Проблема экономического роста в России и за рубежом

     Однако  бурного роста "экономисты мейнстрима", как назвал себя Леонид Григорьев, не ожидают, впрочем, равно как и падения. "Мир в 2011 году с точки зрения экономики сохранится, но все будет происходить очень медленно, - заявил Григорьев в интервью Deutsche Welle. - Кроме того, начнет действовать фактор длительности кризиса. Одно дело упасть и быстро подняться, другое - упасть, а потом медленно-медленно вставать". Одним словом, 2010 год с точки зрения экономики был тяжелым, но в России его перенесли, год 2011, по прогнозам экспертом, будет переносимым, но тяжелым.

       «За десять месяцев показатель чистого оттока капитала составил примерно $21 млрд, при этом в сентябре – октябре он превысил $8 млрд»,— цитирует РИА «Новости» Игнатьева на пленарном заседании Госдумы.

     По  словам Игнатьева, кредитный портфель российских банков в части займов нефинансовым организациям и населению  за январь – октябрь вырос на 9,4%. При этом Центробанк не ожидает «сколько-нибудь долгого» ослабления рубля по отношению к мировым валютам. Игнатьев напомнил, что в первые месяцы текущего года преобладала тенденция укрепления рубля, а стоимость бивалютной корзины снижалась.

     «Начиная с мая 2010 года тенденция изменилась: стоимость бивалютной корзины стала повышаться. Принимая во внимание значительное положительное сальдо счета текущих операций при нынешних мировых ценах на нефть, не думаю, что эта тенденция будет наблюдаться сколько-нибудь долго»,— сказал глава ЦБ РФ.

     Ситуация  на рынке труда к концу 2010 г. оказалась  значительно лучше, чем ожидалось  в начале года. К декабрю 2010 г. общая  численность безработных (по методологии  МОТ) снизилась на 0,7 млн чел. и достигла 5,7 млн чел., численность официально зарегистрированных безработных снизилась на 183,1 тыс. чел. – до 1,9 млн чел. Можно сказать, что феномена jobless recovery (восстановления производства при отставании в восстановлении занятости), характерной для системных кризисов, в нашей ситуации не наблюдается. С точки зрения социально-политической стабильности такую ситуацию можно только приветствовать. Однако у нее есть два возможных объяснения, которые не позволяют оценивать восстановление рынка труда однозначно позитивно.

     Во-первых, феномен jobless recovery является оборотной стороной, индикатором структурной трансформации экономики. Он означает усиление структурной безработицы, т.е. появление новых рабочих мест и нехватку для них людей с имеющейся квалификацией. Иными словами, jobless recovery является непременным фактором модернизации, с которой связан выход из кризиса. Отсутствие этого феномена требует специального обсуждения вопроса о наличии или об отсутствии модернизации на выходе из кризиса. В этом же направлении воздействует на экономику и политическое давление на бизнес и регионы с требованием обеспечивать занятость.

     Во-вторых, в специфической демографической  ситуации современной России отсутствие отставания по занятости от восстановления экономики может свидетельствовать  о более активном выходе на пенсию, т.е. о снижении безработицы за счет не только роста занятости, но и сокращения рабочей силы в трудоспособном возрасте. Оба объяснения не противоречат друг другу, и, скорее всего, в реальной практике 2010 г. оба они имели определенное влияние на реальное развитие ситуации. Разумеется, с точки зрения социальной стабильности такое развитие событий полезно. Однако с точки зрения решения задач модернизации ситуация на рынке труда пока не поддается однозначной интерпретации.

     В России были сделаны важные шаги в  направлении международной интеграции – как по линии «Таможенный  союз – Единое экономическое пространство», так и в вопросах присоединения  к ВТО. На обоих направлениях налицо существенные продвижения. И обе  траектории сейчас связаны с чисто  политическими, а не с экономическими или техническими решениями. Станет ли Россия членом ВТО, заработают ли институты  интеграции на постсоветском пространстве? Эти вопросы уже сейчас зависят  от политического руководства стран, которые втянуты в названные  процессы. Для России оба процесса важны как способы стимулирования конкуренции – и товаропроизводителей, и юрисдикций⁸.

     Стремясь  сочетать антикризисные меры с модернизацией, российское правительство в последние  два года начало задействовать некоторые  новые элементы в своей экономической  политике, существенно отличные от того, что было характерно для 2000– 2008 гг.

