Ренты и рентные отношения

Ненаучной была попытка Рикардо объяснить источник диффе­ренциальной ренты на основе закона стоимости: с переходом к обработке худших земель  на "лучшей земле тот же продукт будет все еще получаться при прежней затрате труда, но стоимость его повысится, рента не есть соз­дание богатства, рента есть создание стоимости, но стоимость эта является номинальной." Кто же создает эту номинальную стоимость ?! Рикардо не апеллирует к высокой производительности труда, поскольку возникновение и рост ренты он связал с законом понижающейся производительности труда, но и низкую производитель­ность труда он не может назвать источником номинальной стоимости, так как повышенные издержки на худшем участке сполна оплачиваются обществом на месте их вложения.

По существу ошибочен и рикардовский переход от лучших земель к худшим. То, что сначала осваиваются  лучшие с экономической точки зрения земли, сомнений не вызывает, но переход к худшим землям предполагает и переход к более совершенной и более эффективной системе земледелия. Игнорирование общественного прогресса у Рикардо вынужденно – он не видит других путей для объяснения роста хлебных цен и ренты в Англии. Чтобы общество не устранило вздорожание  сырых продуктов путем интенсификации производства, он ставит барьер и с этой сто­роны: "приложение добавочного количества труда дает пропор­ционально меньший доход". Рикардо не знал, что и цена, и рента (совокупная) могут расти и растут при прямо противоположных условиях.

В прямой зависимости от закона убывающего плодородия почвы  понимал Рикардо и ренту интенсификации, которую приносят не более производительные,  а менее производительные затраты и не сами по себе, а тем, что, повышая цену хлеба, увеличивают дифференциальную ренту на относительно лучших землях. Но у Рикардо есть и правильное понима­ние  ренты интенсификации, когда он говорит о коренных улуч­шениях земли с повышающейся эффективностью. При этом, в отличие от Смита, прирост ренты Рикардо не считал процентом на капитал, затраченный на улучшение, " так как часть капитала, однажды затраченная на улучшение фермы, неразрывно срастается с землей и направлена на увеличение производительных сил последней, то вознаграждение, уплачиваемое землевладельцу за пользование ею, носит полностью характер ренты и подчиняется всем законам ренты".

Доход от капитала, затраченного земельным собственником "на сооружение зданий, необходимых для хранения продуктов и предохра­нения их от порчи",  а также на другие улучшения преходящего свойства, Рикардо исключал из земельной ренты и тем самым не смешивал её с арендной платой.

Причину ренты в рыночной экономике Рикардо видел в следующем:  "Рента всегда платится за пользование землей только потому, что количество земли не беспредельно, а качество ее неодинаково". То есть рента выводится из естественных,  а не общественных условий. Но он был близок к тому,  чтобы правильно назвать причину земельной ренты.

Начав с относительного принципа – определение ренты (абсолютной) на худшем участке вне связи с другими участками, Рикардо заканчивает относительным плодородием – определением ренты (дифференциальной) на средних и лучших землях в сравнении с худшими. Не замечая подмены тезиса, он находит, что закон дифференциальной ренты (произведение рыночной цены единицы хлеба на дифференциальный продукт) не приемлем для худших земель. Но вместо того, чтобы согласно относительному принципу обосновать для последних другой закон, он утверждает, что никакого избытка там и нет. Но вся история цивилизации свидетельствует, что в цене единицы хлеба худших земель всегда была доля ренты и что общая сумма этой доли находилась в прямой зависимости от их абсолютного плодородия. Отсюда и определение величины ренты с худших земель: произведение доли ренты в цене хлеба на абсолютное плодородие. Закон этот известен с древних времен и отвечает принципам рыночной экономики. Правда, применительно к лучшим и средним землям в условиях развитой рыночной экономики в расчет принимается их абсолютное плодородие за вычетом дифференциального.

Динамику ренты Рикардо объяснял следующим образом: "Рента увеличивается всего быстрее, когда уменьшаются производительные силы земли, имеющейся в нашем распоряжении, вместе  с повышением цены хлеба повысится и заработная плата, а прибыль необходимо упадет". Если бы это было так, то заработная плата вскоре поглотила бы не только всю прибыль, но и всю ренту. Благодаря ошибке в доказательстве динамики ренты он сделал другой правильный  вывод: "Интересы землевладельцев всегда противоположны интересам потребителей и фабрикантов". Из теории ренты Рикардо эта дисгармония интересов не выте­кала: земельная собственность – следствие ренты и не причина вздо­рожания хлеба,  с  ликвидацией ренты ничего не изменится и т.п.

