А. Ф. Кони считал
совершенно недопустимым в деятельности
прокурора подмену объективности
при рассмотрении уголовного
дела ложным чувством корпоративной
солидарности, оправдание им упущений
предварительного следствия искажённым
пониманием заботы о благе
общества, и приводил следующий
пример: «Товарищ прокурор одного
из больших поволжских судов
сказал в обвинительной речи:
«Я согласен, что улики, представленные
против подсудимых, малы и ничтожны, скажу
даже более, что будь я вместе с вами, господа
присяжные, в вашей совещательной комнате,
то я, конечно, как судья, должен был бы
признать этих улик недостаточными для
обвинения. Но как представитель общества
и государства, я поддерживаю тем не менее
обвинение против подсудимых и громко
заявляю, что и в будущее время при столь
же малых уликах я буду составлять обвинительные
акты: слишком уж много краж развелось
в последнее время, и мы будем оберегать
от них общество, засаживая в предварительное
заключение заподозренных воров-рецидивистов,
хотя бы и по таким уликам».
Прокурор не должен
превращать судебные прения в
запальчивую травлю подсудимого,
возбуждать к нему неприязненные
чувства, представлять дело в
одностороннем виде, извлекая из
него только обстоятельства. Уличающие
подсудимого, преувеличивать значение
доказательства при важности
преступления. Прокурор, исполняя свой
долг, служит обществу. Но это
служение тогда будет полезным,
когда в него будет внесена
строгая нравственная дисциплина
и когда интересы общества
и человеческого достоинства
будут ограждены с одинаковой
чуткостью и достоинством.
О величайшей нравственной
ответственности обвинителя известный
судебный деятель начала ХХ
века П. С. Пороховщиков (П. Сергеич)
в своей книге «Искусство речи
на суде» писал: «Если преступление
совершено негодяем, обвинение может
быть сурово, защите остаётся заботиться
о смягчении ответственности. Если преступник
хотя бы убийца – добрый, честный человек,
все трудности на стороне прокурора. Но
в обоих случаях оратор, находящийся в
невыгодных условиях, должен держаться
действительности. Это крайне трудно,
особенно для обвинителя. Сказать: да я
знаю, что это хороший человек, уверен,
что будучи оправдан, он станет заботиться
о детях убитого, как о собственных; я знаю,
что каторга не будет для него большим
наказанием, чем сознание своего преступления
и вечные
укоры совести; знаю, что
вдова убитого простила его, и
всё-таки требую каторги, - сказать это
нелегко. Обвинять в таком деле неимоверно
трудно, и охотно послушал бы каждого,
кто мог бы научить меня этому,
но утверждаю, что обвинитель должен
признать нравственные достоинства
подсудимого».
Касаться наружности
подсудимого или копаться в
его прошлом, не имеющего прямого
отношения к рассматриваемому
делу, - это значить злоупотреблять
своим положением.
О последствиях, к
которым может привести поспешность
в выводах прокурора, может
свидетельствовать такой факт
из жизни А. Ф. Кони. Во время
обвинительной речи он заметил,
что подсудимый всё время улыбается.
Возмущённый, А.Ф. Кони обратился
к присяжным, утверждая, что
преступник потерял совесть: «Он
смеётся над судом, над вами
господа присяжные заседатели, надо
мной; над всем правосудием». К
подсудимому была применена суровая
мера наказания. Но и тут
он смеялся. «Анатолий Фёдорович,
- воскликнул в кулуарах один
из его коллег, - как могли вы
так поступить? Ведь обвиняемый
и не думал смеяться. Он плакал…»
надо ли говорить, что этот
урок запомнился Кони на всю
жизнь.
Отношение к подсудимому
как к врагу, с которым, роясь
в его прошлом, можно не стесняться
в приёмах и в подборе доказательств,
- крайне опасная позиция обвинителя,
граничащая и с безнравственностью,
и с нарушением закона. М. Ф.
