История эколномических учений

О неминуемом и  скором крахе экономики, подчиненной  системе хозрасчета предприятий, сумел  прямо предупредить известный советский  авиаконструктор, О.К. Антонов, чья книга  успела выйти осенью 1965 г. "Не ясно ли, что потери народного хозяйства  еще более возрастут, что предприятия  окончательно обособятся, исчезнет вовсе "забота о дальних" (В.И.Ленин), предприятия станут работать кто  в лес, кто по дрова. И если в результате такого форсированного стимулирования длинным рублем, возможно, в начале даже возрастет сумма прибылей в промышленности в целом, то в ближайшие же годы наступит полный крах" (14).

К сожалению, те, кто отстаивал позиции общегосударственных  и народнохозяйственных интересов, оказались тогда в меньшинстве. Мнение их вообще перестало быть гласным, вскоре после того, как в сентябре 1965 г. состоялись официальные решения  по вопросам реформы. Вместо анализа  проблем и затруднений реальной экономической ситуации, раздираемой  противоречием между планом и  хозрасчетом, стали тиражироваться обещания скорого улучшения и  описания "достоинств" стоимостных  показателей, в первую очередь - прибыли  и рентабельности.

Конформистский  подход возобладал и в Госплане СССР, который фактически был уже не в состоянии стоять на страже народнохозяйственных начал и интересов. И по функциям своим, и по содержанию работы он перестал быть тем органом общегосударственного планирования, каким изначально формировался. Его работу тоже подмял под себя хозрасчет предприятия.

В итоге от Госплана СССР также начали исходить не столько  точные оценки реального положения  дел, сколько обещания. "Вместо валовой  продукции и себестоимости для  предприятий будут утверждаться объем реализованной продукции, прибыль и рентабельность производства по отношению к стоимости производственных фондов. Тем самым повысится заинтересованность предприятий в улучшении качества изделий, мобилизации внутренних резервов, в лучшем использовании производственных фондов. Результаты работы предприятий  будут оцениваться прежде всего по увеличению реализованной продукции, росту прибыли и рентабельности производства, а также выполнению плана поставок важнейших видов продукции. Такой подход будет способствовать лучшему изучению поставщиками потребностей народного хозяйства и населения в соответствующих видах продукции.

... Следовательно,  задача усиления экономических  стимулов роста и совершенствования  производства должна решаться  на базе укрепления хозяйственного  расчета и более полного использования  товарно-денежных отношений в  сочетании с совершенствованием  централизованного планирования  народного хозяйства. Использование  товарно-денежных отношений, повышение  роли стоимостных показателей,  в том числе прибыли, тесно  связаны с усилением экономических методов планирования. Они являются важным средством установления оптимальных темпов роста национального дохода и основных пропорций в общественном производстве, наиболее эффективного использования внутренних резервов народного хозяйства" (15).

Практика же шла в совершенно ином направлении, закручивая попутно все более  стремительный вихрь ценовой  стихии. Хозрасчетные цены буквально  вырывались из-под контроля и государственного управления, именно стихия "цен предприятий" ломала пропорции, рушила управляемость  и сбалансированность, искажала представления  о приоритетах и перспективах развития, генерировала инфляцию, вела к наращиванию товарного дефицита и затруднениям на потребительском  рынке. Но, вопреки реальности, о  самом главном реформаторы предпочитали молчать.

План господствует над хозрасчетными ценами или  хозрасчетные цены - над планом? Таким  был основной вопрос, от того или  иного решения которого зависели судьбы и советской экономики, и  советского государства. Реформа 1965 г. отдала хозрасчетным ценам полную власть над планом. После того народное хозяйство оставалось плановым лишь номинально.

Реформаторы всячески заверяли, будто прибыль надежно  ограждена от игры цен и не может  увеличиваться за счет их роста. Надо было, однако, бесконечно далеко стоять как от экономической теории, так  и от хозяйственной практики, чтобы  писать: "Но разве прибыль в  СССР - результат эксплуатации, нечеловеческой интенсификации производства, фальсификации  продукции, спекулятивных махинаций  с ценами? Нет, нет и нет! Только поверхностное представление о  сущности социалистического способа  производства могло породить и действительно  породило предрассудок о несоответствии прибыли социалистическому способу  производства. Между тем нетрудно понять, что в действительности нашему обществу прибыль нужна в гораздо  большей степени и в гораздо больших размерах, чем капитализму" (16).