Хотя Рикардо уклонился от разрешения поставленной перед собой задачи,  абсо­лютную ренту отрицал,  источник дифференциальной не обосновал, жестко связал ренту с ограниченностью производительных сил зем­ли и беспомощностью общественного прогресса, динамику ренты и противоположность интересов земельного собственника и общества определил правильно лишь благодаря взаимопогасившимся ошибкам, все же с его именем связано начало создания основ те­ории земельной ренты в  рыночной экономике. Д.Рикардо категорически отбросил средневековую долевую ренту У.Петти и А.Смита и поставил на ее место хотя и один из двух, но адекватный рынку вид нормальной земельной ренты – дифференциальну ренту,   правильно подметил некоторые аспекты ренты интесификации, разграничил ренту и арендную плату. Неубедительность отрицания ренты на худших землях, слабая обоснованность ряда других вопросов послужили стимулом последующим экономистам для дальнейшего исследования проблемы.

3. Теория ренты К.Маркса.

  Теория земельной ренты Карала Маркса складывалась в результате критического анализа взглядов на эту проблему классиков политической экономии и, прежде всего, – концепции Д.Рикардо. По собственному признанию он сначала "полностью разделял теорию ренты Рикардо", но уже в январе 1851г. сообщил Ф.Энгельсу опровержение рикардовского обоснования роста ренты убывающей производительностью земледельческого труда и соотвествующим ростом цен на хлеб. На условном примере был показан рост ренты в условиях прогресса земледелия и снижения цен на хлеб за счет роста дифференциального плодородия земель, находящихся в обработке. Энгельс рекомендовал Марксу опубликовать эти "новые, совершенно правильные соображения о земельной ренте" отдельной статьей в каком-нибудь английском журнале .

В мае этого же года Маркс ознакомился с  "обоснованием новой теории ренты" К.Родбертуса, которое назвал "ребяческо-комическим". Но идея Робертуса доказать, что средняя норма прибыли в сельском хозяйстве выше, чем в промышленности, заинтересовала Маркса всерьёз. Она давала ключ к открытию ренты на худшем участке и утверждению в качестве причины ренты монополии крупной частной земельной собственности. Разрешение этой проблемы  для Маркса оказалось долгим и не совсем рациональным. Лишь спустя 11 лет после разграничения стоимости и цены производства и предположения о более высоком строении капитала в промышленности он пришел к выводу, что в сельском хозяйстве имеет место избыток стоимости хлеба над его ценой производства, который и является источником второго вида нормальной земельной ренты в развитой рыночной экономике – абсолютной ренты.

Сообщая об этом Энгельсу, Маркс писал, что наконец-то разделался с поганой земельной рентой и собирается дать теорию ренты в виде вставки, как иллюстрацию к ранее выдвинутому положению. При этом он подчеркивал, что "должен теоретически доказать возможность абсолютной ренты без нарушения закона стоимости" и что новый вид ренты не зависит "от различия в плодородии различных категорий земли", а возникает "из-за того, что капитал вложен в землю".

Жестко связав существование абсолютной ренты с органическим строением капитала в сельском хозяйстве, Маркс поставил её на грань вымирания. В специальной главе третьего тома "Капитала" («Абсолютная земельная рента») он дважды повторяет: "Если бы среднее строение земледельческого капитала было таково, каково строение среднего общественного капитала или выше, то абсолютная  рента – опять-таки в только что исследованном значении – отпала бы; т.е. отпала бы рента, которая отличается как от дифференциальной, так и от ренты, покоящейся на собственно монопольной цене".

При таком подходе, во-первых, ставится под сомнение не только существование, но и рождение абсолютной ренты. То, что менее производительный труд создает большую прибавочную стоимость, противоречит и истории, и его собственной теории относительной прибавочной стоимости. Непрерывный рост массы прибавочной стоимости и земельной ренты обязан общественному прогрессу, а не регрессу.

Во-вторых,  поскольку абсолютная рента "есть адекватное выражение крупной частной земельной собственности", то отпадение следствия означает исчезновение и причины – земельной собственности. Неоднократные пояснения Маркса, что "абсолютная рента не есть следствие этого избытка, а есть следствие собственности на землю", что "собственность на землю сама создала ренту" не возвращают обоснование абсолютной  ренты в нормальное русло.