Громницкий, поддерживая обвинение по
делу Данилова, говорил : «Обвинение должно
быть искренним и добросовестным, а можно
ли назвать добросовестным обвинение,
когда обвинитель сознательно обходит
факты, говорящие в пользу подсудимого?».
«Долг каждого
прокурора, которому государство
доверяет выразить отношение
общества к совершённому преступлению,
помнить, что как бы низко
не пал человек, всё де хотя
и падший, но ваш собрат, что
если, быть может, и померкла
в нём искра человеческого
достоинства, но никогда она
не сможет совсем погаснуть
в человеке. Без злобы и увлечения судите
это дело, и тогда ваш суд станет судом
правды в полном значении этого слова,
когда вы без ошибки, насколько это возможно
суду человеческому, отделите правое от
неправого, истину т лжи, и мы с уважением
преклонимся перед вашим приговором, каков
бы он ни был», - с такими словами обратился
к суду адвокат Превальский по делу Либермана.
Обвинитель обязан
построить свои взаимоотношения
с подсудимым так, чтобы тот,
подобно игуменье Митрофании, мог
сказать: «Прокурор обращался со мной
как с человек с сердцем, он не глядел на
меня как на осуждённого, он смотрел как
на обвиняемого, который может быть и оправдан».
Говоря об этике
прокурора, невозможно обойти
вниманием и такой вопрос, как
достоинство прокурора при произнесении
обвинительной речи. П. С. Пороховщиков
писал, что недопустимо, когда
прокурор обращается к присяжным:
«Я ходатайствую о признании
подсудимого виновным, я прошу
у вас обвинительного приговора.
Нищий может просить у имущего
о
подаянии, влюблённый пусть
униженно ищет у хорошенькой женщины благосклонности.
Но разве присяжные заседатели по своей
прихоти дарят обвинения или отказывают
в нём? Не может государственный обвинитель
просить о правосудии. Он требует его».5
от умения прокурора вести (держать) себя
на процессе, от его общей и профессиональной
культуры в определённой степени зависит,
чтобы судебный процесс оказал предупредительное
и воспитательное воздействие. Долг чести
и достоинства прокурора всем своим поведением
проявлять уважение к суду как к органу
правосудия.
Прокурор московского
окружного суда П. Н. Обнинский с возмущением
писал, что «иногда можно видеть такого
прокурора, который произнося обвинительную
речь и считая свою задачу законченной,
демонстративно не слушая защитника либо
даже пренебрежительно выражает своё
отношение к сказанному защитником речь
защитника, какой бы критической в отношении
речи обвинителя она ни была, должна быть
выслушана прокурором со спокойным достоинством.
Прокурор только от этого выиграет и в
глазах присяжных заседателей, и в глазах
присутствующих в зале».
А. Ф. Кони об
этой стороне этики прокурора
писал следующее: « Прокурору
не приличествует забывать, что
у защиты, теоретически говоря, одна
общая с ним цель содействовать,
с разных точек зрения, суду
в выяснении истины допустимыми
человеческими силами средствами,
и что добросовестному исполнению
этой обязанности, хотя бы и
направленной к колебанию и
опровержению доводов обвинителя,
никоим образом нельзя отказать
в уважении».
Негативное отношение
отдельных прокуроров к деятельности
защитника Н. П. Карабчевский видел
в том, что «защиту впускают» в храм правосудия,
но надолго ли и в какой момент? Разве в
самые сокровенные и трудные для обвиняемого,
а нередко и для истины моменты, она не
находится в жалком положении оглашённого,
изгнанного, бессильно томящегося у преддверия
храма? Её впускают тогда, когда затеянная
в глубокой тайне, сотканная в тиши и выполненная
в раздумье вся «творческая» работа обвинения
в сущности «готова» - окончена совершенно.
