Ренты и рентные отношения

Введение

Земля (в широком смысле слова) является естественным условием всей жизнедеятельности человека. В противоположность общественным факторам производства она не имеет альтернативной стоимости, вечна, не изнашивается, неперемещаема, многообразна, пространственно ограничена. В цивилизованной практике на отношения между человеком и природой постепенно распространились отношения между самими людьми по поводу владения и пользования трудом и капиталом.

Земля стала объектом экономического анализа в теории французских физиократов. Они считали землю единственным производительным ресурсом, а труд земледельческого рабочего — единственной субстанцией общественного богатства. Промышленность и торговлю физиократы считали бесплодными отраслями человеческой деятельности.

Цель курсовой работы состоит в том, чтобы:

           определить экономическую природу ренты и рентных отношений;

           дать классификацию различных видов ренты;

Для написания курсовой работы были использованы учебники, учебные пособие, отечественных и зарубежных авторов.

1. Теория ренты А.Смита

Представитель классической политической экономии Адам Смит уделил большое внимание исследованию капиталистической земельной ренты. Только специальная глава по этой проблеме занимает восьмую часть его пятитомного экономического сочинения. Являясь исследователем-аналитиком и превосходным знатоком фактической стороны экономики ряда эпох, он попытался всесторонне осветить современную ему систему земельных отношений. Недостаточный уровень развития общих основ экономической теории не позволил Смиту дать научные и до конца последовательные ответы по всем рассматриваемым им аспектам земель­ной ренты. По мере углубления в сущность последней он испытывал  затруднения теоретического порядка и становился на путь догадок и скольжения по поверхности явлений, ошибок и противоречий. Несмотря на это, А.Смит не только глубже и точнее осветил многие вопросы земельной ренты, поставленные У. Петти, но и исследовал новые важные стороны этой проблемы.

Большое внимание Смит уделил закону ренты. Сначала земельную ренту он определил вполне научно:"Устанавливая условия договора, зем­левладелец стремится оставить арендатору лишь такую долю продукта, которая достаточна для возмещения капитала,  затрачиваемого им на семена, на оплату труда, покупку и содержание скота, а также ос­тального сельскохозяйственного инвентаря, и для получения обычной в данной местности прибыли на вложенный в сельское хозяйство капитал. Всю ту часть продукта или, что то же самое, всю ту часть цены, которая остается сверх этой доли, землевладелец, ес­тественно, стремится удержать для себя в качестве земельной ренты». Но как и Петти, он не знал, что в условиях рыночной конкуренции указанная разность распадается на сумму двух слагаемых, каждое из которых регулируется своим законом. Поскольку закон феодальной долевой ренты удовлетвори­тельно объяснял и наличие земельной ренты на всех землях, и более высокую ренту с лучших и средних, Смит без малейших сомнений капиталистическую земельную ренту отождествил с феодальной: "Этот остаток редко бывает меньше четвертой части, а часто превышает третью часть всего продукта". Он прямо утверждал, что "в сельском хозяйстве стоимость продукта и ренты пропорциональна их абсолютному плодородию".

Хотя Смит и не исследовал дифференциальной ренты по плодородию, он был первым, кто открыл ее закон. Пытаясь понять, почему "стоимость самой бесплодной земли не уменьшается благодаря соседству самой плодородной", а бедные рудники не выдерживают конкуренции со стороны богатых и перестают приносить ренту и даже прибыль, он приходит к противопоставлению законов земельной ренты в сельском хозяйстве и добывающей промышленности. Пони­мая, что исходя из долевой ренты нельзя свести к нулю ренту даже на самом бедном руднике,  он утверждает:   "Рента, которую может давать своему владельцу тот или иной рудник, зависит не от его абсолютного, а , так сказать,  от относительного богатства или избытка его добычи сравнительно с другими рудниками такого же рода".

Сформулированный таким образом закон дифференциальной ренты применительно к промышленности остался фразой для Смита, поэтому свою ренту по богатству (плодородию) рудников он по шаблону перетолковывает в феодальную и сетует лишь на то, что по сравнению с хлебной рентой доля эта мала и неустойчива: "Рента с имения, в котором ведется сельское хозяйство, обыкновенно достигает, как считают,  трети валового продукта… Для угольных копей рента в размере одной пятой вало­вого продукта считается весьма высокой;  обычно она достигает од­ной десятой его". Правильно начав с противопоставления законов рент по абсолютному и относительному плодородию, Смит заканчивает утверждением их тождества.

