Шпаргалка по «Экономической ментальности и политико-хозяйственные элиты России»

Вопросы к зачету

по элективному  курсу «Экономическая ментальность и политико-хозяйственные элиты  России» для студентов 5-го курса  экономического факультета

1. Предмет экономической ментальности. Основные категории.

Экономическая ментальность является составной частью общего национального менталитета. Последний представляет собой социально-психологическое состояние национального сообщества, отражающее результаты длительного и устойчивого воздействия естественно географических и социально-экономических условий развития этого сообщества2. Национальный менталитет отражает в себе историю нации и не может оторваться, уйти от тех базовых ценностей и норм, которые его формировали. Национальная ментальность влияет на все сферы жизни общества, в том числе и на хозяйственную деятельность. 

Экономическая ментальность включает в себя совокупность стереотипов и ценностей, влияющих на хозяйственное поведение людей. Отметим, что хозяйственная культура нематериальна и часто трудноуловима  для анализа, но она существенно  влияет на характер развития экономики в той или иной стране. Ее изменения очень медленны, поэтому, к примеру, экономика современной Японии имеет много особенностей, роднящих ее с хозяйственным строем доиндустриальной Японии. Аналогичные исторические пласты можно выявить и в российской хозяйственной культуре.

качестве  основных элементов национальной хозяйственной  ментальности выделить следующие: 

1.нормы социального взаимодействия субъектов в совместной хозяйственной деятельности; 

2.предпочитаемые организационные формы экономической жизнедеятельности; 

3.ценностно-мотивационное отношение к труду; 

4.стереотипы потребления, отношения к собственности и богатству; 

5.сложившиеся нормы предпринимательской деятельности и отношение к ней в обществе;

2. Русский национальный экономический менталитет: содержание и структура.

Выделяют  понятие генезиса менталитета, его  формирование происходит под влиянием комплекса факторов:

1) геоклиматических (географическое положение, рельеф, климат местности);

2) этноисторических (общность исторических изменений (образ жизни славян в лесах, занятие переложным земледелием и всем тем, что связано с этим процессом));

3) социально-экономических  изменений (длительное господство  в системе земельных отношений  России общины, как определенного  социального института);

4) религиозных  факторов (формирование спектра  нравственных ценностей русского  народа на основе православной  ветви христианской религии).

ормирование особенностей менталитета русского народа происходит, во-первых, под влиянием всего комплекса необходимых условий, причем необходимые условия здесь выступают достаточными.

По нашему мнению понятие «необходимые условия» не совпадают с понятиями «обстоятельства», «среда», «обстановка». Во-первых, эти  понятия отражают полную совокупность объектов, составляющих окружение в данном случае «особенностей русского менталитета». Во-вторых, эти понятия отражают лишь те обстоятельства, которые являются внешними по отношению к «русскому менталитету», тогда как в тело «условий» входят и внутренние характеристики самого объекта (менталитет русского народа), на которые мы указывали выше.

3. Исторические факторы формирования экономической ментальности в России.
4. Политические элиты, экономическое развитие и экономическая ментальность.
5. Партийная ментальность как групповое сознание в экономическом пространстве СССР.
6. Административные и теневые рынки в СССР. Человек в экономике «развитого социализма».
7. Экономическая ментальность в постсоветской России.
8. Политико-административная элита современной России: специфика формирования и функционирования в сфере экономики.Политические аспекты экономической власти.

9. Социометрические  исследования экономической  ментальности.

Особенности российской экономической ментальности 

В статье рассматриваются исторические аспекты  формирования российской экономической ментальности и ее влияние на экономическое поведение граждан в современной России. Основной акцент сделан на выяснении причин устойчивости коллективистских ценностей и норм поведения, обусловивших “перераспределительный” характер развития российской экономической системы. Особенности материально-технологической среды, хозяйственная этика русского православия, сильное государство и исторически сложившиеся формы организации общественной жизни стали важнейшими факторами, обусловившими специфику ценностей и норм поведения россиян в сфере жизнеобеспечения. Противоречие современного этапа развития России заключается в том, что рассмотренные характеристики российской экономической ментальности больше тяготеют к “восточному” типу, в то время как общей моделью институционального развития России является Запад. Это обусловливает проблему конгруэнтности российских и западных институтов, анклавный характер ростков либеральной экономической культуры в современной России. 

