный (60-70 годы).

Современный период именуется «реализационным», поскольку  предполагается, что отдельным странам  удалось осуществить некоторые  мероприятия, частично стабилизирующие  состояние окружающей среды в  духе решений международной конференции  «Окружающая среда и устойчивое развитие», состоявшейся в 1992 году в Рио-де-Жанейро. К числу таких стран относятся США, Франция, Германия, Япония и ряд других стран.

Однако такое  утверждение не кажется убедительным, во-первых, потому, что сам термин «устойчивое развитие», как уже было отмечено выше, звучит не очень корректно, а во вторых, потому что временный и частичный успех не свидетельствует об эффективности предпринятых мер, особенно при учете трансграничных переносов различных экологически неблагоприятных факторов.

Вообще, всякие разговоры о возможности «устойчивого развития» достаточно спекулятивны. Как отмечает Роберт Риклефс (38): - «Устойчивость и близкие к ней термины используются экологами в столь многих различных значениях, что кажется необходимым привести их точные определения.

Устойчивость  – это внутренне присущая системе  способность выдерживать изменение, вызванное извне, или восстанавливаться  после него».

Каковы же пределы  восстановительных потенций экосистем, беспредельны ли они? Накопленные научные  факты и наблюдения свидетельствуют, что даже в отсутствии выраженных чрезвычайных внешних условий экосистемы подвержены изменениям и даже гибели. И далее автор определяет факторы, от которых зависит степень колебаний, происходящих в сообществе. К ним относятся:

- постоянство и предсказуемость физической среды;

- гомеостатические  механизмы отдельных организмов  и ростовые реакции популяций  как субъединиц устойчивости  сообщества;

- трофическая  структура сообщества, то есть, тот  ее компонент, который обусловлен  исключительно пищевыми и конкурентными взаимоотношениями популяций в пределах сообщества.

Очевидно, что, если условия существования удовлетворяют  требованию первого фактора, то есть, обеспечено «постоянство и предсказуемость  физической среды (в виде постоянства  климатических факторов, ресурсов, уровня хищничества и конкуренции)», то расходы на поддержание гомеостаза 
(равновесия) снижаются. В этом случае повышаются доли энергии и питательных веществ, которые можно затратить на создание продукции.

Относительно  постоянства и предсказуемости физической среды можно сказать, что в современную эпоху имеется слишком много фактов, свидетельствующих о снижении ее устойчивости, главным образом, за счет глобального потепления климата. Процесс этот не поддается коррекции никакими человеческими усилиями. Более того, человеческие технологии лишь стимулируют это потепление. Следовательно, устойчивость биосфера также будет прогрессивно снижаться.

Второй фактор - наличие гомеостатических механизмов, обеспечивающих отдельным организмам и виду «Homo» в целом, репродуктивную и ростовую активность, пока еще имеет высокий уровень сохранности. Имеющийся в историко-биологическом анамнезе человечества феномен широкой метисации предковых форм «Homo sapiens», а также межнациональные браки, происходящие на протяжении всего исторического времени, дали этому виду огромный запас биологической прочности (гетерозис), проявлениями которой является высокая репродуктивная активность, независящая от природных циклов, как это свойственно большинству других форм жизни. Современная демографическая ситуация – рост численности народонаселения планеты, свидетельствует, что ростовые реакции человечества пока сохранены. Однако очевидно, что эта сохранность обеспечивается за счет репродукции в крупных популяциях более удаленных от «достижений» цивилизованного мира, таких как, например, разрушенная в экологическом отношении среда обитания. Депопуляционные явления, тем не менее, становятся все более ощутимыми в цивилизованной среде.

Третьим фактором, как указывает Р. Риклефс, является трофическая структура сообщества, обусловленная исключительно пищевыми и конкурентными взаимоотношениями популяций в пределах сообщества. Следует отметить, что трофическая компонента человеческих сообществ цивилизованного мира бесконечно трансформируется за счет расширения ее ассортимента. Это происходит отчасти вследствие интернационализации сознания с его пренебрежительным отношением к сохранению и упрочению традиционных укладов жизни отдельных народов, отчасти вследствие научного и практического недопонимания роли национальных пищевых традиций в поддержании личного и популяционного здоровья (гомеостаза). Истощение иммунологических потенций является следствием этих процессов, а итогом станет общее снижение популяционной устойчивости человечества.

