Античная философия

Гражданское мужество проявлял Сократ и после войны  — к примеру, тогда, когда в  «Совете пятисот» судили стратегов, которые победили в морском сражении, но из-за бури не захоронили мертвых  и не воздвигли на берегу трофеев, символизирующих победу. За это преступление десятеро стратегов были приговорены к смерти. И Сократ был единственным из пятисот представителей народа, который выступил против этого решения, подвергнув сомнению справедливость мнения большинства. В другой раз при правлении тридцати тиранов он вновь отказался участвовать в расправе над одним из афинских граждан. И надо сказать, что противопоставление своего решения воле большинства у Сократа не было случайным, а проистекало из продуманной точки зрения на суть государственного правления.

Дело в том, что Сократ не считал решения большинства  справедливыми на том основании, что «так решило большинство». По убеждению  Сократа, справедливо не то, что делает и решает «большинство», а то, что  соответствует сути общественной добродетели. Еще более несправедливой Сократ считал практику выбора государственных чиновников путем простой жеребьевки, которую ввели во времена правления демократов. Кормчего на корабле, плотника или флейтиста, говорил Сократ, мы выбираем не по жребию, а на основании знаний и способностей. А потому и для выполнения государственных обязанностей необходимо выбирать людей, знающих свое дело и способных поступать в соответствии с общим благом.

Но для выяснения  сути добродетели нужны время  и особые возможности. Вот почему лучшими правителями, согласно Сократу, являются люди благородного происхождения. Сам образ жизни и занятия благородного сословия предрасполагают их к постижению сути общего блага. Так, Сократ, будучи человеком низкого происхождения, оказался идеологом аристократии, поддерживающим ее правление из сугубо идейных соображений.

В 399 году до н. э, Сократ был привлечен к суду, будучи обвиненным в том, что «он не чтит богов, которых чтит город, а вводит новые божества, и повинен в  том, что развращает юношество; и наказание за то — смерть». Обвинение исходило от поэта Мелета, кожевника Анита и оратора Ликона. По закону для осуждения Сократа с обвинением должна была согласиться пятая часть членов суда. В античном суде не было адвокатов, и потому опровержения выдвигал сам Сократ. Однако после защитительной речи он был признан виновным большинством голосов. В своем последнем выступлении, если верить Платону, Сократ отметил, что не боится смерти, так как уже стар (ему было 70 лет). А после смерти его ждет небытие или переход в Аид, где он встретится с Гомером и другими великими людьми. Причем он уверен, что обвинители жестоко поплатятся за содеянное. И в самом деле, пишет, комментируя это событие, Плутарх, они впоследствии повесились.

Но самые важные события развернулись позднее, когда исполнение приговора было отложено на тридцать дней в связи с запретом на проведение казней во время культовых действий на острове Делосе. Именно в это время ученики Сократа подготовили ему побег, подкупив стражу. Однако Сократ бежать отказался, объяснив свой отказ тем, что предпочитает выполнить несправедливое, но законное решение суда, а не вступать на путь произвола и насилия над законом. После этого Сократ простился со своей семьей и в установленное время в присутствии учеников выпил чашу с ядом, приготовленным из цикуты.

Так смерть Сократа  стала символом свободного выбора между  произволом и законностью. Сделав выбор  в пользу закона, Сократ смертью  доказал, что чтит афинские законы, несмотря на выдвинутые против него ложные обвинения. Но его уважение к закону имеет иную природу, чем у большинства законопослушных афинян. Оно основано не на слепом повиновении авторитетам, а на личных убеждениях, которые в дальнейшем будут названы «идеалами» и «принципами» свободного человека.

Но не только собственной смертью, но и всей жизнью Сократ выражал суть своих взглядов на человека и добродетель. И это  дало повод Марксу назвать Сократа  «воплощенным философом». Но поскольку  философских трактатов Сократ не писал, а излагал свое понимание истины в живых диалогах с учениками и согражданами, то воссоздание его учения связано с определенными трудностями.

В этой ситуации наибольшее доверие вызывает творчество Платона, особенно его ранние диалоги. Сократ, если верить Платону, выделяет человека из мира природы, поскольку тот способен к самостоятельному выбору и поступку. И совершает их человек, руководствуясь представлениями о том, что для него «наилучшее». Таким образом, если у «досократиков», в частности у Демокрита, человеческое поведение объясняется исходя из цепочки природных причин и следствий, то Сократ разрывает указанную цепь и извлекает человека из мира природных связей и зависимостей. Поведение человека, считает Сократ, должно определяться не внешней причиной, а внутренней целью. И задача философа — помочь людям разобраться в смысле и целях собственного поведения.

