Вывоз капитала

Э. Хекшер в рамках своей концепции, опираясь на теорию предельной полезности, сформулировал тезис о тенденции к международному равновесию цен на факторы производства. Эта тенденция пробивает себе дорогу, как через международную торговлю, так и через международное движение факторов производства, чья стоимость и количественное соотношение в разных странах неодинаковы.

Б. Олин в своей концепции международной торговли показал, что движение факторов производства объясняется разным спросом на них в разных странах: они движутся оттуда, где их предельная производительность низка, туда, где она высока. Для капитала предельная производительность определяется, прежде всего, процентной ставкой. Кроме того, по мнению Б. Олина, на международное движение капиталов оказывают влияние следующие моменты[7, стр.150]:

таможенные  барьеры, которые мешают ввозу товаров  и тем самым подталкивают зарубежных поставщиков на ввоз капитала для  проникновения на рынок;

стремление  фирм к географической диверсификации капиталовложений;

политические  разногласия между странами;

риск  зарубежных инвестиций и их деление  на этой основе на безопасные и рискованные.

В качестве примера Олин приводил большой поток  французского капитала в Россию перед  Первой мировой войной. Он первым из экономистов указал на вывоз капитала в целях ухода от высокого налогообложения  и при резком снижении безопасности инвестиций на родине. Наконец, Олин провел границу между экспортом долгосрочного  капитала и краткосрочного (причем последний, по его мнению, носит, обычно спекулятивный характер), между которыми расположен вывоз экспортных кредитов.

Р. Нурксе создал различные модели международного движения капитала и пришел к выводу, что в стране с быстро растущим экспортом товаров быстро увеличивается спрос на капитал, и она его преимущественно импортирует (и наоборот).

К. Иверсен дополнил неоклассическую теорию некоторыми новыми положениями, в частности о делении международного движения капитала на реальное и уравновешивающее, то есть нужное для регулирования платежного баланса. Он также показал, что разные виды капитала имеют разную предельную международную мобильность (прежде всего из-за издержек перевода капитала) и что этим объясняется тот факт, что одна и та же страна может активно вывозить и ввозить капитал. Иверсен четко сформулировал вывод о том, что перевод капитала из страны, где его предельная производительность низка, в страну с более высокой производительностью означает более эффективную комбинацию факторов производства в обеих странах и увеличение их совокупного национального дохода.

Однако  дальнейшее развитие неоклассической  теории показало, что она малопригодна для изучения прямых инвестиций, так  как одна из ее главных предпосылок  – наличие совершенной конкуренции  – не позволяет ее сторонникам  анализировать те фирменные преимущества (трактуемые в экономической теории как монополистические), на которых  обычно и базируются прямые инвестиции.[8]

Неокейнсианская теория анализирует связь между движением капитала и состоянием платежного баланса страны. Она, как и неоклассическая, базируется на макроэкономическом анализе. В этом главный недостаток обеих теорий, так как они не исследуют поведение индивидуальных инвесторов.

Дж. М. Кейнс в полемике с Олином подчеркивал, что движение капитала вообще возникает из неравновесия платежных балансов разных стран: вывоз капитала из страны осуществляется, когда экспорт товаров и услуг превышает их импорт. При нарушении этого правила необходимо вмешательство государства.

Развивая  взгляды Кейнса, Ф. Махлуп добавил к ним следующие выводы[9, стр.537]:

1) если  у страны сальдо текущего платежного  баланса положительно, то вывоз  капитала балансирует превышение  экспорта над импортом, давая  возможность странам-покупателям  ее товаров увеличивать закупки,  балансируя это ввозом капитала; в результате, национальный доход  страны-экспортера увеличивается;

2) если  отечественные инвестиции невелики, а склонность страны к сбережению  высока, то вывоз капитала благодаря  расширению на этой базе экспорта  поддерживает деловую активность  и рост национального дохода  страны-экспортера;

3) влияние  ввоза капитала на внутриэкономическую  ситуацию в стране-импортере зависит  от форм возимого капитала: наиболее  благоприятен ввоз прямых инвестиций, но и ввоз портфельных инвестиций  поддерживает активность рынка  ценных бумаг.

