Модель экономического человека

В итоге  выбор индивида в соседние периоды  времени может оказаться совершенно различным, даже если объективные ограничения  остались неизменными. С точки зрения экономиста такое нарушение непрерывности представляет собой аномалию, тогда как с точки зрения психолога оно не более чем адекватная реакция. Включение в описание экономической динамики механизма обратной связи между результатами поведения и внутренней структурой индивида выглядит чрезвычайно привлекательно и открывает простор для конструктивного взаимодействия экономической и психологической наук.

Видимо, наиболее пригодна к конструктивному  взаимодействию с экономической  теорией социальная психология, занимающая пограничное место между психологией и социологией.

В принципе социально-психологический анализ вполне может быть полезен при  анализе макроэкономических феноменов, как например экономического цикла  и инфляции.

Хотя  современная социальная психология в отличие от работ таких ее основоположников, как Г. Тард и Г. Лебон, занимается не столько макросоциальным уровнем психических явлений, сколько влиянием общественных норм, ценностей и т. д. на внутренний мир индивида, в подходах экономической науки и социальной психологии можно найти некоторые параллели.

Так, швейцарский  экономист Б. Фрай и немецкий социальный психолог В. Штрёбе показывают, что  играющее в социальной психологии центральную  роль понятие аттитюда (аiпае), в его  современном значении обозначающее готовность человека к определенной реакции, сформировавшуюся на основе предшествующего опыта, по смыслу очень близко к понятию предпочтения, употребляемому экономистами, в связи с чем возникают возможности для плодотворного взаимодействия двух наук.

 В  частности, экономическая наука  может привлечь социальную психологию  для решения некоторых, в настоящее  время не относящихся к ее  предмету, но чрезвычайно важных  для нее проблем: создания теории  обучения людей, формирования  их предпочтений, познания вероятностей будущих событий.

Кроме того, экономическая теория ничего не может сказать о времени, которое  занимает процесс адаптации к  изменению внешней среды, процесс  обучения на собственных ошибках (корректировка  ожиданий), а эта величина, находящаяся в сфере внимания социальных психологов, может играть решающую роль при разработке макроэкономической теории и политики.

В отличие  от психологии социологическая теория ориентирована на объяснение специфически социальных явлений и процессов, и поэтому к модели индивида здесь предъявляются те же требования.  
 
3.Эволюция модели экономического человека  
3.1. Адам Смит

Модель  человека в экономической науке  претерпевала значительные изменения  вместе с развитием самой науки.

Некоторые ее элементы подверглись уточнению, от других экономисты

отказались, сочтя их излишними. Рассмотрим основные этапы эволюции модели экономического человека.

Как уже  подчеркивалось, модель человека является важнейшей составной частью методологии  экономического исследования, как дескриптивной, так и нормативной.

Однако  взаимосвязь между развитием теории и методологии экономического анализа является достаточно сложной. Как правило. экономист-теоретик никогда специально не задается целью усовершенствовать общепринятую в своей науке модель человека.

Окружающая  его экономическая действительность ставит перед ним конкретные вопросы, и, отвечая на них, он осознанно или неосознанно, вольно или невольно опирается на то или иное представление о человеке.

Часто бывает так, что теорию, исходящую из новой модели человека, изобретают одни, а саму эту модель в отчетливом виде формулируют другие теоретики.  
Иногда экономисты (дж С Милль, К Менгер, М Фридмен и др) в специальных методологических трактатах или главах подытоживают определенный период развития экономической теории и формулируют некоторую нормативную методологию экономических исследований (включая модель экономического человека).

 Однако  эти трактаты не во всем  соответствуют теоретической деятельности даже их собственных авторов.

Как правило, исследователи стремятся описать историю экономического человека, ограниченную именно эксплицитной методологией, т.е. словесными высказываниями, непосредственными характеристиками.

Главным моментом этой модели была специфическая мотивация: собственный интерес ил стремление к богатству как главный мотив поведения. Основополагающая роль в этом процессе принадлежит книге «Богатство народов» Адама Смита.

Рассматривая  роль, которую играет мотив собственного интереса у Смита, мы не можем обойти проблему, с которой сталкиваются все исследователи его творчества.

 В  «Богатстве народов» Смит подчеркивает, что поведение человека направляется  «симпатией», т. е. умением поставить  себя на место другого (в  современной психологии это качество  называется эмпатией) и желанием заслужить одобрение «беспристрастного наблюдателя».

Собственный интерес при этом не отрицается, но Смит подчеркивает его ограниченность: он оперирует только в рамках справедливого.

Однако  противоречие между Смитом-моралистом и Смитом-экономистом во многом кажущееся.

С одной  стороны, Смит утверждает, что «не  от благожелательности мясника, пивовара или булочника ожидаем мы получить свой обед, а от соблюдения ими своих  собственных интересов» именно потому, что развитая система разделения труда ставит нас в отношения с людьми, к которым мы можем не испытывать симпатии.

Таким образом, этика у Смита невозможна без учета собственного интереса, тогда как политическая экономия вполне может обойтись без учета  чувства симпатии.

С другой стороны, и в «Богатстве народов» Смит отнюдь не идеализирует эгоизм владельцев капитала: он хорошо понимает, что собственный интерес капиталистов может заключаться не только в производстве выгодных продуктов, но и в ограничении аналогичной деятельности конкурентов.

Он даже отмечает, что норма прибыли, как правило, находится в обратной зависимости от общественного благосостояния и поэтому интересы купцов и промышленников в меньшей степени связаны с интересами общества, чем интересы рабочих и землевладельцев.