В результате вопрос о смысле и цели человеческой жизни  становится главным в учении Сократа. И как раз ответ на вопрос о  природе «наилучшего», к которому стремится человек в своей скоротечной жизни, обнаруживает противоположность между взглядами Сократа и его современника Протагора. Напомним, что именно софисты взялись учить юношей тому, как выяснять мотивы своего поведения. Ведь только осознав скрытые мотивы собственных действий, человек может придать им статус осознанных целей. Иначе говоря, ясность целей невозможна без процедуры осознания мотивов. И в этом одно из условий личного успеха. Таким образом, смысл человеческой жизни, согласно Протагору, заключается в ясном выражении и успешном удовлетворении личных желаний и потребностей. Хотя существует еще одна причина для анализа индивидом своих поступков. Ведь человек живет не в одиночестве. А значит, каждый эгоистический поступок должен быть оправдан в глазах других людей, будь то сородичи или сограждане. Вот почему софисты учат юношей не только ставить ясные цели, но и защищать свои интересы, доказывая собственную правоту во всех возможных обстоятельствах.

Суть такой  процедуры чаще всего заключалась  в том, чтобы выдать частный интерес за общий, доказывая при помощи софистических приемов, что из моего эгоистического поступка следует общественная польза. Но именно в этом пункте и обнаруживается смысл расхождений у софистов и Сократа. Ведь Сократ свою задачу видит совсем не в том, чтобы выдать частный интерес за общий, а случайное желание за необходимое. Поиски Сократа направлены на то, чтобы найти в индивиде такую побудительную силу, которую уже не нужно выдавать за общее и необходимое основание его поступков. В процедуре самопознания, на которой, вслед за софистами, настаивает Сократ, он видит способ выявить за случайными и преходящими мотивами ту действительно существенную и закономерную основу человеческих поступков, которая способна заменить человеку вековые традиции.

Итак, человек, согласно Сократу, вынужден вступить на путь самопознания, чтобы открыть внутри себя высший смысл существования, который не сводим ни к преходящим телесным радостям, ни к эгоистической пользе. При этом древнее требование «Познай самого себя!» обретает у Сократа характер сложной системы приемов, известной под названием «сократического диалога». Отдадим должное Протагору, который, по свидетельству доксографов, внес существенный вклад в формирование диалогического способа рассуждений. Но и в этом вопросе Протагор и Сократ существенно расходятся.

Известно, что  Сократ прошел долгий жизненный путь, прежде чем выработал свой диалогический  способ постижения смысла жизни. Уже  в юности он любил задумчивую созерцательность. В платоновском «Пире» Алкивиад рассказывает о том, что однажды во время осады Потидеи Сократ в задумчивости простоял, не сходя с места, целые сутки. Однако о своей мудрости он задумался случайно. Произошло это тогда, когда на вопрос одного из его почитателей: «Есть ли кто мудрее Сократа?» — дельфийский оракул ответил: «Нет». После этого Сократ стал общаться с теми, кого считал умнее себя, и обнаружил, что их мудрость мнимая. Из этого он сделал вывод о том, что наиболее мудр тот, кто понимает: «Я знаю, что я ничего не знаю».

Указанное сомнение в своих и чужих знаниях стало движущей силой тех испытаний, которые устраивал Сократ своим согражданам. Однако, остановись он на пафосе отрицания всех знаний или на доказательстве их относительности, перед нами оказался бы талантливый последователь Кратила или Протагора — не более.

Но Сократ, в  отличие от Протагора, постоянно  критикует себя и других не ради сиюминутной победы в споре. Широко известная ирония Сократа — это  лукавство и притворство с  целью вынудить собеседника втянуться  в спор и добраться в нем до дна своей души. Сократ, безусловно, хитрит, надевая на себя маску наивного человека, который испрашивает совета у первого встречного, восхищается его достоинствами и просит обучить себя чему-нибудь. Но в ходе беседы Сократ сбрасывает маску шута и невежды, превращаясь в мудрого учителя, помогающего собеседнику исправлять ошибки и избавляться от противоречий на пути к истине. Так метод Сократа оборачивается своей второй стороной, названной им самим майевтикой, что буквально означает родовспоможение.

Иногда при  анализе метода Сократа наряду с  иронией выделяют опровержение —  прием, которым пользуется Сократ, демонстрируя собеседнику противоречивость его  собственных тезисов. Впервые этот прием появляется у элеатов, а  затем активно используется софистами. Что касается Сократа, то как ирония, так и опровержение выступают лишь предпосылками и элементами майевтики. Ведь главный смысл его действий — помочь собеседнику в осознании смысла человеческой жизни.

Итак, метод Сократа  — это майевтический диалог. Именно этим путем, а слово «метод» как раз происходит от греческого выражения «путь следования», Сократ вместе с собеседником пытается дойти до понимания того, что такое мужество, справедливость и многое другое, без чего человека нельзя считать человеком. Если Протагор вынужден рядить эгоистический интерес в тогу добродетели, то Сократ ищет смысл самой добродетели, причем добродетели «как таковой», что представляет особую трудность для его собеседников.

В большинстве  диалогов Платона, в том числе  и в его ранних работах, Сократ просит собеседников определить суть различных добродетелей, не удовлетворяясь указанием на их отдельные проявления. Так, к примеру, в диалоге «Лахет» речь идет о природе мужества. Причем Сократа интересует не частный случай, а общий смысл указанной добродетели. «В действительности же я хотел у тебя узнать о людях, мужественных не только в бою гоплитов, но и в конном сражении и в другом виде боя, — поясняет Сократ, — и, кроме того, не только в бою, но и среди морских опасностей, в болезнях, в бедности и в государственных делах, а вдобавок и о тех, кто мужественен не только перед лицом бед и страхов; но умеет искусно бороться со страстями и наслаждениями, оставаясь ли в строю или отступая: ведь мужество существует у людей и в подобных вещах, Лахет».