Ей предоставлено только критиковать
и даже разрушать это «творчество», класть
свои мазки на законченную картину, портить
её или рвать холст, на котором она нарисована,
но не делать ничего своего законченного
и целого. Она ничего не даёт взамен разрушаемого.
Ум наш так устроен, что, подобно всей природе,
боится пустоты. И к защите предъявляют
требование на смену разрушаемому создать
нечто новое, самое положительное и прочное.
Но предъявлять подобное требование –
значить издеваться над бессилием стороны
в процессе».
Таким образом,
в основе отрицательного отношения
прокурора к адвокату всегда
лежат чувства безнравственные:
стремление любыми способами
осудить подсудимого, защитить
честь мундира, желание подчеркнуть
свою
власть, угодить начальству.
Вместе с тем
адвокат – не слуга своего
клиента, а прежде всего служитель
правосудия. Один из славных представителей
этой благородной профессии П.
А. Александров, о котором современнике
говорили, что он соединил в
себе колоссальный талант адвоката
с неустрашимым мужеством война,
презиравшего опасности, прямо
заявил об этом в одной из
своих речей: «Я желал бы
исполнить долг мой не только
как защитника, но и как гражданина,
ибо нет сомнения, что на нас,
как общественных деятелях, лежит
обязанность служить не только
интересам защищаемых нами, но
и вносить свою лепту, если
в ому представляется возможность,
по вопросам общественного интереса».
Характеризуя общие
нравственные принципы, предъявляемые
к судебному деятелю, нельзя
обойти вниманием и такой вопрос,
как уважение к окружающим, участникам
судебного процесса. В частности,
умение ценить и беречь чужое
время, которое достигается на
основе знания материалов дела.
М. Ф. Громницкий
писал: «Первая, азбучная истина публичного
обвинителя – изучение дела по предварительному
следствию. Изучение это, безусловно, должно
быть самое внимательное, всестороннее,
от первой страницы до последней, без пропуска
самой ничтожной бумаги из полицейского,
например, дознания или каких-либо приложений
к делу. Самая ничтожная бумага может неожиданно
стать на суде материалом в разъяснении
обстоятельств дела, может дать, наконец,
иное освещение имеющим значение в деле
фактам».
Профессиональная
юридическая деятельность отличается
сложностью и многогранностью.
Её психологический анализ всегда
даёт выделить ряд этапов, через
которые происходило движение
к конечной цели – установлению
истины. В той или иной степени
в профессиональной юридической
деятельности можно выделить
следующие стороны: поисковая
(познавательная), коммуникативная,
удостоверительная, организационная,
реконструктивная (конструктивная), социальная.
В каждой из
указанных выше сторон реализуются
соответствующие личностные качества,
обеспечивая успешность деятельности.
Деятельность юриста
– многоуровневое, иерархическое
явление. На каждом уровне достижение
свойственных данному уровню
целей обеспечивается соответствующими
личностными структурами, причём
их достижение обеспечивает важность
перехода к достижению целей
высоких уровней деятельности.
Список литературы
1. Васильев В.Л.: Юридическая
психология. Л., 1974.
2. Общая психология. Под ред.
Петровского А. В.: Юристь, 1998.
3. Кореневский Ю. В.: Государственное
обвинение в условиях судебной реформы
(процессуальный, тактический и нравственный
аспекты): Методическое пособие. М.,
1994.
4. Васильев В. Л.: Этика в юриспруденции
и предпринимательской деятельности.
СПб. ,1995.
5. Коченев М. М.: Введение
в судебно-психологическую экспертизу.
М., 1980.
6. Еникеев М. И.: Основы общей
и юридической психологии. М., 1996.
7. Яковлев А. М.: Преступность
и социальная психология. М., 1971.
8. Практическая психология.
Учебник под редакцией Тутушкиной М. К.
М.- СПб., 1997
9. Кони А.Ф.: Приёмы и задачи обвинения//
Избранные произведения. М., 1959.