История экономических учений

Содержание

1. Посошков И.Т. – первый русский экономист ………………………………………..………………………………………………3

2. Жан Симонд де Сисмонди и его «Новые начала политической экономии» …...6

3. Джон Ричард Хикс и его теория стоимости ……………………………………..19

4. Список литературы ………………………………………………………………..32

I. Посошков Иван Тихонович (ок. 1670 – 1726)

Известный русский экономист, один из тех самоучек-начетников московской церковной письменности, которые, крепко придерживаясь старых национальных начал, тем не менее ясно понимали, что Россия должна идти вперед и что только в полном развитии ее сил заключается спасение.

Первый русский экономист

«Неученый есьм человек, к сему же земледелец», – писал о себе Иван Посошков, обращаясь к Петру I. Действительно, самоучка Посошков был родом из крестьян-оброчников и не имел никакого образования, но это не помешало ему стать первым русским экономистом, которого сегодня ставят в один ряд с такими классиками экономической мысли, как Адам Смит. В те далекие времена, когда на Руси об экономистах слыхом не слыхивали, Иван Тихонович Посошков решил подсобить Петру I в его многотрудной миссии преобразовать Россию и с этой целью написал книгу «О скудости и богатстве», в которой разработал целостную экономическую программу обновления страны. Закончив свой многомудрый труд, Иван Тихонович отослал книгу царю. Увы, царь вскорости умер, и не известно, дошла ли книга до адресата. Но наверняка книга попала в Тайную канцелярию. Когда Посошков приехал по хозяйственной надобности в Петербург, то был арестован. Материалы Тайной канцелярии показывают, что его содержали в тюрьме «по важному секретному государственному делу». Там он через полгода скончался от пыток. Книга же Посошкова пережила века, а разработанная им экономическая программа о преумножении богатства России и по сей день остается актуальной и «зело поучительной» для нынешних экономистов.  
Иван Посошков: “Без сомнения могу сказать... вся наша великая Россия обновится как в духовности, так и в гражданственности” 
Иван Посошков родился в селе Покровское, близ Москвы, где стоял подмосковный дворец царя Алексея Михайловича, наезжавшего туда поразвлекаться соколиной охотой в окрестных лесах. В Покровском жили крестьяне и дворцовая прислуга, а также 17 «непашенных» крестьян, которые занимались всевозможными промыслами и сбывали свою продукцию в московских торговых рядах. Из этих 17 крестьян-оброчников, занимавшихся «художеством», семеро были ювелирами-серебряниками. Среди них – дед и отец будущего мыслителя. С измальства Посошков занимался торговлей и, как сегодня говорится, малым бизнесом. Причем он обладал большим изобретательским талантом, постоянно создавая всякого рода устройства и механизмы для повышения производительности труда, какое бы предприятие не организовывал, рационализировал «механизмы управления, производств и сбыта». К 35 годам Посошков стал владельцем винокуренного завода близ Калуги. Но тут на свою беду свел дружбу с монахом Авраамием из Андреевского монастыря. Петр I в то время как раз замыслил денежную реформу, и старец, дабы приблизиться к царю, заказал Посошкову модель «денежного стана» для подношения Петру. Во время доклада царю о «денежном деле» Авраамий пытался передать ему письмо, в котором увещевал царя отречься от крамольных нововведений. Вскоре Авраамий очутился в застенках Преображенского приказа, ведавшего политическим сыском. Заодно туда угодил и Посошков. И не сносить бы ему головы, если бы не привлек он внимание царя своими изобретательскими способностями. Иван Посошков представил Петру «огнестрельные рогатки в 3 ряда» (прототип пулемета) и получил от царя задание совершенствовать свое изобретение. А после указа государя от 1700 года о чеканке медных монет стал Иван Посошков первым чеканщиком «...и все то денежное дело установил...». В том же году занялся он изготовлением водок и медов для царского стола, построил Аптекарский двор в Москве. А в 1704 году «России уставной денежного дела мастер» уже отвечал за установку станков на Монетном дворе. Одновременно появляются литературные труды Посошкова – книга «О ратном поведении» – своеобразный сборник мер и предложений по совершенствованию армии, направленный боярину Ф. Головину; предложения по реорганизации духовных дел и по отношению к раскольникам направляет И. Посошков блюстителю Патриаршего престола Стефану Яворскому; пишет «Завещание отеческое к сыну», посвященное религиозным и морально-этическим проблемам.В 1710 году Иван Тихонович перебрался в Новгород, купил там дом, построил в городе аптеку, прикупил земли в губернии. К 1724 году, то есть к тому моменту, когда Посошков взялся за написание книги «О скудости и богатстве», он уже имел 258 десятин земли, 72 души крепостных и «хлопотал» об открытии в Новгороде полотняной фабрики.