Относительно ренты интенсификации Смит заметил, что "распространение улучшения земли и ее обработки ведет непосред­ственно к повышению ренты", так как "доля землевладельца в продукте необходимо увеличивается  вместе с увеличением всего продукта" и имеет место "возрастание действительной цены сырых произведений земли". Как частный случай – это правильно. Но если бы Смит исходил  из двух законов капиталистической ренты, то неуклонный её рост был бы доказан из прямо противоположных и более вероятных условий: при неуклонном снижении цен на хлеб, при падении доли землевладельца в продукте, и даже при уменьшении всего продукта. Смит прав, что "при возобновлении арен­дного договора землевладелец обычно требует такого увеличения ренты,  как будто все эти улучшения были произведены за его счет". Однако неверно, что "надбавка" эта представляет собой "предполагаемый процент, или прибыль на капитал,  затрачиваемый на улучше­ние земли". Ни количественно, ни качественно она не совпадает ни с прибылью, ни с процентом на капитал, её величина регулиру­ется законами земельной ренты: в зависимости от естественных и общественных условий одни и те же затраты на улучшение земли при­носят различную надбавку. В концепции Смита недостает важного заключительно­го звена – утверждения, что капитал, затраченный на улучшение земли, через определенное время выпадает из сферы земельных отношений, так называемое искусственное плодородие становится естественным.

Проблему стоимости земли Смит разрешает вполне научно. Ко­личество годовых рент, составляющих цену земли, он ставит в за­висимость от нормы процента на капитал: "Обычная рыночная цена земли зависит  везде от обычной рыночной нормы про­цента. Лицо, обладающее капиталом,  от которого оно желает полу­чать доход, не обременяя себя личным употреблением его в дело, имеет перед собою выбор: купить на него землю или отдать взаймы под проценты".

  Важной заслугой Смита является исследование  ренты особого рода – собственно монопольной ренты. Её существо­вание он связывает с естественной ограниченностью производства престижных продуктов, которые не становятся предметами массового потребления и  продаются по собственно монопольным ценам.  Покупателями же редкого продукта являются отдельные лица, которые "готовы дать за него больше, чем необходимо". Смит обращает внимание на то, что "покупатель-моно­полист платит за популярность и воображаемое качество пре­стижного продукта,  т.е. покупает товар потому, что он дорог и тем самым поднимает еще выше его монопольную цену, которая мо­жет возрастать до чрезвычайной высоты и, по-видимому, не ограни­чена никакими пределами". Это означает, что источником монопольной ренты является личный доход покупателя. Таким образом, Смиту принадлежит различение в рыночной экономике рент двоякого рода: нормальной (монопольной в обычном смысле слова) и собственно монопольной.

Смит первым в экономической лите­ратуре указал на взаимосвязь рент от различных продуктов: "Рента с обрабатываемых земель, продукт которых составляет пищу людей, регулирует ренту большей части других, находящих­ся под обработкой земель. Ни один специальный продукт не может продолжительное время давать меньшую ренту, ибо в таком случае земля будет немедленно обращена под другую культуру». Эта трактовка не совсем корректна и последовательна.

Во-первых, рента даже с главного пищевого продукта не может односторонне предопределять ренту всех других культур, так как последние по разному оценивают одно и то же плодородие и местоположение. Это признает и сам Смит. Рисовое поле– бесплодное болото с точки зрения возделывания пшеницы, и высокую земельную ренту он выводит из большого количества производимой пищи и  вопреки своей логике утверждает, что "рента с рисовых полей не может регулировать ренту с других обрабатываемых земель" в странах, где "главной излюбленной пищей народа"  является рис.

Во-вторых, обществу нужно многообразие пищевых и непищевых продуктов земли, да и сама земля нуждается в севообороте. Поэтому сельскохозяйственные культуры и животные могут приносить и меньшую и большую земельную ренту по сравнению с пшеницей, но в целом их сочетание должно быть оптимальным, приносить максимум совокупной ренты, который, однако, может быть и ниже и выше смитовской пшеничной ренты. Свободная конкуренция выработала и механизм достижения этой цели: перелив капитала, плодосмен, трансформация сельхозугодий. Так, в период первоначального накопления капитала в Англии плодородные пшеничные поля были превращены в пастбища, поскольку разведение овец приносило больший доход и большую ренту, так что хлебная рента сама до известной степени предопределялась рентой с пастбищных угодий. Экономической науке ещё предстоит более глубокий анализ указанного тезиса Смита.

В своем учении  Смит затронул почти все аспекты земельной ренты в рыночной экономике, но до конца последовательно были освещены только причина ренты, цена земли, рента по местоположению и монопольная рента. Не знал Смит и главного: раздвоения нормальной земельной ренты на абсолютную и дифференциальную. Все это не позволяет считать его родоначальником теории капитали­стической земельной ренты. Вместе с тем нельзя оценивать вклад А.Смита в разработку этой проблемы ниже по сравнению со вкладом У.Петти. Он не только глубже и точнее осветил многие аспекты ренты, поставленные У.Петти, но и исследовал новые важные стороны этой проблемы.

А. Смит подготовил поч­ву для разработки основ теории земельной ренты в рыночной экономике своим последователям, в частности, Д.Рикардо. 

2. Теория ренты Д. Риккардо.