Таким образом, применительно к виду «Homo sapiens»  можно особо отметить наличие  высоких внутренних восстановительных  потенций наряду с нарастающими проявлениями истощения иммунологического потенциала.

Устойчивость, казалось бы, является однозначно положительным фактором, способствующим сохранению экосистем, но абсолютное постоянство, по мнению 
Р. Риклефса, « дает стимул для существования также конкурентам и хищникам, поэтому мы не можем предсказать, какие блага принесет постоянство отдельной особи или виду».

Итак, умозрительное  построение в виде доктрины под названием 
«устойчивое развитие» вступает в явное противоречие с биологическими законами. Действительно, устойчивость как способ длительного сохранения определенного вида в среде недостаточно наделенной механизмами самоочищения требует стабилизации (не наращивания сложности), а биологический закон утверждает, что именно повышению сложности и разнообразия в пределах сообщества повышает внутреннюю устойчивость трофической структуры. Ничто до настоящего времени еще не поколебало научных представлений о том, что именно естественный отбор ведет к устойчивости сообщества и совершенствует его способность выстоять при разного рода возмущениях».

Если, как далее  рассуждает Р. Риклефс, способность  сообщества сопротивляться изменению определяется суммой отдельных свойств, составляющих его популяций, то оценке потенциальных способностей каждой популяции следует уделять самое серьезное внимание.

Поскольку «гомеостатические  механизмы отдельных организмов и ростовые реакции популяций» являются вторым по значению фактором, определяющим устойчивость сообщества, показатели их здоровья являются важными критериями, пригодными для оценки современного состояния биосферы.

Интегративным выражением состояния здоровья человеческой популяции является демография, других групп и видов - депопуляционная динамика. В частности, свидетельством прогрессивной потери устойчивого состояния биосферы является уменьшение ее биологического разнообразия.

По оценкам  специалистов глобальный уровень биоразнообразия сократился почти на треть за последние 25 лет, преимущественно в результате деятельности человека.

Особое значение для реализации стремления сообщества к устойчивости имеют чрезвычайные события – ураганы, пожары, жестокие морозы и т.п. воздействия, способные полностью нарушить строение большинства сообществ, главным образом, за счет нарушения пищевой цепи. Как указывает Риклефс, трофическая структура сообщества обусловлена исключительно пищевыми и конкурентными взаимоотношениями популяций в пределах сообщества. Не существует, однако, единого мнения на понимание взаимозависимости устойчивости сообщества и степени его видового состава. Имеются примеры, иллюстрирующие как зависимость устойчивости от разнообразия и сложности трофической его организации, так и независимость устойчивости отдельных популяций от разнообразия пищевых ресурсов. Действительный характер взаимосвязей зависит от конкретных свойств изучаемого объекта и условий наблюдения.

Таким образом, современный уровень знаний явно недостаточен, чтобы конкретизировать в полной мере условия и факторы, определяющие устойчивость природных систем.

По мнению Р. Риклефса (38), это связано с тем, что: - «Устойчивость представляет собой  кульминационную точку всех экологических  взаимозависимостей; это сумма всех компонентов и взаимодействий, составляющих сообщество – синтез всех свойств низшего порядка, проявляющихся на уровне сообщества, популяции и организма. Чтобы понять сущность устойчивости, мы должны понимать экологические и эволюционные реакции и взаимосвязи на всех уровнях».

Таким образом, постулируемая в настоящее время  концепция «устойчивого развития»  не только не является отражением взвешенного  осмысления общих экологических  законов, но и содержит в самой  себе внутренне противоречие, которое выражается в столкновении теоретически желаемой «устойчивости», средств ее достижения и последствий деятельности человека на этом пути.

К сожалению, современная  биология не обладает (и, скорее всего, никогда не будет обладать) достаточной  суммой знаний, чтобы рекомендовать человечеству реестр факторов и параметров необходимый ему для устойчивого выживания в условиях происходящего экологического кризиса.