Если бы Маркс взял смитовскую монопольную цену хлеба, обремененную земельной собственностью (рентой), и доказал, что закон стоимости при этом не нарушается, то обоснование абсолютной ренты было бы кратким, четким и научным. К тому же у него были правильные положения на этот счет, правда, сделанные мимоходом. Рассматривая издольное хозяйство и крестьянскую парцеллярную собственность, Маркс писал: "Абсолютная рента или предполагает, что реализуется избыток стоимости продукта под его ценой производства, или предполагает избыточную монопольную цену, превышающую стоимость продукта". То, что закон стоимости при этом не нарушается, подчеркивается в главе «Видимость, создаваемая конкуренцией»: если бы вследствие "монополии земельной собственности сделалась бы возможной монопольная цена, превышающая цену производства и стоимость товаров, и если бы товар с такой монопольной ценой входил в число необходимых предметов потребления рабочего, он повысил бы заработную плату и тем самым понизил бы прибавочную стоимость раз, рабочему по-прежнему выплачивали бы стоимость его рабочей силы".

Для обоснования закона абсолютной ренты не имело значения ни различение стоимости и цены производства, ни различие в строении земледельческого и промышленного капитала, ни степень возвышения рыночной цены хлеба над его ценой производства и  стоимостью на худших землях. В любом случае это была бы монопольная цена в обычном значении слова, так как собственно монопольной цены на предметы первой необходимости быть не может.

  Абсолютная величина этой ренты  исчисляется по формуле

Ra = ( РЦ – ЦПх.з.) × Ух.з.,

где РЦ – рыночная цена единицы хлеба;

       ЦПх.з. – цена производства на худших землях;

       Ух.з. – урожайность (продуктивность) на худших землях.

Как видим, абсолютная рента находится в прямой зависимости от доли ренты в рыночной цене единицы хлеба и абсолютного плодородия худших земель. Величина ренты на худшем участке является нормой дани на капитал для земель более высокого плодородия и, следовательно,базой отсчета их дифференциальной ренты. Другими словами, взаимосвязь между этими двумя видами нормальной ренты напоминает взаимосвязь между средней прибылью и добавочной прибылью в промышленности.

Теория абсолютной земельной ренты была новым словом в экономической науке, и поэтому таким противоречивым оказался для Маркса путь её обоснования.

По поводу дифференциальной ренты Маркс писал, что она "не представляет в теоретическом отношении никаких трудностей. Она – не что иное, как добавочная прибыль, существующая в любой сфере промышленного производства для любого капитала, действующего в условиях выше средних".

Как известно, добавочную прибыль Маркс рассматривал после детального исследования средней прибыли и на её основе. Абсолютную ренту такой основой для дифференциальной ренты он не считал. И та и другая представлялись ему в качестве "независимых двух форм добавочной прибыли" к средней прибыли арендатора и исследовались изолированно: сначала дифференциальная рента (надбавка), а затем абсолютная (основание). Маркс даже убежден, что "единственный способ понять самоё природу дифференциальной ренты заключается в том, чтобы ренту земли категории А приравнять нулю". Эта методологическая ошибка значительно осложнила ему исследование проблемы.

Cознательно отбросив абсолютную ренту, а вместе с ней и крупную частную земельную собственность, Маркс по технологии Рикардо находит на средних и лучших землях добавочную прибыль. Остается назвать её причину. Ошибочность утверждения  Рикардо, что таковой является природа, ему была известна. Но Маркс исключил возможность констатировать, что земельный собственник налицо, он уже определил норму абсолютной дани для всех земель и теперь накладывает вето на дифференциальный избыток прибыли с лучших и средних земель и потому утверждает: "Земельная собственность не причина создания, а лишь причина перенесения возникшей без содействия этой собственности (скорее, вследствие того, что цена производства, регулирующая рыночную цену, определяется конкуренцией) добавочной прибыли" .

В свете сказанного становится понятной ошибочность утверждения Андерсона и Рикардо, что дифференциальная рента не входит в цену хлеба. Обществу хлеб обходится дороже его действительной стоимости потому, что в основу его рыночной цены положены не общественные, а более высокие, менее производительные издержки. Это означает, что дифференциальная рента является составной частью рыночной цены хлеба, повышает его цену.

  Элементарно простой механизм образования дифференциальной ренты оказался настолько сложным, что её источник до настоящего времени остается камнем преткновения. Не внес ясности в эту проблему и Маркс. Назвав дифференциальную ренту ложной социальной стоимостью, он не стал исследовать источник, из которого она реально черпается. Поскольку рыночная цена хлеба у него достигает индивидуальной стоимости на худших землях, то источник дифференциальной ренты находится, естественно, за пределами земледелия. Но возможность перелива прибыли из промышленности в сельское хозяйство в фонд земельной ренты Маркс не рассматривает, полагая, что это нарушает закон стоимости.