Специфика делового общения и этики делового общения

Одна из заслуг Канта состоит в том, что он отделил вопросы о существовании  Бога, души, свободы - вопросы теоретического разума- от вопроса практического разума: что мы должны делать. Он попытался показать, что практический разум, говорящий, в чем наш долг, шире разума теоретического и независим от него.

Этика стоит  в центре кантовских размышлений, ради учения о нравственности он создает  особого рода онтологию, удваивающую  мир, и гносеологию, отличительной  чертой которой является утверждение  активности человеческого сознания, его деятельностной сути. Этические  проблемы Кант обсуждает в своих  ведущих трудах: «Критика практического  разума», «Основы метафизики нравственности», «Метафизика нравов».

Второй период своего творчества, так называемый критический, Кант начинает с исследования вопроса о том, возможна ли метафизика как наука. Все наше знание относится  к пространственно-временному миру. Если признать, что пространство и  время идеальны, т. е. не формы бытия  вещей, а только формы их созерцания нами, то мир расколется на мир пространственно-временных  явлений и мир вещей в себе, на мир чувственно воспринимаемый, и познаваемый наукой, и мир  сверхчувственный, научно непознаваемый, а лишь мыслимый. Вот этот только мыслимый мир, который недоступен созерцанию, и пытается познать метафизика, что  невозможно, ибо вопросы о существовании  Бога, души, свободы для теоретического познания неразрешимы.

Способность человека поступать морально, т, е. без  всякого принуждения исполнять  свой долг, говорит о реальности свободы. Если найти закон, выражающий эту свободу - закон морального поведения, то он может быть положен в основу метафизики нового типа. Кант находит  такой закон, категорический императив, который гласит: поступай так, чтобы  максимум твоей воли мог стать  основой всеобщего законодательства. В такой формулировке данный закон  пригоден для всех разумных существ, что и говорит о широте практического  разума. Однако мы нуждаемся в формулировке, соответствующей нашему месту в  мире. Для этого 'Кант применяет телеологический  подход. С точки зрения телеологии, человек есть последняя цель земной природы. Подобным утверждением мы, по Канту, не расширяем наши теоретические  знания о человеке, а лишь рефлективно  оцениваем его. Поэтому категорический императив будет звучать так: поступай так, чтобы человек и  человечество всегда были только целью, но не средством.

Получив такую  формулировку категорического императива, Кант извлекает из нее все метафизически  значимые следствия. Идеи Бога и бессмертия души, теоретически недоказуемые, имеют  практическую значимость, поскольку  человек, хотя и является носителем  всеобщего разума, одновременно и  земное ограниченное существо, нуждающееся  в поддержке своего выбора в пользу морального поведения. Кант смело меняет местами божественное и человеческое: мы не потому моральны, что верим в Бога, а потому верим в Бога, что моральны. Хотя идея Бога практически реальна, это только идея. Потому нелепо говорить об обязанностях человека перед Богом, равно как и о религиозных принципах построения государства. Таким образом, Кант выступил с критикой по отношению к притязаниям старой метафизики, претендовавшей на познание Бога, души, свободы. Вместе с тем он подтвердил познаваемость природы - многообразия явлений в пространстве и времени. Критическим исследованием разума он обосновал и попытался реализовать идею новой метафизики, имеющей в качестве основания морального поведения, закон свободы.

В сущности своей философия Канта Прогресс и гуманизм составляют основное и  подлинное содержание учения основоположника  немецкой классической философии.

По словам Канта, в моральных законах задается абсолютная граница человека и его  первооснова, последняя черта, которую  невозможно переступить, не утратив  человеческого достоинства. Поскольку  человек является слабым существом, несовершенным, для него моральный  закон может иметь силу только как повеление, императив. Императив - это формула соотношения объективного (морального) закона к несовершенной  воле человека.

Императив - это правило, содержащее «объективное принуждение к поступку» определенного  типа. Основных видов императивов, выделенных Кантом, два. Во-первых,- это гипотетические императивы, в смысле не «предположительных», но «зависимых от условий» и изменчивых. Такие императивы свойственны гетерономной этике, например, той, предписания которой  определяются стремлениями к удовольствию и успеху и другими личными  целями. Среди поступков этого  типа могут быть поступки, сами по себе заслуживающие одобрения, это поступки, которые сами по себе не могут осуждаться; они, с точки зрения нравственности, допустимы, легальны.