После того как  задача уточнена, Лахет характеризует  мужество как «стойкость души». А  когда Сократ опровергает Лахета, приводя примеры неразумного  упорства, свое понимание мужества предлагает полководец Никий, у которого мужество оказывается знанием опасного и безопасного. Но и эта точка зрения неудовлетворительна, так как об опасностях могут знать врачи и прорицатели, что не прибавляет им мужества. С другой стороны, по мнению Лахета, нам придется отказать в мужестве любому зверю, поскольку он не владеет знанием об опасном и безопасном. В ответ Никий различает неразумное бесстрашие, возможное у животных, и разумное мужество, отличающее людей. Подлинной добродетелью, таким образом, оказывается поведение человека, основанное на знании, и в первую очередь, заключает Сократ, на знании Добра и Зла.

Как мы видим, прямого  и окончательного ответа на вопрос о природе мужества в диалоге  «Лахет» не дается. Как не найдем мы его и в другом раннем диалоге  Платона под названием «Хармид», где обсуждается смысл «рассудительности». Именно так на сегодняшний день переводится слово «софросина», которым греки обозначали «особую сдержанную цельность ума». Не вдаваясь в подробности, отметим, что поначалу рассудительность характеризуется самым различным образом, пока Сократ не дает понятие рассудительности, пересказывая свой сон, в котором он узнал, что рассудительность возникает опять же на основе знания Добра и Зла.

Все добродетели  человека в конечном счете определяются Сократом как умение различать Добро  и Зло. Причем, зная смысл такой добродетели, как мужество, человек, по убеждению Сократа, будет во всех отдельных случаях вести себя мужественно. Но это еще не все, поскольку, зная суть Добра и Зла, тот же человек, согласно Сократу, будет полностью добродетелен и станет проявлять добродетель во всех возможных формах. Как видим, знание добродетели у Сократа совпадает с самой добродетелью, то есть нравственным поведением человека. Нравственность невозможна без понятия об ее основах, считает Сократ, а овладев таким понятием, человек не может поступить безнравственно. В таком сближении и даже отождествлении знаний и поступков в нравственной сфере заключается существенная особенность позиции Сократа, из-за которой эту позицию часто определяют как этический рационализм.

Но такая позиция оказалась довольно сложной для восприятия современниками Сократа. Ведь Сократ, по сути дела, открыл и первым взялся исследовать особый тип причинной зависимости. Это уже не отношение вещей к вещам в природном мире, а отношение общего к частному в мире культуры, где общий принцип способен определять частные случаи в поведении человека. У современного человека не вызывает сомнения тот факт, что люди способны руководствоваться в своих действиях убеждениями, идеалами и принципами. Всем известны имена тех, кто пошел в свое время на костер, но не поступился религиозными или, напротив, научными убеждениями. «Это дело принципа!» — говорят одни. «Это вопрос чести!» — утверждают другие. «Таковы мои идеалы», — настаивают третьи. И каждый раз перед нами ситуация, в которой нечто общее, и потому идеальное, оказывается важнее и значительнее телесных радостей и материальных благ. А в иных случаях им определяется выбор между жизнью и смертью. Сократ, таким образом, приходит к идеальному: идеальные мотивы определяют реальные дела.

Чтобы разобраться  в этом вопросе, обратимся к диалогу  Платона «Федей», где Сократ характеризует  свое отношение к воззрениям Анаксагора. Сократ удивляется тому, что, признав  Ум главной причиной и устроителем  мира, Анаксагор исключает его  из рассмотрения отдельных процессов, обращаясь при этом к воздуху, эфиру, воде и многому другому. Объясняя суть обсуждаемой проблемы, Сократ приводит в пример самого себя, ожидающего исполнения смертного приговора. Если рассуждать, подобно Анаксагору, говорит Сократ, то следует сказать: «Сократ сейчас сидит здесь потому, что его тело состоит из костей и сухожилий и кости твердые и отделены друг от друга сочленениями, а сухожилия могут натягиваться и расслабляться... Вот по этой-то причине он и сидит теперь здесь, согнувшись». Продолжая свою мысль, Сократ отмечает, что и для его беседы с учениками можно указать причины в виде движения воздуха, звуков голоса и тому подобного, пренебрегая главным, а именно тем, что раз афиняне сочли нужным осудить Сократа на смерть, то он считает справедливым оставаться на этом месте и понести наказание. «Да, клянусь собакой, эти жилы и эти кости уже давно, я думаю, были бы где-нибудь в Мегарах или в Беотии, увлеченные ложным мнением о лучшем, — возмущенно заявляет Сократ, — если бы я не признал более справедливым и более прекрасным не бежать и не скрываться, но принять любое наказание, какое бы ни назначило мне государство».