Чтобы понять специфику российских экономических институтов как совокупности норм, правил и механизмов принуждения к их исполнению, необходимо рассмотреть глубинные установки и ценности, устойчивые психологические реакции россиян, определяющие, будет ли данная норма воспринята или отвергнута. Данная задача может быть решена при рассмотрении российской экономической ментальности как исторически сложившегося долговременного умонастроения, единства сознательных и бессознательных ценностей, норм и установок в их когнитивном, эмоциональном и поведенческом воплощении [В поиске 1995]. О необратимости институциональных изменений в экономике можно говорить лишь тогда, когда они интериоризованы, затрагивают сферу ментальности, то есть перемещаются на уровень глубинных базовых представлений, символов и ценностей, которыми люди руководствуются в своем повседневном хозяйственном поведении. 

Тот факт, что идеи, идеологии, психологические  свойства людей могут тормозить  или блокировать перемены, неоднократно отмечался в последние годы исследователями  трансформационных процессов. На примере Восточной Европы П. Штомпка [Штомпка 1996] показывает, что одним из главных барьеров, препятствующих переходу к рынку, является широко распространенный синдром “социалистической ментальности”. Подобно ему, авторский коллектив под руководством Ю. Левады отмечает, что феномен “человека советского” еще долго будет присутствовать в массовом сознании населения России [Советский простой человек 1993]. В последние годы проблематикой национального менталитета интересуется все большее количество исследователей в разных областях знания (*1). В социологии попытки его эмпирического изучения предпринимаются путем массовых опросов населения (на их результатах основана монография под общей редакцией И.Г. Дубова [Ментальность 1997]). Однако и здесь авторский коллектив отмечает, что целостную характеристику менталитета можно дать только в междисциплинарной перспективе, базируясь на исторических данных, подходах социологии и социальной философии, культурологии и лингвистики. 

Природно-географический фактор становления российских экономических институтов: коммунальная производственная среда 

Экономическая ментальность формируется в результате кристаллизации в памяти народа многовекового  опыта хозяйственной деятельности, ее организационных и материально-технологических особенностей. Российская экономическая культура характеризуется живучестью уравнительных механизмов редистрибуции материальных ресурсов. Почему же эти практики и соответствующие им ценности оказались столь сильны, а ценности индивидуализма — не развиты?  

России  исторически была присуща коммунальность как устройство материально-технологической  среды, при котором все ее части  являются единой нерасчленимой системой и не могут быть обособлены без  угрозы ее распада [Кирдина 1999]. Малая плотность населения на больших пространствах современной России обусловливала меньшую остроту борьбы за территорию проживания, но повышала необходимость мобилизаций — коллективной защиты от внешних нападений и коллективных усилий в осуществлении трудоемкого подсечного земледелия в условиях короткого и холодного лета. 

Однако  еще более важным для развития национальной экономической культуры было следующее обстоятельство. Согласно Ф. Хайеку [Хайек 1992], слабая заселенность территории препятствует добровольной специализации и разделению труда, а значит, и эффективному использованию имеющихся ресурсов, развитию механизмов обмена и большей доходности труда. Если специализация приводит к росту индивидуальной производительности, способов передачи информации, процессам социально-экономической дифференциации, то, напротив, малая плотность населения блокирует развитие этих процессов. Если в Средние века на Западе интенсивная урбанизация способствовала индивидуализации общественной жизни, то на Руси неразвитость городов, большой удельный вес натурального хозяйства и неденежного обмена законсервировали коллективистские формы организации людей. В условиях преобладания натурального хозяйства население вынуждено было кормиться тяжким трудом, использовать примитивные методы обработки земли и формы обмена, а значит, существовать в режиме выживания. Слабая заселенность территории современной России создала условия и для развития экстенсивной культуры: обилие земли и других природных ресурсов ослабляло проблему их экономного использования, поэтому увеличение объемов производства шло преимущественно за счет роста количества обрабатываемых земель, и в меньшей степени — за счет рационализации аграрных технологий (“труд versus высокие технологии”).  