Р. Ф. Харрод в своей модели “экономической динамики” подчеркивает, что чем ниже темпы экономического роста страны, богатой капиталом, тем сильнее тенденция к вывозу капитала из нее.

Е. Домар, рассматривая торговый баланс и занятость, уточняет, что вывоз капитала зависит от того, как темпы роста доходов страны от ее зарубежных инвестиций соотносятся с темпами роста отечественных инвестиций (а на их базе и темпами роста ВНП). Если инвестиции в стране растут быстрее инвестиционных доходов, то торговый баланс активен; если отечественные инвестиции растут медленнее инвестиционных доходов, то торговый баланс пассивен.

В русле  неокейнсианской теории лежат и  модели вывоза капитала, базирующиеся на предпочтенииликвидности, под которой понимается склонность инвестора к хранению одной части своих ресурсов в высоколиквидной (поэтому низкоприбыльной) форме, а другой части – в низколиквидной (но прибыльной) форме. Так, американский экономист Джеймс Тобин выдвинул концепцию портфельной ликвидности, согласно которой поведение инвестора определяется желанием диверсифицировать свой портфель ценных бумаг (в том числе за счет иностранных ценных бумаг), взвешивая при этом доходность, ликвидность и риски. Еще один американский экономист – Чарльз Киндлебергер, развивая эту концепцию, дополнил ее предположением, что в разных странах для рынков капитала характерно разное предпочтение ликвидности и поэтому возможен активный обмен портфельными инвестициями между странами.[10, стр.21-28]

Основоположник марксистской теории международного вывоза капитала К. Маркс обосновал вывоз капитала его избытком в экспортирующей стране. Под избытком капитала он понимал такой капитал, применение которого в стране вело бы к понижению нормы прибыли. Избыточный капитал выступает в трех формах: товарной, производительной (избыточные производственные мощности плюс рабочая сила) и денежной. Через товарный экспорт и экспорт капитала этот избыток, реальный или потенциальный, вывозится за рубеж. Подобная возможность появляется после втягивания большинства стран в орбиту мирового капитализма и создания в них предварительных условий для вывоза капитала, прежде всего производственной инфраструктуры (хотя часто сам иностранный капитал и создает эту инфраструктуру).

Активный  рост монополий с конца XIX в. стимулировал вывоз капитала. В. И. Ленин в связи  с этим назвал вывоз капитала одним  из главных признаков современной  стадии капитализма, его типичной чертой.

Последующие поколения экономистов-марксистов выделили еще несколько причин его  экспорта:

·                   растущую интернационализацию производства;

·                   усиливающееся соперничество монополий;

·                   повышение темпов экономического роста (что ведет к усилению зарубежного спроса на капитал со стороны как развивающихся, так и развитых стран). 

Ряд экономистов  марксистской школы подчеркивали, что  ускорение темпов развития после  Второй мировой войны увеличило  финансовые, технологические и организационные  возможности развитых стран для  экспорта капитала из них, несмотря на отсутствие в этих странах тенденции  нормы прибыли к понижению. Однако идея Маркса о главной причине  экспорта капитала осталась основополагающей в марксистской теории.

Вышеописанные теории основное внимание уделяют вывозу капитала в ссудной форме, частично – в форме портфельных инвестиций. Однако они мало затрагивают движение капитала в форме прямых инвестиций. Их бурный рост во второй половине XX века стимулировал появление нескольких моделей прямых инвестиций.[11]

Модель монополистических преимуществ была разработана американским экономистом С. Хаймером и далее развита Ч. П. Киндлебергером и другими экономистами. Она базируется на идее, что иностранный инвестор находится в менее благоприятной ситуации по сравнению с местным: он хуже знает рынок страны и «правила игры» на нем, у него нет здесь обширных связей, он несет дополнительные транспортные издержки и больше страдает от рисков. Поэтому ему нужны дополнительные, так называемые монополистические (то есть присущие только ему) преимущества перед местным конкурентом, за счет которых он мог бы получить более высокую прибыль. Это премия за инвестиционный риск (о котором писали Милль и Олин), получаемая в силу преимуществ, возникающих в ходе монополистической конкуренции (ее теорию разработал Э. Чемберлин).