Но Кант ратует за этику, обосновывающую такие поступки, которые в высшем смысле слова  моральны. Основанием их являются априорные  законы морали. Их априорность состоит  в их безусловной 'необходимости  и всеобщности. Это не значит, будто  люди всегда их осознают, а тем более всегда им следуют или что все частные законы и правила поведения могут быть извлечены из них строго дедуктивным образом. Априорные законы морали не суть указания к конкретным поступкам, они лишь форма всякого конкретного морального волнения, дающая ему общее направление. Сами они восходят к единому верховному принципу - категорическому императиву. Это императив аподиктический, необходимо безусловный. Как и императивы гипотетические, он вытекает из человеческой природы, но уже не из эмпирической, а из трансцендентной. Категорический императив независим от эмпирических побуждений. Он не признает никаких «если» и требует поступать нравственно ради самой нравственности, а не каких-либо иных, в конечном счете частных, целей.

 Соотношение  между легальными и моральными  поступками, между гипотетическими  и категорическими императивами  у Канта таково, что первые  принижены, но не унижены: они  оправданы несовершенной моралью  и не «моральны», но они не  антиморальны. Ведь один и тот  же поступок, например спасение  утопающего, если отвлечься от  его мотивов (одно дело - расчет  на награду и другое - бескорыстное  стремление из одного только  чувства долга), может оказаться  и легальным и моральным. В  одном и том же поступке  могут соединяться оба типа  поведения и «случайность».

Незрелость  немецкой буржуазии, которая еще  не доросла до идей французских просветителей  и не решается принять их, - вот  что нашло свое выражение в  Кантовском противопоставлении «чистой» нравственности «разумному» эгоизму. Предпочитая первую второму, Кант нимало не ниспроверг эгоизма, но зато принизил его.

Итак, согласно Канту, нравственно только то поведение, которое полностью ориентировано на требования категорического императива. Этот априорный закон чистого практического разума гласит: «Поступай согласно такой максиме (т. е. субъективному принципу поведения), которая в то же время сама может стать всеобщим законом», т. е. может быть включена в основы всеобщего законодательства. Речь идет здесь о законодательстве в смысле совокупности общеприемлемых правил поведения для всех людей.

Уже из самой  общей формулы категорического  императива вытекает некоторая конкретизация  его требований. Он ориентирует людей  на деятельность и общежительность, прилагает предикат моральности  к такой деятельности, которая  осуществляется с постоянной «оглядкой» на ее социальные последствия и, в  конечном счете, имеет в виду буржуазно  понятое благо общества в целом. Кант вкладывает в формулу императива требование жить природосообразно, уважать  себя и всех других, отбросить «скупость  и ложное смирение». Необходима правдивость, потому что лживость делает невозможным  общение между людьми; необходимо соблюдение частной собственности, так как присвоение чужого разрушает  доверие между людьми, и т. д., И  все же категорический императив  слишком формален. Кант имеет в  виду, что, следуя императиву, нельзя искать какой-то, хотя бы и косвенной, для  себя выгоды; поступать сообразно  императиву надо именно потому и только потому, что это диктуется велением морального долга. Именно наш долг требует  содействовать тому, чтобы люди жили, как подобает Людям, живущим в  обществе, а не как животные: «...каждый должен сделать конечной целью высшее возможное в мире благо»

Кант дает вторую формулировку категорического  императива: «Поступай так, чтобы  ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого  другого также как к цели и  никогда не относился бы к нему только как к средству». Абстрактно-гуманистическая  формула императива направлена против религиозного самоунижения.

Философ отметает сословные традиции и предрассудки, игнорирует различия и перегородки  между сословиями, провозглашает  единый для всех мыслящих существ критерий оценки поведения. Категорический императив «будит чувство уважения к себе...». Но насколько стимулирует человеческую активность императив Канта? Насколько действен его буржуазный гуманизм? Его ориентация на активность личности ослабляется компромиссными мотивами гражданского послушания и дисциплины: принцип верноподданничества доводится Кантом до требования покорности, соединенной, как у стоиков, с соблюдением собственного достоинства. На самом деле, Кант не устает повторять, что наличие всяких иных, кроме следования моральному императиву, мотивов поведения, пусть самых положительных, замутняет «чистоту» нравственности. Дистанция между моральностью и легальностью начинает катастрофически уменьшаться.