Жизнь в режиме выживания и мобилизаций требовала наличия сильных перераспределительных механизмов внутри социума, что обусловило возникновение и развитие наиболее эффективной формы организации социально-экономической жизни в тех условиях — общинной. Важнейшими характеристиками общинных форм поведения являлись редистрибуция и реципрокация. Редистрибутивные практики обеспечивались обычаями уравнительного перераспределения: потлачем (дарением излишков), помочами (совместной трудовой деятельностью), “нарядами миром”, толоками, складчиной. Реципрокный (“взаимный”) характер такого обмена означал, что обмен осуществлялся между равными, а получение помощи накладывало на получателя обязательство немедленно отозваться на призыв оказавшего ему помощь, когда тот будет в ней нуждаться. 

Таким образом, в основу нормативной базы общины было положено представление о человеке не как о самостоятельной единице, а как принадлежности целого. Это обусловливало не только развитие коллективистских обычаев, но и типа культуры в целом, которую некоторые исследователи называют “детерминистской” [Овсянников 2000]. Для такой культуры характерен внешний локус-контроль, в ней человек зависим от социальной организации, является объектом воздействия. Как известно, подавляющую часть населения России вплоть до сталинской индустриализации составляло крестьянство — социальный слой, который в полной мере является носителем общинной этики выживания, что и позволяет говорить о ней как о характеристике российской экономической культуры в целом. 

Экономическая рациональность: прибыль versus справедливость 

Дальнейшее  развитие русской цивилизации было связано со становлением государства  и принятием христианства. В отличие  от появившихся позднее протестантских вероисповеданий, иудейско-восточнохристианская традиция рассматривала труд как неприятную необходимость, наказание человека за первородный грех. Хозяйственная этика и трудовая мораль в русском православии заняли подчиненное место по сравнению с трудом духовным. Главным в деле спасения души было терпение. Самоутверждение было направлено внутрь себя, на “устроение” собственной личности [Касьянова 1994]. Подобные факторы обусловливали сдержанное отношение к накопительству и собственности. 

Этика выживания русского крестьянства и  конфессиональные нормы православия  обусловили существование бедности как типа культуры. Материальное благосостояние человека отделялось от его собственной активности и ответственности. Русской культуре было свойственно более терпимое, чем на Западе, отношение к неудачникам хозяйственной деятельности, помощь бедным составляла важнейшую нравственную обязанность христианина. Нищие занимали в средневековой русской культуре совершенно определенную — индульгентную — нишу: через подаяние выполнялась заповедь о любви к ближнему. Таким образом, нормативно закрепляются перераспределительные обычаи славянской общины, только теперь инструментом редистрибуции становится милостыня и благотворительность. 

Кроме того, православное христианство усиливает  фаталистические черты национального  характера (“все в воле Божьей”). Они  проявляются и в русском языке, в котором четко видны характеристики неагентивности — неподвластности людям их собственной жизни. Неагентивность видна в недостаточной выделенности индивида как автономного агента и контролера событий, а также в любви к морали — абсолютизации моральных измерений человеческой жизни, приверженности крайним и категоричным моральным суждениям. Люди выступают не как “деятели”, а, скорее, как “претерпеватели”. Так, по утверждению Н. Бердяева, природа русского народа “определяется как женственная, пассивная и покорная в делах государственных, она всегда ждет жениха, мужа, властелина” [Бердяев 1915]. Фатализм национального характера обусловливает низкие ранги активно-достижительских ценностей и в современной России, в то время как ценности, связанные с возможностью не работать, имеют в России значительно более высокие ранги, чем в западных странах [Магун 1997, с. 150].