 
Скудость и богатство

Посошков задумал осуществить  давний замысел своей жизни –  изложить в особой книге обширную программу «исправления всех неисправ» в России. «О скудости и богатстве» – главное его произведение, адресованное лично Петру I. Многие мысли Посошкова опередили свое время. Так, он считал возможным разделить крестьянские и помещичьи земли и точно определить размеры крестьянской повинности. Рассуждения Посошкова о рациональном ведении лесного хозяйства появились чуть ли не на сто лет раньше науки о лесоводстве. В предложениях по рыболовству можно найти ряд совпадений с рыболовным уставом, принятым в 1859 году. Кстати, Посошков рекомендовал пробовать новые законы «на делах» и при необходимости вносить поправки. Автор ставит перед царем и такие вопросы: о необходимости уравнения в правах российских и иноземных предпринимателей и ремесленников, о повышении качества продаваемой продукции, об упорядочении пошлин, о монополии на вино, о борьбе с процветающей коррупцией, о паразитизме многих дворян, о необходимости сокращения подушной подати или замене ее поземельной, о регламентации труда крестьян, о перспективе их освобождения, высказывает соображения по борьбе с пожарами, по курсу денег и прочее.Все надо изменить, навести порядок во всем – таков основной мотив «Книги о скудости и богатстве». Идея Посошкова созвать представителей от всего населения страны для составления нового Уложения. Для этого царю предлагалось собрать по 2-3 представителя от духовенства, администрации «высокаго и нискаго чина», дворянства и купечества, «фискалов» (людей сыска и надзора — ред.), солдат и опытных крестьян из старост и сотских, «которые во всяких нуждах пребывались», а также «детей боярских» – холопов. Затем составленный кодекс необходимо «всем народом освидетельствовати...».Посошков призывал самодержца к диалогу с народом через его представителей. Он пытался убедить Петра что ведение «народосоветия» не снижает роли «его величества», но ради «истинной правды» следует прислушиваться к мнению представителей разных сословий. Мыслитель надеялся, что царь может создать такую общественную атмосферу, где каждый, «ничего не опасаяся подал бы ко исправлению» свои предложения. Надо сказать, что при всем при том Посошков был решительным приверженцем сильной, беспощадной к «неправде» абсолютистской власти.«Сие дело невеликое и весьма нетрудное, еже царская сокровища наполнить богатством... но то великое многотрудное есть дело, еже бы народ весь обогатить. В коем царстве люди богаты, то и царство то богато; в коем царстве люди будут убоги, то царству тому не можно слыть богатому», – убеждает царя экономист. Одновременно Посошков увещевает Петра: «Паче вещественнаго богатства надлежит всем нам обще пещися о невещественном богатстве, то есть о истинной правде».Он доказывает царю важность поиска новых, рациональных идей обновления общества и подразумевает: книга «О скудости и богатстве» как раз и есть то самое «невещественное богатство», которое автор вручает в руки реформатору. Богатству Посошков противопоставлял скудость населения – его бедность, при этом Посошкова интересовала не столько сама бедность, сколько экономические возможности вывести людей из этого положения. На начальном этапе реформы государству было необходимо добиться состояния «домового внутреннего богатства» всех крестьянских семей. Выход из положения Посошков видел в реорганизации дворянского хозяйства и выдвигал смелую идею о необходимости установить все государственные подати и феодальные повинности крестьян «по владению земли». Для этого он предлагал установить особую тягловую единицу – «целый двор пашни». Главное – объем повинностей должен был строго соответствовать размеру крестьянской пашни, и чтобы «никакой помещик сверх уреченного числа ни малого чего не требовал...». Причем забота дворян о крестьянах должна была стать разновидностью их государственной службы, так как «крестьянское богатство – богатство царственное». А поскольку дворяне владеют крестьянами временно, то царь должен взять под защиту крестьянские интересы. Богатство народа Посошков видел не только в повышении его материального уровня. По его мнению, русскому народу «надобно не парчами себя украшать, но надлежит добрым нравом и школьным учением».