     Прежде  всего, это новая макроэкономическая реальность – устойчивое сохранение бюджетного дефицита и наращивание  бюджетных заимствований. Этому  способствовало наличие значительных резервов, а также низкий уровень  государственного долга, сложившийся  к началу кризиса.

2.2. Мировой кризис и экономический рост за рубежом

     Если  рубеж 2009–2010 гг. был временем оптимистических  ожиданий преодоления глобального  кризиса, то к началу 2011 г. доминируют сдержанность и настрой на сохранение экономических трудностей на протяжении достаточно длительного периода времени. Начавшийся в 2008 г. кризис является системным, он завершится тогда, когда произойдет структурная трансформация мировой экономики, включая формирование новой модели экономического регулирования, новой модели мирохозяйственных связей и международных валютных отношений. Эта перестройка займет достаточно продолжительный период времени, когда будет происходить выработка и реализация новых институтов и механизмов экономического развития. Это будет время неустойчивости и колебаний, которое может быть охарактеризовано как турбулентное десятилетие.

     2010 г. подтвердил этот вывод –  как по отношению к мировой  экономике, так и применительно  к России. Экономический рост  действительно восстановился, хотя  и темпами существенно более  низкими, чем в докризисные  времена (исключение составляет  только Германия). Однако выход  из рецессии не тождественен  завершению кризиса, так же  как начало кризиса произошло  задолго до начала рецессии. Экономический  рост на протяжении минувшего  года в основном был результатом  усилий правительств, т.е. роста  бюджетных расходов. Политика масштабных  денежных вливаний в США является  беспрецедентной, и неясность  ее средне- и долгосрочных перспектив  ставит вопрос относительно устойчивости  глобальной денежной системы.  Частный спрос, хотя и стал  оживать, пока не стал главным  двигателем экономики, что ставит  непростые вопросы относительно  перспектив макроэкономической  устойчивости ведущих стран мира. Более оптимистична была ситуация  на многих развивающихся рынках, где рост, расширение занятости  и приток капитала взаимно  обусловливают друг друга.

     В открытую форму вступил финансовый кризис в ряде стран зоны евро, когда  Греция и Ирландия прибегли к международной  помощи (МВФ и ЕС). Под угрозой  продолжают оставаться экономики ряда других стран ЕС (Испании, Португалии, Италии), что ставит вопрос о перспективах евро как единой европейской валюты. Кризис в Европе с макроэкономической точки зрения все более напоминает кризис в Латинской Америке 1980-х годов, когда в результате безудержных заимствований многие страны региона попали в ловушку неплатежеспособности. Причем на грани банкротства оказались тогда не только страны-должники, но и их кредиторы – крупнейшие американские банки. Вырваться из кризиса тогда удалось в результате системных и взаимообусловленных усилий должников и кредиторов, когда первые взяли на себя обязательства по коренному изменению своей экономической политики, а вторые согласились на списание части (иногда существенной) долга⁹.

     Борьба  с кризисом в развитых странах  развивалась по двум основным направлениям. США как обладатель главной резервной  валюты и как «производитель долга» для остального мира пошли по пути беспрецедентно мягкой денежной политики, выпуская доллары для финансирования государственного бюджета. Иными словами, проводили политику, диаметрально противоположную  тем рекомендациям, которые они  традиционно давали странам, находящимся  в финансовом кризисе. (Впрочем, страна, эмитирующая мировую резервную  валюту, с большим основанием может  позволить себе осуществление неортодоксальной бюджетно-денежной политики.) Фактически США продолжают придерживаться «политики  спроса», стимулируя рост расходов как государственного бюджета, так и домохозяйств.

     Европейские страны в основном перешли к политике бюджетного ужесточения. Это характерно как для находящейся в относительно благоприятном положении Германии, так и для кризисной Португалии или Греции. Речь идет о сокращении бюджетных расходов (и соответственно дефицита) и об одновременном введении налоговых стимулов для бизнеса. Таим образом, здесь налицо перемещение  акцента на «экономику предложения».

     Можно сказать, что в 2010 г. завершился первый этап кризиса (этап предотвращения экономического коллапса) и начался второй этап – этап выработки новой модели социально-экономического развития. Из первого этапа мир вышел ослабленным  и пока не обновленным (табл. 2). Ведущие страны и их институты, ответственные за экономическую и денежно-финансовую политику, научились скоординированно принимать антикризисные меры. Теперь предстоит совместно выработать модель роста, который бы был устойчивым, достаточно динамичным и опирался прежде всего на частный спрос, а не на государственные расходы.

