Решение проблемы бедности в России и эффективность государственного управления

Анализ прогнозных данных международных организаций - ОЭСР, ФАО, Всемирного банка - свидетельствует о том, что, несмотря на совместное участие развитых и развивающихся стран в различных международных организациях, включая ВТО, к современным закономерностям развития мировой экономики следует отнести тот неоспоримый факт, что в перспективе (расчеты динамики роста населения, производства основных товаров, водоснабжения и др. выполнены до 2025 г.) население развитых стран будет продолжать богатеть, а развивающихся - беднеть.

И как бы Россия ни активизировала участие в мировой торговле, она сегодня продолжает ухудшать свое положение. Несмотря на природные богатства и обширную территорию, без использования интеллектуального потенциала в работе государственного аппарата, способного выражать интересы всего населения, а не его богатой и процветающей части общества, Россия прочно займет позицию страны с постоянно беднеющим населением, а значит, с постоянным ухудшением качества одного из главных факторов производства - труда.

Очевидно, что построение комплексной стратегии преодоления бедности должно начинаться с анализа причин увеличения ее масштабов. Поскольку бедность - это цена реформ, цена ошибок политических деятелей, то в первую очередь должен быть отработан механизм предупреждения процесса роста бедности. Всемирный банк и другие международные финансовые структуры предоставляют свою стратегическую помощь на жестких условиях проведения реформ с отрицательными социальными последствиями и только потом инициируют работу по сокращению бедности в мире. Прежде чем обращаться к такой помощи, правительства стран-заемщиков должны были бы, соблюдая интересы национальной безопасности, сами провести оценку ее эффективности и возможных социальных последствий и в соответствии с этой оценкой принимать решения.

Механизм проведения кардинальных реформ с отрицательными социальными (да и экономическими) последствиями нуждается в пересмотре: сначала следует переломить тенденцию роста массовой бедности. Если социальная помощь нетрудоспособным гражданам имеет чисто затратный характер для государства, то от создания условий для нормальной работы трудоспособных граждан фактически и зависит экономический рост страны, а не наоборот.

Было бы правильно избранникам народа - депутатам Государственной Думы - проводить экспертизу принимаемых законов также с позиции их влияния на уровень бедности в стране, а не только на уровень наполнения государственного бюджета. И для оценки деятельности первых лиц в стране также было бы логично применять критерий изменения уровня бедности за годы правления, а не безликие цифры уменьшения темпов инфляции, скудного прироста объемов производства и прочее.

Каким же способом может решаться задача преодоления бедности в РФ в течение ближайших 10 лет, если будет проигнорирован явно неприемлемый для олигархов вариант использования большей части их прибылей для быстрого наращивания доходной части государственного бюджета? Неужели нет альтернативы? Вариант второй – для многих прибыльный Авторское право на данный альтернативный вариант принадлежит целой плеяде наших либералов – от Е.Гайдара, А.Чубайса, А.Починка и их зарубежных советников до Г.Грефа, М.Зурабова, А. Кудрина и того же А.Починка уже в качестве надзирателя за незыблемостью исходного замысла. Главная надежда данного варианта– малозатратность, достигаемая за счет объединения интеллекта всех ветвей власти.
Например, изобретательность чиновников и послушных им средств массовой информации должна убеждать россиян, что бедными нужно считать только нищих, располагающих доходами ниже одного прожиточного минимума, изначально установленного в размере половины потребностей для простого воспроизводства рабочей силы.  Ориентируясь на такое понимание бедности, профессионалам социально-экономического блока государственного управления оказалось несложно подсчитать, что если месячные доходы части нищих превысят современную цену 140 кг низкосортного хлеба, то израсходовав всего 3-4 млрд. долларов, уже через три года можно будет отчитаться сообщением, что доля бедных в РФ опустилась до уровня цивилизованных стран (10%).

Творческой находкой управленцев всех уровней стала система мер, уже сегодня работающих на то, чтобы выше указанные 3-4 млрд. долларов можно было собирать с бедняков, которые чуть богаче явно нищих. Как это возможно, воронежцы знают по 28-рублевой «компенсации» за подорожание хлеба, установленной для 143 тысяч из официально числящихся 650 тысяч нищих и еще примерно 1,3 млн. бедных с доходами от одного до двух прожиточных минимумов. Так, если буханка хлеба весом 670 г. подорожала на 2 руб., то экономию на падении платежеспособности остающихся в области без компенсаций нищих и бедняков можно оценить (из расчета 400 г хлеба в сутки на человека) суммарно в размере 65 млн. руб. в месяц.