Что предлагал И. Т. Посошков в «Книге о скудости и богатстве»?

«Книга о скудости и богатстве» была опубликована лишь спустя сто с лишним лет после его смерти. Она вошла в историю как одно из выдающихся произведений российской экономической мысли.

Посошков придерживался взглядов на ход экономического развития, известных под названием «меркантилизм». Это была не столько теоретическая система, сколько система прогрессивных преобразований, подъема и возрождения производства, совершенствования управления.

Работа Посошкова – плод длительных размышлений о причинах «скудости» и «неисправ», путях всестороннего обновления великой России. Причины «неправды» и «неисправностей» автор видит в произволе и безнаказанности обладающих властью, в небрежении к условиям жизни крестьян, мастеровых людей, в подрыве «охоты к мастерству», в излишествах и расточительстве дворянства, в засилье иностранных купцов.

Будучи сам разносторонним умельцем, предпринимателем и купцом, Посошков стремится обосновать практические меры, направленные на устранение скудости и умножение народного богатства. «В коем царстве люди богаты, то и царство то богато» – такова узловая идея «доношения», с которым выступил радетель об «исправлении всех неисправ».

Одна из главных мер – производительный труд, устранение праздности и излишеств, труд с «прибытком». Нужно поощрять ремесло, поддерживать отечественную торговлю. Царю через «расположение указное» нужно регламентировать труд помещичьих крестьян, размер оброка, отделить крестьянскую землю от помещичьей.

Посошков предлагал отменить подушную подать, укрепить финансы путем введения всеобщего поземельного налога.

Во внешней торговле необходимо создавать купеческие компании, куда вовлекать и небогатых, маломощных купцов. Держать единую цену и условия продажи иностранцам. Вывозить не сырье, не лен и пеньку, а полотна и миткали. Насаждать крупную промышленность; поднимать грамотность населения; обучать ремеслам. Строить заводы на средства казны, отдавать их в аренду, «чтобы люди богатились, а и царская казна множилась».

В оценках и предложениях Посошкова  можно найти противоречия, несогласованности. Он сторонник жестких, принудительных мер регламентации. Но его программа в целом для своего времени прогрессивна и прагматична. Это яркий и оригинальный манифест экономического подъема, умножения национального богатства России.

II. Сисмонди и происхождение критической школы

Первые тридцать лет XIX столетия были свидетелями глубоких перемен в  экономическом мире.

Повсюду господствовал экономический либерализм. Во Франции с 1791 г. окончательно исчез корпоративный режим. Притязания нескольких промышленников для восстановления его во время Первой Империи потерпели неудачу и не нашли отклика. В Англии в 1814 г. была отменена последняя секция статута об ученичестве, этого с давних пор полуразрушенного памятника регламентарной системы. Ничто больше не связывает laisser faire. Повсюду свободная конкуренция. Государство отказалось от всякого вмешательства в организацию производства и в отношения между рабочими и хозяевами... кроме, впрочем, случаев подавления коалиции, но самое ограничение это имеет целью открыть свободный путь закону предложения и спроса. Во Франции уголовный кодекс Империи преследует их с такой же жестокостью, как старый режим и революция. В Англии свобода коалиции признана в 1825 г., но в таких еще узких пределах, что может показаться почти иллюзорной. Общее мнение английского законодателя хорошо выражено в докладе комиссии Палаты общин', составленном в 1810 г. и проводимом г-дами Уэббами: "Никакое вмешательство законодательства, - читаем мы там, - в свободу промышленности или вообще свободу каждого индивида располагать своим временем и своим трудом таким образом и в таких условиях, какие он признает наиболее выгодными для своего собственного интереса, не может происходить без того, чтобы не нарушались общие принципы первейшей важности для благосостояния и счастья общины". В обеих странах, во Франции и в Англии, вводится в индустрию режим частных соглашений, свободу которых не ограничивает еще ни один закон, свободу, которой в действительности пользуются только работодатели.