Возникает парадокс: гарантией соблюдения моральности  поступка оказываются неискренность  и лицемерие, ибо моральным придется признать действие, соответствующее  категорическому императиву, но выполняемое  с противоположным чувством, например отвращения к тому, кого спасают, и  т. д. Но тот же Кант допускал, что «забота о своем счастье может быть даже долгом...», и вовсе не утверждал, что следует поступать непременно вопреки естественным стремлениям и приятным переживаниям. Некоторое внутреннее противодействие, возникающее в человеке, может служить залогом того, что намеченный им поступок побуждаем не эгоизмом, но не культивировать в себе это противодействие Кант предлагает, а лишь следовать своему долгу, не обращая внимания, на то, отразится это или нет на эмпирическом счастье. Кант не хочет противопоставить долг счастью и превратить долг в неприятную обязанность, в преодолении отвращения к которой пришлось бы упражняться людям. Холодное равнодушие или неприязнь к людям вовсе не его идеал. С другой стороны, ожидать, что все люди будут в отношении друг к другу проявлять симпатию и любовь, было бы таким же наивным мечтанием, как и надеяться на то, что эгоизм сможет у всех людей стать «разумным». Зато вполне реально и правомерно требовать от каждого соблюдения его долга. Кроме того, Кант дальновидно предупреждает против неосмотрительного доверия к тем людям, которые внешне ведут себя безупречно, но внутренне движимы корыстолюбием и другими еще более низменными побуждениями. Вновь мы видим, что для Канта важна не чистая форма поступка, но ее соотношение с содержанием мотива.

Долг есть могучая сила бескомпромиссной совести, и своим «торжественным величием»  он создает фундамент человеческого  достоинства. Абстрактность и компромиссность  не единственные изъяны этики Канта. Ее раздирает глубокое противоречие, вытекающее из ее собственных теоретических  посылок, не имеющих ясной онтологической основы. На самом деле Кант утверждает, что человек должен добровольно  и свободно подчиниться зову категорического  императива, выполняя его с наивозможной полнотой. Ведь насильственная мораль лишена смысла. Но человек приобщен к свободе лишь как ноуменальная личность, член мира вещей в себе. В феноменальной жизни и в  своих поисках счастья человек  подчинен строгой детерминации, и  потому для мира явлений естественна  только этика гипотетических императивов. Онтологическая раздвоенность человека приводит к этической дисгармонии. Однако практический интерес требует, чтобы мораль и свобода утвердились именно в посюсторонней, практической жизни, а не в жизни потусторонней, где «практика» теряет всякий смысл. Недаром Кант придал категорическому императиву, между прочим, и такую форму: поступай так, чтобы максимы твоего поведения могли бы стать всеобщими законами природы. Значит, эти максимы должны, так сказать, оттеснить эгоистическое поведение людей на периферию их деятельности, если не вытеснить его совсем. Для реализации категорического императива как раз требуется, чтобы основы всеобщего морального законоположения стали максимами, т. е. правилами поведения в эмпирической жизни.

Философия Канта  ассоциируется с понятиями «вещь  в себе», «трансцендентный», «трансцендентальный», «апостериорный», «априорный». Выражая  особенности критической философии, они указывают, прежде всего, на ее теоретическую  форму.

Однако отнюдь не меньшее значение в кантовской философии имеют понятия «действие», «взаимодействие», «общение», «деятельность», «субъект». Данные понятия относятся  к самому историческому содержанию учения немецкого мыслителя в  той его части, которая явилась  «отправной точкой движения вперед», вошла  в сокровищницу философской мысли.

Второй ряд  понятий составляет определенную категориальную основу, объединяющую учение Канта  в единую, хотя, бесспорно, противоречивую систему с одной стороны, Кант стремится выяснить то, что в познании обусловлено деятельностью самого сознания. Человек как субъект  познания исследуется Кантом в качестве существа деятельного, а его сознание -- как активный синтез данных опыта. С другой стороны, деятельность сознания противопоставляется у Канта предметному, независимому от сознания содержанию действительности, отрывается от своей основы, которая провозглашается недоступной для познания.

Противоречие  это является основным в системе  Канта. Им обусловлены многочисленные производные противоречия, пронизывающие  всю кантовскую философию.

3. Назовите нравственные эталоны и образцы поведения.