Весомой может стать помощь нищим селянам за счет усреднения распределения нынешних затрат бюджета на «льготы» городских бедняков.
     Немалый бюджетный эффект следует ожидать от такой новации в управлении «адресной помощью» нищим, как периодические задержки с индексацией прожиточного минимума. Скажем, если такая задержка случается на 2 месяца после повышения платы на 1 руб. за проезд в маршрутке, то в течение этих двух месяцев будут лишены адресной помощи все, у кого среднедушевой доход формально признан превышающим прожиточный минимум примерно на 50 руб.
Еще более основательное содействие превращению части бедных в нищих, с соответствующей экономией на «адресной помощи», удастся осуществить благодаря наращиванию издержек населения по статьям, не включенным в расчет прожиточного минимума (стоимость лекарственных препаратов, расходов на ремонт имущества, на документацию по оформлению «адресной помощи», ритуальных услуг и т.п.).

Возможно использование и других механизмов, позволяющих судить о вкладе чиновников в сокращение бедности на малозатратной и даже беззатратной основе. На этом поприще могут преуспеть и разработчики методик статистического учета, особенно в части приемов досчета и дооценки.

Насколько велики здесь резервы, можно судить по сообщениям Госкомстата о высоких темпах роста в последние годы реальных доходов населения при одновременном повышении смертности в РФ, особенно за пределами города Москвы. Хотя не исключено, что кое-кто из особо усердных политологов причину бегства от улучшающегося благосостояния в мир иной объяснит кознями А. Лукашенко и Ф. Кастро, которым без доходов от нефти и газа удается иметь среднюю длительность жизни в своих странах выше, чем у нас, соответственно на 4 и 11,5 лет (это в 2 раза больше показателей 1989 года).

Высокая вероятность решения проблемы бедности в России не по первому, а по рассматриваемому дешевому варианту, в конечном счете зависит не от воли наших чиновников, особенно низового уровня. Если они пришли в госаппарат не на совместительство, то они – лишь приводные ремни в системе экономических отношений, сложившихся в постсоветской России. И до тех пор, пока в основе этих отношений будет лежать погоня за частной прибылью, а не за общественно значимыми ценностями, им придется жертвовать доходами тех, кто живет не на прибыль, а на зарплату, пенсию, стипендию, пособия.

Ссылки на развитые капиталистические страны в данном случае неуместны, так как в те годы, когда эти государства располагали нынешним российским объемом ВВП в расчете на душу населения (США в 1913 г., Великобритания и Германия в 1938 г.), ситуация с бедностью у них была не на много лучше, чем сегодня в РФ, а радикальное наступление на бедность в западных странах развернулось лишь полвека назад, под давлением мощного левого движения.
Нашим предпринимателям в погоне за прибылью сегодня больше, чем западным, приходится рассчитывать на дешевизну рабочей силы, а потому неслучайно некоторое оживление реального сектора экономики в РФ началось только после дефолта, когда среднемесячная оплата труда в стране упала с 164 долларов в 1997 г. до 91 доллара в 1999 г, и даже в 2002 г. оставалась на уровне 137 долларов.

Вступление в ВТО еще более остро поставит проблему конкурентоспособности российской обрабатывающей промышленности и сельского хозяйства, во многом утративших советский технологический капитал, а с деградацией науки – и многообещающие заделы. Иного и быть не может, пока в России оплата труда учителей меньше доходов тех, кто занят в торговле, пока труд работников науки оплачивается в 2,5 раза ниже, чем в финансовой сфере, пока средний доход жителя Москвы (включая детей, пенсионеров, заключенных и тунеядцев) в 4 раза больше душевого дохода в семьях российских докторов наук. .

Вариант третий – антикоррупционный Суть его в том, что наиболее радикальная борьба за преодоление бедности в нынешних условиях начинается с изменения доходов высшего эшелона чиновничества. Поскольку многим такое решение покажется странным, заметим, что с позиций теории относительности ничего удивительного в этом нет. В самом деле, если сравнивать зарплату учителя, врача, научного сотрудника с установленным Правительством прожиточным минимумом, чиновники далеко не бедные люди. А вот если сравнить доходы М.Зурабова, Г.Грефа, А.Кудрина с доходами М.Ходорковского, Р.Вяхирева и даже Е.Батуриной, то их действительно придется признать даже не бедными, а нищими.
Кроме того, нужно еще учесть, что в России сегодня уже не две общеизвестные беды. Расцвела и третья – коррупция. Если по данным Госкомстата, в 1989 г. размер коррупционных доходов достигал 1,5 процента ВВП, из которых 0,1 процента можно было отнести на взятки должностным лицам, то под руководством ушедших в коммерцию и действующих министров к 2002 г. коррупция уже поглощала примерно 10,3 процента ВВП, или 14 процентов конечного потребления домашних хозяйств. Из этой суммы до 90 процентов выкачивается у предпринимателей и региональных просителей трансфертов, а еще 10 процентов у остального люда на дорогах, при оформлении справок, при сдаче экзаменов и т.п.