Модель жизненного цикла продукта, разработанная американским экономистом Р. Верноном, является приложением теории жизненного цикла продукта к прямым инвестициям. Передовая в технологическом отношении фирма к моменту возникновения конкуренции со стороны новых производителей может начать внедрение другого продукта, возможно даже продав им патент на производство своего старого продукта. Однако существует и иной выход при усилении угрозы экспорту — самому наладить производство за рубежом, что продлит его жизненный цикл. Тем более что на стадиях роста и зрелости издержки производства обычно снижаются, приводя к снижению цены продукта и увеличению возможностей как для расширения экспорта, так и для налаживания зарубежного производства. Но по сравнению с экспортом товара производство за рубежом часто выгоднее из-за более низких переменных издержек, возможностей обойти таможенные барьеры, усиления позиций в борьбе с иностранными монополиями и т.д.

Модель интернализации опирается на идею англо-американского экономиста Р. Коуза о том, что внутри большой корпорации между ее подразделениями действует особый внутренний рынок, регулируемый руководителями корпорации и ее филиалов (подразделений). Создатели модели интернализации — англичане П. Бакли, М. Кэссон, А. Рагмен, Дж. Даннинг и другие считают, что значительная часть формально международных операций являются фактически внутрифирменными операциями больших хозяйственных комплексов, называемых ТНК.

Марксистская модель, как и вся марксистская теория вывоза капитала, базируется на постулате избыточного капитала. В XIX — начале XX в. этот избыток вывозился главенствовавшими тогда в хозяйственной жизни мелкими собственниками капитала удобным для них способом — преимущественно через фондовую биржу и в основном в виде облигаций. Во второй половине ХХ в. избыток капитала вывозят, прежде всего, крупные и крупнейшие его собственники (монополии) и в основном через прямые инвестиции. При этом монополии, ставшие международными через вывоз прямых инвестиций, обладают преимуществом перед местными конкурентами из-за своей производственной, финансовой и технологической мощи.

Эклектическая модель Дж. Даннинга вобрала в себя из других моделей прямых инвестиций то, что прошло проверку жизнью (особенно из модели монополистических преимуществ), почему ее часто и называют «эклектической парадигмой». По этой модели фирма начинает производство товаров и услуг за рубежом (т.е. осуществляет прямые инвестиции) потому, что одновременно совпадают три предпосылки: 1) фирма обладает преимуществами в этой зарубежной стране (специфические преимущества собственника); 2) фирма использует за рубежом некоторые производственные ресурсы более эффективно, чем у себя дома (преимущества места размещения прямых инвестиций); 3) фирме выгоднее использовать все эти преимущества самой на месте, а не реализовывать их там, через экспорт товаров или экспорт знаний другим фирмам (преимущества интернационализации). В настоящее время эклектическая модель прямых инвестиций пользуется большой популярностью.

Теория бегства капитала разработана слабо. Это видно хотя бы из того, что сам термин «бегство капитала» трактуется многими по-разному, что сказывается и на результатах оценки масштабов этого явления. Так, по М. Дули, бегство капитала происходит, когда резиденты разных стран могут с небольшими затратами выигрывать от существующей или ожидаемой разницы в налогах. Д. Каддингтон сводит бегство капитала к нелегальному вывозу и вывозу краткосрочного капитала. Однако большинство исследователей, например Ч. П. Киндлебергер, В. Клайн, И. Уолтер, полагают, что бегство капитала — это такое движение капитала из страны, которое противоречит интересам страны и происходит из-за неблагоприятного для многих отечественных владельцев капитала инвестиционного климата в этой стране. Некоторые добавляют, что капитал «бежит» еще и потому, что часто он имеет незаконное происхождение.