Народившаяся благодаря  механическим изобретениям новая мануфактурная  промышленность получает удивительное развитие при вышеуказанных условиях. В Великобритании Манчестер, Бирмингем, Глазго, а во Франции Лилль, Седан, Руан, Эльбеф, Мильхуз становятся избранными центрами крупного производства.

Но наряду с этим блестящим  успехом внимание наблюдателей поражается двумя новыми феноменами: скоплением в этих громадных центрах богатства нового и несчастного класса - класса фабричных рабочих и кризисами перепроизводства.

Тысячи раз описывали  злоупотребления на фабриках в первую половину XIX столетия: эксплуатацию детей  всякого возраста в самых нездоровых и жестоких условиях, почти бесконечную длину рабочего дня женщин и взрослых рабочих, нищенскую заработную плату, невежество, грубость, болезни и зарождающиеся в таких плачевных условиях пороки. В Англии доклады врачей, анкеты Палаты общин, речи и разоблачения Оуэна вызывают негодование общественного мнения. Требование ограничения труда детей в хлопчатобумажных прядильнях с 1819 г. - первый робкий шаг в области рабочего законодательства. Ж.Б.Сэй, путешествуя в 1815 г. по Англии, заявил, что рабочий в Англии, несмотря на то, что он имеет семью, и несмотря на усилия, часто достойные наивысшей похвалы, может заработать лишь три четверти, а иногда только половину своих расходов.

Во Франции приходится подождать до 1840 г., чтобы найти  в прекрасной работе доктора Виллэрмэ полное описание потрясающей картины жизни рабочих и мученичества их детей и чтобы узнать, например, то, что "в некоторых заведениях Нормандии плеть, предназначавшаяся для того, чтобы бить детей, фигурирует в ремесле прядильщика в числе орудий труда". Но еще раньше, в 1827 г., в анкете о хлопчатобумажной индустрии мильхузские фабриканты заявляли, что "подрастающее поколение изнывает под тяжестью труда в 13-15 часов в день". В том же самом году "Bulletin de la Societe industrielle de Mulhouse" ("Бюллетень промышленного общества Мильхуза") подтверждает, что в Эльзасе рабочий день вообще 15-16 часов, а иногда продолжается до 17; и все сведения подтверждают, что во всех остальных промышленных городах положение было такое же, если не хуже.

Кризисы - не менее беспокойное явление, чем нищета рабочих. Впервые разразившийся в 1815 г. кризис потрясает весь английский рынок, выбрасывает множество рабочих на мостовую, вызывает восстание и разрушение машин. Этот кризис был вызван ошибкой английских фабрикантов, которые, делая ставку на близкое заключение мира, нагромоздили у себя на складах для вывоза запасы товаров, далеко превосходящие потребности континента. В 1817 г. новая заминка в торговле, сопровождающаяся новыми народными беспорядками, волнует всю Англию. Наконец, в 1825 г. третий, еще более серьезный кризис, вызванный, вероятно, чрезмерным кредитованием вновь открываемых рынков в Южной Америке, привел в Англии к краху 70 провинциальных банков, повлек за собой многочисленные банкротства и отразился на многих соседних странах. И с того времени с правильностью если не абсолютной, то, во всяком случае, весьма поразительной, периодически будут возникать кризисы, в более или менее близкие промежутки времени, в течение всего XIX столетия, втягивая в свою сферу все более обширные области, по мере того как будет расширяться область крупной индустрии. Уместно спросить: не скрывает ли вся экономическая система под блестящей внешностью каких-нибудь глубоких язв и не станут ли отныне эти периодические потрясения выкупом за промышленный прогресс?