Следовательно, на 90 процентов борьба с коррупцией – это резерв сокращения издержек предпринимателей и на 10 процентов благо для остальных наших граждан. А поскольку заинтересованы в сокращении коррупции все, то нам предлагают компенсировать связанные с этим потери доходов чиновников оригинальным образом – повышением им зарплаты. Прежде всего и в наибольшем объеме министрам, что вынудит ограничивать аппетиты традиционным использованием системы межотраслевых и межрегиональных связей для централизации доходов и собственности в руках родственников и преданных друзей.
Известно, что классики марксизма рекомендовали несколько иной способ борьбы с коррупцией – подавление бюрократизма, на основе: а) всенародного контроля за деятельностью чиновников; б) не только их выборности, но и сменяемости в любое время; в) оплаты чиновников не выше оплаты наемных работников соответствующего уровня подготовки.

Возражения к таким рекомендациям в наших СМИ сводятся к следующему: во-первых, данный способ технически сложен; во-вторых, он изначально утопичен, поскольку в России невозможно найти на должности министров людей, согласных, подобно Г.Кржижановскому, В.Куйбышеву, С.Орджоникидзе, А.Косыгину, А.Микояну, работать за полторы профессорских зарплаты; в третьих, (и это главное), «мы подобное уже проходили», и тогда коррупционеров уровня А.Чубайса, П.Авена, В.Черномырдина, В.Потанина с конфискацией имущества отправляли в тюрьму, а подчас, как это и сегодня еще практикуют китайские коммунисты, – расстреливали.

Так что вместо марксистско-ленинских жестких мер борьбы с коррупцией по третьему варианту борьбы с бедностью избран гуманный вариант – привить чиновникам иммунитет от взяточничества с помощью многократного повышения зарплат, с последующим премированием за качество управленческого труда. Правда, пока остается гадать, что следует считать главным ориентиром чиновничьей деятельности – декларируемое сокращение бедности, пропагандируемое повышение экспортного потенциала и инвестиционной привлекательности России, призывы премьера к достижению большей конкурентоспособности экономики, или реальный рост численности миллионеров и миллиардеров при сокращающейся продолжительности жизни трудящегося люда.

А вот о чем рассказывает статистика: в 1990 г. в расчете на один доллар среднегодовой зарплаты министра – коммуниста производство ВВП составляло 154 млн. долларов, у нынешних министров – капиталистов ожидается 43 млн. долларов. Затратность конечных итогов управленческой деятельности каждого министра возросла в 3,6 раза, несмотря на то, что приватизация освободила госчиновников от многих функций хозяйственного управления. В итоге дополнительные расходы бюджета на оплату 656 министров, приравненных к ним депутатов Гос Думы и сенаторов составят сумму, достаточную для повышения доходов до одного прожиточного минимума примерно 50 тыс. нищих россиян.

Но не будем забывать, что компенсации за возможное обеднение чиновников, в случае реального усиления борьбы с коррупцией, касаются не только 656 обладателей ранга министров. Нельзя было оставить без компенсации и их замов, помощников, сотни тысяч их подчиненных.

Это заметно изменит пропорции в распределении официальных зарплат и не может не повлиять на отношение общества к структурам власти.

Подобное напоминание одним повышением зарплаты компенсировать невозможно. Поэтому, когда ожидается, что зарплата 656 представителей нашей управленческой элиты не в 10,5, а в 14-18 раз превысит среднюю зарплату бюджетников и в 30-35 раз оплату в сельском хозяйстве, всем, кто недоволен столь грубым замечанием К.Маркса, ничего не остается, кроме ерничества и проклятий в адрес его сторонников.

Для решения проблемы бедности во всех странах мира действуеь система социальной зашиты. Рассмотрим ее.

2.1 Система социальной защиты и ее развитие

Государственные программы стабилизации доходов имеют место в различных странах. Но порядок их формирования различен.

Одна часть средств таких программ формируется через государственный бюджет и используется централизованно. Другая часть средств образуется за счет прибыли на самих предприятиях и фондах. (В бывших странах «государственного социализма» около 70% средств таких программ формировалось за счет государственного бюджета и только 25-30% средств - за счет прибылей предприятий). Через каналы государственных программ помощи удовлетворяются потребности в воспитании юных членов общества, содержании престарелых и нетрудоспособных, обеспечении (отчасти) получения образования, сохранения здоровья. Степень удовлетворения этих потребностей определяется сложившимся в данных условиях уровнем экономического развития и ценностными установками, сложившимися в обществе.