Часть 5:

Россия в международном  движении капитала

Россия, вступив в зону экономического роста, стала укреплять свои позиции  на мировом рынке капитала. Она стала объектом расширяющихся притоков иностранных инвестиций. И в то же время стала сама проникать на зарубежные рынки, размещая там свои активы. Объем инвестиций из России, накопленных за рубежом, на конец сентября 2011 года составил 94,040 млрд. долларов, сообщает Федеральная служба госстатистики. В структуре накопленных российских инвестиций за рубежом 64,231 млрд. долларов составляют прямые инвестиции, 5,218 млрд. долларов - портфельные, 24,591 млрд. долларов - прочие.

Наибольшие  накопленные российские инвестиции зафиксированы в Нидерландах (26,149 млрд. долларов), на Кипре (24,080 млрд. долларов), в США (8,015 млрд. долларов), Швейцарии (6,905 млрд. долларов).

В январе-сентябре 2011 года из России за рубеж направлено 96,8 млрд. долларов иностранных инвестиций, или на 73,2 процента больше, чем в январе-сентябре 2010 года.

 
 
Весь экспорт российского капитала можно разделить на три составляющие: 
 
- вывоз капитала за рубеж с целью укрепления торговых позиций российских компаний за рубежом. В этом случае государство должно лояльно относиться к вывозу капитала, так как он улучшает торговые позиции страны и позволяет в будущем получать экспортную выручку и доходы от вложения капитала за рубежом; 
 
- незаконный вывоз теневого капитала (например, нажитого преступным путем). При вывозе подобного капитала ущемляются интересы государства, которое является гарантом соблюдения законности в стране. Криминальный капитал рассчитывает спрятаться подальше от страны происхождения, законы которой он нарушил. Масштабы миграции теневого капитала не зависят от инвестиционного климата в стране, поскольку не имеют возможности инвестироваться внутри страны; 
 
- вывоз законно полученных доходов, утекающих за границу из-за неверия в перспективы стабильной и эффективной работы в российских условиях, из-за угрозы насильственного захвата бизнеса или больших коммерческих рисков. 
 
Две последние составляющие вывоза капитала относят к «бегству капитала» - крайне нежелательному явлению для любой страны. Бегство капитала лишает страну инвестиций, ведет к удорожанию кредитных ресурсов банков и, следовательно, к замедлению темпов роста экономики. Вместе с тем вывести капитал не всегда означает эффективно его использовать. Закрепиться на насыщенных зарубежных рынках и прибыльно вести свой бизнес за рубежом удается далеко не всегда. Поэтому беглый российский капитал, имеющий криминальное происхождение, частично возвращается назад, но уже под флагами Кипра, Багамских островов и т. д. От истинных иностранных инвестиций его отличает то, что он не привозит с собой новых технологий и передового менеджмента, а лишь инвестирует «отмытый» капитал в привычную для себя среду. 
 
Бороться с «бегством капитала» государству крайне сложно. Меры борьбы в основном концентрируются на ужесточении контроля за соблюдением действующего законодательства: валютного, таможенного и налогового контроля. Это позволяет снизить масштабы бегства криминального капитала. Что же касается бегства легального капитала, то единственным способом остановки этого процесса является создание благоприятного инвестиционного климата в своей стране. Это предполагает проведение комплексной долгосрочной политики, направленной на защиту прав собственности, увеличение инвестиционного потенциала экономики России и сокращение инвестиционных рисков. 
 
Как страна - импортер капитала Россия может рассматриваться как крупный заемщик. Так, в 90-е гг. в Россию было привлечено кредитов на сумму несколько десятков миллиардов долларов. В 2000 г. внешний государственный долг России составлял 158 млрд. долл. (90% ВВП). Однако в последние годы экономический рост в России позволил сократить внешнюю задолженность. В 2002 г. она уже составляла 122 млрд. (35% ВВП), а на начало 2006 г. - 81,5 млрд. долл. (10,6% ВВП). В абсолютном выражении российский внешний государственный долг на 1 ноября 2011 года составил 36,0 млрд. долларов, что является одним из самых низких показателей в Европе. По относительным показателям, российский внешний госдолг составляет 3 % от объема ВВП страны. Для сравнения — после кризиса 1998 года внешний долг России составлял 146,4 % от ВВП.  По принятому трёхлетнему бюджету на период 2008—2010 гг., госдолг должен был удерживаться в рамках 2,5 % от ВВП.