 Более  того, этот класс «обычно заинтересован в том, чтобы вводить общество в заблуждение и даже угнетать его», пытаясь ограничить конкуренцию. Но если государство поддерживает свободу конкуренции, то собственный интерес может объединить разрозненно действующих эгоистов в упорядоченную систему, обеспечивающую общее благо.

Таким образом, Смит демонстрирует, что даже при самых худших предположениях относительно человеческой природы  рыночная экономика, основанная на свободной  конкуренции, все равно дает лучший результат, чем принудительная регламентация  экономической деятельности.

Так Смит развязывает узел, образованный переплетением  личных и общественных интересов.

Смит  не сводит собственный интерес людей  к получению денежных доходов  наподобие максимизации прибыли: на выбор занятий помимо заработка  влияют также приятность или неприятность занятия, легкость или трудность обучения, постоянство или непостоянство занятий, больший или меньший престиж в обществе и, наконец, большая или меньшая вероятность успеха.

Например, люди, занимающиеся неприятным, презираемым  обществом делом, - мясники, палачи, кабатчики - вправе претендовать на большую прибыль и т. д.

Итак, в  произведениях английских классиков  — в явном виде у Смита и  в неявном у Рикардо — использовалась модель человека, которая характеризуется:  
1) определяющей ролью собственного интереса в мотивации экономического поведения;

2) компетентностью  (информированностью + сообразительностью) экономического субъекта в собственных делах;

3) конкретностью  анализа — учитываются классовые различия в поведении и различные, в том числе неденежные, факторы благосостояния.

Значение  этой модели человека для истории  экономической мысли состоит  прежде всего в том, что с ее помощью политическая экономия выделилась из моральной философии как наука, имеющая свой предмет — деятельность экономического человека.

Но еще  раз подчеркнем, что ни для Смита, ни для Рикардо не была характерна рефлексия по поводу предпосылок  экономического исследования. Эту задачу выполнили другие экономисты.

3.2. Методологи

Первые  опыты дескриптивной экономической  методологии связаны с осмыслением опыта английской классической школы политической экономии. Смит и Рикардо не предприняли попыток объяснить свой метод, видимо потому, что он казался им очевидно правильным и не нуждавшимся в обосновании. Однако так представлялось далеко не всем, и новая наука политическая экономия подверглась суровой критике, главным образом с позиций морали, за чрезмерно узкий взгляд на человеческую природу, сведенную к приобретательским, эгоистическим мотивам. Такая критика потребовала от экономистов более глубокого обоснования своих теорий. Естественно, внимание методологов было обращено исключительно на проблему мотивации, поскольку другие компоненты модели человека классической школы вопросов не вызывали.

Экономический человек существует в действительности: в естественности и распространенности эгоистической мотивации (собственного интереса) можно легко убедиться с помощью наблюдений и интроспекции.

Такова  была точка зрения Н. У. Сениора, включающего  в число основных общих положений  экономической науки «желание каждого человека получить как можно больше предметов, составляющих богатство, с наименьшими возможными жертвами», хотя Сениор отмечал, что разные люди испытывают это желание с разной интенсивностью, а также признавал наличие у людей других мотивов помимо стремления к богатству.

Но выводы, сделанные из этих положений, подчеркивал  Сениор, справедливы лишь в отсутствие искажающего воздействия других факторов. Если же нам удастся определить, в каких случаях можно ожидать  этого воздействия и какова будет его сила, мы сможем, как считает Сениор, трактовать экономическую науку как «позитивную», а не «гипотетическую».  
3.3. Бентам

Важно рассмотреть представление Бентама  о модели экономического человека.

Бентам (как и Смит) исходит из того, что интересы общества — не более чем сумма интересов граждан.

Поэтому, если возникает конфликт интересов  разных общественных групп, необходимо решить дело в пользу тех, у кого потенциальное количество благосостояния в случае удовлетворения их интересов  будет больше, а если эти количества равны, следует предпочесть более многочисленную группу.

В отличие  от Смита Бентам не доверяет согласование индивидуальных «стремлений к благосостоянию»  рынку и конкуренции.

Он считает  это прерогативой законодательства, которое должно награждать тех, кто способствует общественному благу, и наказывать тех, кто ему мешает.  
Перечислим основные черты концепции человеческой природы Бентама в сопоставлении с концепцией экономического человека его современников — представителей английской классической школы. Во-первых, большая глубина абстракции. Благодаря этому модель Бентама универсальна: она годится не только для экономической сферы, но и для всех остальных областей человеческой деятельности. Модель эта настолько абстрактна, что не делает различия между представителями различных классов.

Во-вторых, в сфере мотивации - это гедонизм, т. е. последовательное сведение всех мотивов  человека к достижению удовольствий и избежанию огорчений. Необходимым  следствием гедонизма является пассивно-потребительская ориентация — Бентам подчеркивает, что всякая реальность интересует человека лишь тогда, когда ее можно с пользой для себя употребить. Бентамовский человек нацелен на немедленное потребление, а вся сфера производства и капиталовложений, находящаяся в центре внимания Смита и требующая активной деятельности, его интересует очень мало. «Стремление к труду, — пишет Бентам, — не может существовать само по себе, это псевдоним стремления к богатству, сам же труд может вызывать лишь отвращение».

В-третьих, в сфере интеллекта — счетный  рационализм. Бентам в принципе исходит  из того, что каждый человек в  состоянии производить все те арифметические действия, которые нужны  для получения максимума счастья, хотя признает, что такого рода подсчет  недоступен прямому наблюдению. Возможность ошибки не исключается, но приписывается либо недостаточной способности людей к арифметике, либо их злой воле, либо, наконец, простым предрассудкам. Начисто игнорирует Бентам влияние на принятие решений каких-либо эмоций.