Только наглухо  отгородившись от действительности, можно было отрицать факт увеличения прибыли посредством завышения  цен и уверять, что она не есть результат "фальсификации продукции". Конечно, открытого роста цен  тогда еще не было. Но в скрытых  формах он шел уже полным ходом. Разумеется, открыто рыночного ценообразования  еще не существовало. Но в скрытых  формах оно уже действовало в  полную силу. В том-то и дело, что  все попятные процессы развернулись именно в скрытых формах, протекали  подспудно, в неявном, "теневом" виде. Открыто они вышли наружу много позже, четверть века спустя.

Однако ни "спекулятивные  махинации с ценами", ни "фальсификация  продукции" не составляли секрета  и в 1960-е гг. Типичной была ситуация, зафиксированная, например, в первый же послереформенный год на ленинградских предприятиях: "На 14 заводах из 43, работающих в новых условиях с начала 1966 г., общий заработок (заработная плата и премии) рос быстрее, чем производительность труда. В Ленинграде такое явление наблюдалось в 1966 г. на 8 предприятиях из 30. Производительность труда и рентабельность часто изменяются не только разными темпами, но и в разных направлениях. Так, на заводах "Пищевик" и Адмиралтейском прибыль увеличилась на 30-35%, причем этот прирост был обеспечен при сокращении численности персонала, производительность же труда на первом заводе выросла всего лишь на 1,6%, а на втором - на 1,8%" (17). Еще один факт: "На Невском машиностроительном заводе 77% сверхплановой прибыли получено в 1966 г. за счет ассортиментных сдвигов и изменения оптовых цен, 22% - благодаря сверхплановой реализации и лишь 0,6% - на основе снижения себестоимости" (18).

Показателен и  более масштабный эпизод с "неожиданной  правдой", описанный Н. К. Байбаковым, руководителем Госплана СССР в 1965-1985 гг. Правда заключалась в том, что из-за хозрасчета предприятий начался развал легкой и пищевой промышленности. Чудовищный размах принял поток низкосортного "вала" продуктов питания, одежды, обуви, всего вообще ассортимента продукции повседневного спроса. Когда в Госплане СССР выявились истинные размеры проблемы, о ее сокрытии не могло быть и речи. В специальной записке пришлось констатировать: "Сдвиги в ассортименте все чаще стали проявляться на тех предприятиях легкой и пищевой промышленности, которым дали право самостоятельно планировать свою работу и вести хозрасчет. Часть прибыли увеличивалась не за счет роста эффективности производства и ресурсосбережения, а, как выяснилось, путем скрытого повышения цен на выпускаемые товары. Этот так называемый "ассортиментный хор" не учитывался в индексах ЦСУ СССР и осуществлялся ведомственным путем в обход Госплана" (19).

Когда отрицательные  результаты доложили А. Н. Косыгину, именно для него правда оказалась "неожиданной". Каких-либо изменений не последовало. Затратная хозрасчетная практика, в  сущности инфляционная, продолжилась дальше. "Деньги на счетах предприятий  накапливались, но не имели ресурсного обеспечения" - признает Н. К. Байбаков. Проблема решалась все в том же духе смягчения последствий: за счет импорта в обмен на экспорт  нефти и газа (20).

В крайних случаях  отваживались на изъятие прибыли: "Проанализировав состояние отраслевой экономики, Косыгин пришел к выводу, что предоставив предприятиям право свободно маневрировать ресурсами, мы не сумели наладить должный контроль за их использованием. В итоге заработная плата росла быстрее, чем производительность труда. Пришлось пойти на временное, как нам казалось, заимствование средств для покрытия расходов госбюджета из доходов предприятий. Но, позаимствовав один раз, остановиться уже не смогли..." (21).

Долго состояние "дележа" прибавочной стоимости  между государством и противостоящими  ему предприятиями длиться не могло. Регулярные изъятия прибыли  только усугубляли раскол, да еще формировали "теневой" сектор, куда уводились  доходы, полученные вследствие понижения  качества и сортности, наращивания  промежуточных оборотов, завышения  цен, дотаций и т. д. Товарный дефицит  превратился в хроническое явление. "Стало ясно, что рынок не будет  обеспечен продуктами, а следовательно, окажется невозможным покрыть рост заработной платы товарами первой необходимости. В июле-августе 1972 года при составлении плана на 1973 год мы едва свели концы с концами - один процент роста производительности труда к одному проценту роста заработной платы" (22).