     Важным  итогом года стал окончательный (кажется, окончательный) отказ от иллюзии  относительно возможностей и перспектив государственного регулирования экономики. Шок первого этапа кризиса  сделал популярными обвинения в  нем либеральной экономической  модели и призывы вернуться к  идеологии и практике «большого  государства», т.е. активного вмешательства  правительств в управление национальными  экономиками. Вульгарному пониманию  экономического либерализма (неолиберализма, или экономики предложения) как  причины кризиса стали противопоставлять  возрождение вульгарно понимаемого  кейнсианства (экономики спроса). Впрочем, вскоре пришло понимание того, что  кризис в той же мере может быть объяснен как нехваткой государственного регулирования, так и неспособностью государства обеспечить адекватное экономическое регулирование. Пришло понимание того, что ответом на кризис должно быть не усиление вмешательства  в экономику (и тем более в  производство), а выработка новых  инструментов государственного регулирования, причем с учетом двух принципиальных особенностей: во-первых, регулирования  финансовых рынков и, во-вторых, регулирования  глобально скоординированного. 

     Таблица 2. Валовой внутренний продукт (прирост к предыдущему году), %¹⁰

     Решение сложных экономических проблем, с которыми столкнулся мир (и прежде всего развитые страны), требует  глубоких структурных реформ, преодоления  накопившихся в мире дисбалансов  – и появления новой модели роста. Именно в 2010 г. в мире начались и набрали силу дискуссии об этой новой модели, а в США появился даже специальный термин для обозначения предмета дискуссии – New Normal¹¹. Предстоит разобраться в вопросах соотношения и взаимосвязи экономик Запада и Востока (прежде всего США и Китая), Севера и Юга (особенно в рамках ЕС). Это предполагает урегулирование глубоких макроэкономических (и особенно платежных) дисбалансов.

     После снижения инфляции в 2009 г. и в первой половине 2010 г. индекс потребительских  цен вновь начал расти, достигнув  по итогам года 8,8%. Иными словами, инфляция остается одной из самых высоких в странах «двадцатки», сопоставимой только с инфляцией в Индии и Турции (табл. 3).

     Таблица 3. Индекс потребительских цен, % к предыдущему году¹²

     Отчасти это вполне естественный процесс, сопровождающий возобновление экономического роста. На волне экономического спада динамика цен стала тормозиться, однако российская экономика все равно оставалась высокоинфляционной – на минимуме инфляция снизилась до 8,8% в годовом исчислении. От этого уровня и начался ее рост по мере преодоления рецессии.

     Рост  инфляции в российской ситуации является фактором гораздо более проблематичным, чем в развитых странах. Там инфляция стала бы фактором (и показателем) оживления производства, и даже следующее  за инфляцией ужесточение денежной политики будет оставаться в пределах нескольких процентных пунктов. У нас  инфляция должна привести к повышению  процентных ставок и к сохранению их на двузначном уровне, что является серьезным фактором, препятствующим экономическому росту.

     Как показал 2010 г., восстановление экономического роста не стало синонимом выхода из кризиса. Экономическая ситуация остается неустойчивой, зависящей в  значительной мере от государственного спроса. Необходимость поддержания  высокого уровня бюджетных расходов при ограниченной возможности повышения  налогов предполагает наращивание  государственных заимствований, что  создает для правительств всех стран проблемы не только текущего, но и долгосрочного характера – по долгам придется платить, причем в течение долгого времени.

     Правительства ведущих стран мира стоят перед  выбором – тяжелым и принципиально  важным для перспектив глобального  экономического развития. Это выбор  между ужесточением бюджетной политики и продолжением бюджетного стимулирования.

2.3. Пути повышения экономического  роста в РФ

     Кризис, подобный нынешнему, предполагает формирование новой модели экономического развития, и лишь с ее появлением начинается преодоление кризиса. А преимущества на выходе из кризиса получают те страны, которые способны сформировать эту модель и наиболее последовательно и решительно реализовать ее на практике. Именно в обретении новой модели роста состоит стимулирующая роль структурного кризиса и шанс отдельных стран в результате кризиса совершить рывок в своем развитии.