Пауперизм и экономические  кризисы - таковы два ряда фактов, требующих  внимания в тот самый момент, когда  экономическая свобода делает первые шаги своего победного шествия. Они  не перестанут занимать общественного  мнения.

Отныне о них будут  беспрестанно напоминать самые различные  писатели против нового режима, и мало-помалу они будут разрушать во многих умах доверие к доктринам Адама  Смита. У множества филантропических или христианских писателей они  вызовут лишь сентиментальное негодование, бурный протест во имя человечества, против неумолимого режима, источника стольких бед и расстройств. Другие писатели - социалисты, простирая свою критику значительно дальше, вплоть до института частной собственности, потребуют полного переворота в общественных отношениях. Но все единодушно отвергнут мысль о самопроизвольной гармонии между частным и общественным интересами как несовместимую с только что нами упомянутыми обстоятельствами.

Упомянутые факты произвели  самое сильное впечатление из всех этих писателей на одного - на Сисмонди. Для него весь интерес политической экономии с точки зрения теоретической сводился к объяснению кризисов, а с точки зрения практической - к отысканию мер предупреждения их и улучшения положения рабочих. Ни один писатель не искал с большей искренностью объяснения и средств. Он становится, таким образом, во главе целого ряда экономистов, деятельность которых не прекращалась в течение всего XIX столетия. Не будучи социалистами, но и не ослепляясь пороками либерального режима, эти писатели искали среднего пути, на котором они, исправляя злоупотребления свободы, не пожертвовали бы своими принципами. Первый из них - Сисмонди - отводит в своей системе широкое место чувству. Благодаря этому он одновременно вызовет и глубокий энтузиазм, и резкий протест.

§ 1. Метод и предмет  политической экономии

Сисмонди начал с того, что стал пламенным приверженцем экономического либерализма. В 1803 г., в  то самое время, когда появился трактат  Ж.Б.Сэя, он тоже изложил идеи Адама  Смита в работе под заглавием "La Richesse commerciale" ("О торговом богатстве"), которая имела некоторый успех. Но после этой книги Сисмонди посвящает себя в продолжении следующих лет исключительно историческим, литературным и политическим трудам. К политической экономии он возвращается только в 1818 г. "В это время, - говорит он, - я был живо взволнован торговым кризисом, который Европа испытывала за эти последние годы, жестокими страданиями мануфактурных рабочих, свидетелем которых я был в Италии, в Швейцарии и во Франции и которые, по всем сведениям, распространялись по крайней мере в такой же степени на Англию, Германию и Бельгию". В этот момент ему предлагают написать статью по политической экономии для Энциклопедии Эдинбурга. Проверяя заново свои идеи в свете новейших фактов, он к своему удивлению заметил, что его выводы целиком отличаются от выводов Смита. В 1819 г. он путешествует по Англии, "этой удивительной стране, которая, по-видимому, переживает великий опыт в назидание всему остальному миру". Его впечатления подтверждаются. Он берет обратно свою статью из Энциклопедии, развивает ее и из этого труда получается произведение, создавшее ему известность как экономисту и появившееся в 1819 г. под следующим знаменательным заглавием "Nouveaux Principes d'Economie politique" ("Новые начала политической экономии"). Отныне путь его проложен. Его отход от господствующей во Франции и в Англии экономической школы еще более подчеркивается в его "Etudes sur l'Economie politique" ("Очерки политической экономии"), появившихся в 1837 г.; идеи, изложенные в "Новых началах", он подкрепляет и обосновывает множеством описательных и исторических этюдов, в особенности о положении землевладельцев в Англии, Шотландии, Ирландии и в Италии.