"Страна стала  жить не по средствам" - констатировал  Н. К. Байбаков (23). Тем не менее в его книге говорится лишь об отдельных "недостатках" реформы, сама она оценивается в целом положительно, а инфляционная восьмая пятилетка - как лучшая (24). Приводимый перечень успехов - освоение Голодной степи, наращивание ресурсного потенциала (нефть, газ, металл, химия), поддержание ракетно-ядерного паритета, возведение автогигантов (Ижевск, Тольятти, Набережные Челны), сеть трубопроводов, БАМ, единая энергосистема и т. д. - не показывает, к сожалению, отступления на главном направлении, в области производительности общественного труда, покупательной способности рубля и населения.

Отдельные, обеспечиваемые больше по инерции достижения скрывали начало конца плановой системы. Подобно  тому, как ранее тресты и синдикаты "выжимали" прибыль через цены, двойной счет стоимости, низкое качество продукции, накрутку промежуточных  оборотов, с 1965 г. те же самые "экономические методы" взяли на вооружение предприятия. И как тогда, чем больше распухали счета предприятий, тем меньше перепадало на долю бюджета. Обогащение предприятий вело к обнищанию государства. Денежная масса все больше отрывалась от товарной. Инфляция принимала форму товарного дефицита, вызывая напряжение на потребительском рынке. Народное хозяйство теряло управляемость и способность использовать преимущества централизации. Впрочем, с позиции хозрасчета предприятия централизация расценивалась уже как помеха, а не условие эффективной и пропорциональной работы.

Хозрасчет предприятия  закрепил курс на отсталость и стал отбрасывать страну с прежде достигнутых  передовых позиций в области  аккумуляции и управления фондом совокупного накопления, структурных  процессов и пропорций, научно-технического прогресса и т.д. Политика подчинения экономики работе на прибыль, да еще  краткосрочную, приводила к разрушительным деформациям. Но реальным итогам не хотели верить, их приписывали непоследовательности или преждевременности тех или  иных решений - чему угодно, но только не самим принципам "полного хозрасчета".

Между тем, именно с 1960-х гг. развитые страны мира стали  переходить от последовательной схемы  организации технологических цепочек  к параллельной, от предприятий обособленного  типа - к вертикальной интеграции, от отраслевой системы - к межотраслевой, от линейно-ресурсной экономики - к  результатной, от оценки по промежуточным - к оценке по конечным результатам  воспроизводства (а не отдельно взятого  предприятия), от первичных индустриальных технологий - к высоким и технотронным.

Ведущие державы  осуществляли на протяжении 1960-1980-х  гг. стратегические маневры в экономике, один важнее другого. Хозрасчетное же хозяйство откатывалось к отсталым производственным отношениям и докатилось в 1990-е гг. к либерально-капиталистической  системе, свойственной домонополистической  стадии капитализма.

Важнейший урок. Провал реформы 1965-1967 гг. нередко представляют так, будто система, будучи "административно-командной", уже не поддавалась никакому реформированию и потому слом ее в 1990-е гг. оправдан. Тем самым допускают не только упрощение. Именуя ее "административно-командной", намеренно акцентируют внимание на форме, чтобы отвлечь от ее природы и содержания. Действительно, по своей экономической сути она являлась системой децентрализованного воспроизводства краткосрочной прибыли на базе обособленного предприятия. Сломана ли она? Ничего подобного. Наоборот, сломав советскую экономическую модель, она господствует до сих пор и продолжает ломать народнохозяйственный комплекс нашей страны.

В современном  мире динамичное социально-экономическое  развитие достижимо только при опоре  на исторически передовые производственные отношения и если оно служит подъему  производительных сил на высший технологический  уровень. В настоящее время передовыми являются вертикально-интегрированные  производственные отношения ("экономика  корпораций") и технотронные производительные силы ("гибкое автоматизированное производство"). Те и другие определяют конкретно-историческую перспективу как нынешней эпохи  в целом, так и нашей страны. Поворот к этой перспективе представляется закономерным, объективно неминуемым. 

1 Подробнее см.: Экономист. 2004. N 3.

2 Из опыта работы совнархозов. - М.: Изд-во "Правда". 1958. С. 70.

3 Там же. С. 183-184.

4 Там же. С. 161.

5 Там же. С. 164.

6 Плановое хозяйство. 1965. N 4. С. 1.

7 Плановое хозяйство. 1965. N 4. С. 3.

8 Там же.

9 Там же. С. 4.

10 Там же.

11 Там же. С. 5.

12 Там же. С. 6.

13 Там же. С. 6-9.

14 Антонов О.  К.Для всех и для себя. О совершенствовании  показателей планирования социалистического  промышленного производства. - М.: "Экономика". 1965. С. 247.

15 Плановое хозяйство. 1965. N И. С. 2-3.