 
Homo civilizes

Анализ сложившейся  ситуации с позиций экологов (26) показывает беспочвенность убеждений, что технологический прогресс работает на выживание экосистем. Логика рассуждений экологов исходит из того, что, поскольку сектор услуг имеет сумму технологий, напрямую связанных с экосистемами, он мало отличается от промышленных технологий. Большие надежды в 70-х годах возлагали на развитие информационных технологий как на средство, обеспечивающее надежность и безопасность выживания, ни тогда, ни позже эти надежды не оправдались. Информационные технологии во многих случаях заменили человека в секторе услуг, где на смену секретаршам пришли автоответчики и телефаксы, так же технологии вытесняют человека из промышленности, где они используются для расчета времени, дизайна, контроля.

Таким образом, все больше среднего класса оказывается  не у дел, и, стало быть, не имеет возможности обеспечить себе полноценный заработок. 
Это парадоксально, но появление и быстрое развитие информационных технологий не сделало людей более счастливыми и не увеличило их обеспеченности продуктами питания, одеждой и жильем, а только ускорило поступление информации и ее объем о недостатке всего этого.

Человек от биологической  эволюции, понимаемой как длительный адаптивный процесс, а не процесс  наращивания сложности структуры  особи, пришел к научно-техническому прогрессу, при котором время смены технологий в условиях свободного рынка постоянно сокращалось, и сейчас составляют примерно 5-6 лет, а в сфере микротехнологий - до 2-х лет.

В сопоставлении  с техническими преобразованиями, естественные биологические эволюционные преобразования совершаются на протяжении сотен тысяч лет. Быстрота смены технических поколений сопоставима скорее с мутационным процессом. Если продолжить сопоставления, то этот технотронный мутагенез, не имеет в действительности никакого отношения к прогрессу, ибо мутации и в биологии никогда не служат движущей эволюционной силой, но всегда являются свидетельством дисбаланса в системе «субъект - среда». 
(Мутагенез в биологии можно определить как механизм преобразования программ жизни несбалансированный с условиями среды в широком масштабе).

Не углубляясь далее в область биологического становления человека как вида, отметим  лишь один бесспорный факт - человек  как объект природы, создающий в  результате своей жизнедеятельности  продукты, не подлежащие биоконверсии, является существом анти - биотическим.

Следовательно, природа человека не укладывается в  рамки собственно только биологического существа.

Как биологическому объекту человеку свойственны всеядность и способность адаптироваться практически  во всех (или большинстве) типах экосистем, что ставит его на высоту недосягаемую для других представителей биосферы.

Как существу антибиотическому, цивилизованному человеку свойственно  производить в любых экосистемах  нарушения, непоправимые биологическими средствами, что позволяет отнести современных представителей рода «Homo» к суперпаразитической форме жизни – подвиду Homo civilizes.

Кроме того, только человек способен накапливать и  передавать информацию внеклеточным путем, а это - чрезвычайно обстоятельство.

Принципиальная  возможность «управления» природой рассмотрена в книге 
«Экологические проблемы: что происходит, кто виноват и что делать?»(26). 
Как известно, «генетическая информация закодирована в молекуле ДНК с помощью четырех «букв» - нуклеотидных пар, являющихся молекулярными ячейками памяти, каждая из которых может запомнить по две пары различных 
«букв», т.е. два бита информации. Запас информации в памяти человека примерно совпадает с запасом его генетической информации (примерно, 100 бит/с). Активное усвоение новой информации человеком происходит не далее чем в первые 20 лет жизни, т.е. в течение 6х10 в 8 ст./с. В дальнейшем информация памяти увеличивается незначительно и можно принять, что ее порядок величины не изменяется.

Культурная информация цивилизации (информация искусственной окружающей среды) складывается из не перекрывающихся частей информации всех людей на 
Земле. Информация, записанная в книгах и компьютерах, не является потерянной и мертвой только в том случае, если она содержится в памяти каких-либо живущих членов общества. Верхний предел запаса культурной информации цивилизации можно оценить величиной произведения числа людей, около 5х10 в девятой степени человек, на запас информации памяти каждого человека, 6х10 в 19 степени бит/человек, то есть величиной порядка 10 в 19 степени бит.