Видным представитель классической политической экономии английский экономист Давид Рикардо продолжил учение А. Смита о земельной ренте через несколько десятилетий. За это время выяснилось, что вопреки выводу Смита о гармонии интересов земельного соб­ственника и общества в Англии резко обострились противоречия между промышленниками и лендлордами. Попытку защитить интересы сельских хозяев путем оправдания хлебных законов и снять вину с земельных собственников за рост цен на хлеб и рост ренты предпринял шотландский практик-арендатор Д. Андерсон, который утверждал, что худшие земли не приносят ренты,  так как здесь издержки по возделыванию земли сравниваются со стоимостью всего продукта, а потому "не рента, определяет цену ее продукта, а цена этого продукта определяет земельную ренту. " Тем самым была отвергнута смитовская средневековая долевая рента и на её место поставлен один из видов капиталистической нормальной земельной ренты – дифференциальная рента по плодородию.

Приняв за основу, что "стоимость товаров определяется количеством труда, воплощенного в них", в главе "О ренте" Рикардо ставит одну главную задачу:   "рассмотреть, не вызывает ли обращение земли в собственность и следующее за этим создание ренты какого-либо изменения в относительной стоимости товаров независимо от количества труда, необходимого для их производства". То есть он хотел уяснить, повышает ли земельная собственность цену хлеба выше его стоимости, и тем самым отвергнуть или подтвердить монопольную цену на хлеб Смита.

Поставленную задачу Рикардо решает следующим образом: "При первом заселении страны,  где имеется в изобилии богатая и плодородная земля, ренты не существует, ведь никто не станет платить за пользование землей, раз есть налицо масса еще не обра­щенной в собственность земли".  Как видим, проблема  разрешается тем, что снимается с повестки дня за отсутствием крупной частной земель­ной собственности,  т.е. за отсутствием самой проблемы. Он  не видит своей методологической ошибки и продолжает: "Когда с развитием общества поступает в обработку земля второго разряда по плодородию, на земле первого разряда тотчас возникает рента, и величина этой ренты будет зависеть от различия  в ка­честве этих двух участков". Итак, в связи с переходом к возделыванию худших земель цена хлеба повышается  до уровня индивидуальной стоимости его производства на земле вто­рого разряда и первый разряд начинает приносить сверхприбыль. Но поскольку при капиталистическом хозяйствовании на земле суще­ствование двух различных норм прибыли невозможно, постольку на лучшей земле тотчас возникает земельная собственность и присваивает этот избыток в качестве ренты.

Рикардо полагает, что логика исследования не нарушена: все категории, причинно-следственные связи между которыми предпола­галось выявить, – налицо: цена – рента – собственность. Он не видит, что их статус изменен на обратный: следствие порождает причину.  К тому же цена, из которой исходит Рикардо, исключает возможность существования той формы земельной собственности, которую он решил исследовать его утверждение, что рента "не только не регулирует цену, но, скорее,  сама является её следствием" правильно лишь при общественной форме собственности  на землю. Исследуя не ту форму земельной  собственности, не  тот вид земельной ренты и не ту цену, Рикардо пытался достойно замкнуть круг своего анализа и дать отрицательный ответ Смиту. Начав с сослагательного: если нет крупной частной собственности на землю, то нет ренты и она не входит в цену, он заканчивает изъявительным:  "Но так как регулятором цены хлеба является хлеб, производящийся при наибольшей затрате  труда,  то и рента не входит и не может ни в малейшей степени входить в каче­стве составной части в его цену. Адам Смит, безусловно, ошибается, поэтому, предполагая, что первоначальное правило, регулировавшее меновую стоимость товаров, – а именно, сравнительное количество труда, которым они произведены, может быть вообще изменено вслед­ствие обращения земли в частную собственность и уплаты ренты". Упрек Рикардо Смиту  по существу глубоко ошибочен. Рента не входит в индивидуальную стоимость хлеба на худших землях не потому, что она является регулирующей, а потому, что дифференциальной ренты на этих землях нет по закону, а абсолютной – по произволу Рикардо. Если бы он знал, что отрицание ренты на худших землях это отрицание важ­нейшего вида нормальной земельной ренты в рыночной экономике, который непременно сосуществует рядом с дифференциальной рентой и на средних и на лучших землях, то в противовес Смиту и Мальтусу  не стал бы утверждать,  "что" во всякой стране существует земля такого качества, которая не может доставлять количество продукта, более чем достаточное для возмещения затраченного на нее капитала плюс обычная для этой страны прибыль".

Если бы Рикардо исходил из законов ры­ночной конкуренции, то было бы ясно, что с  переходом к возделыванию земли второго разряда рыночная стоимость хлеба действительно повысится до уровня средневзвешенной из двух разрядов, а рыночная цена хлеба поднимется до уровня возмещения издержек и получения средней прибыли на землях второго разряда, но может и не достигать индивидуальной стоимости хлеба в худших условиях. И тем не менее Рикардо пришлось бы отказаться от своего тезиса, что дифференциальная рента не входит в цену хлеба и что "цена хлеба нисколько не понизилась бы, если бы даже все землевладельцы отказались от всей своей ренты ". Отказ от дифференциальной ренты означал бы, что государство как собственник земли получит возможность скупать хлеб у производителей по их индивидуальной стоимости и реализовывать по общественной, а не по цене производства на худших землях. В результате рента действительно ликвидируется, цена хлеба и зарплата понизятся, а прибыль повысится. Практическая трудность осу­ществления этого варианта не колеблет его теоретической состоятельности.