Интеграция. Предпосылки и суть

Именно в это  время национализм вступает в  конфликт с концепцией гражданского общества. Следует констатировать, что национальные государства в  Центральной и Восточной Европе формируются со значительным опозданием по сравнению с Западной в результате распада крупных империй в начале ХХ в. (Германской, Австро-Венгерской, Российской и Оттоманской). Существует поэтому сходство исторических судеб стран региона, в частности, предпосылок конституционализма в Восточной Европе. В межвоенный период все страны Восточной и Южной Европы от Балкан до Балтики имели авторитарные режимы в виде президентских или монархических диктатур. Анализ этих диктатур 20–30-х гг. в Эстонии, Латвии, Литве, Польше Венгрии, Словакии, Румынии, Болгарии, Албании, Югославии и Сербии показывает, что они имели характерные общие черты и направленность. При всем различии обстоятельств возникновения их объединяли национализм, отрицание либеральной демократии, антипарламентаризм, критическое отношение к политическим партиям и стремление к единоличной власти вождя (в ряде случаев монарха, президента или военного диктатора). Все режимы межвоенного периода были попыткой стабилизировать национальные государства, найти выход из общеевропейского кризиса и утвердить национальную государственность авторитарными методами. На все эти страны далее, после Второй мировой войны, была распространена советская модель номинального конституционализма (представленная сталинской конституцией 1936 г.). Содержание переходного периода во всех этих странах также имело сходные параметры – представляло собой движение от номинального советского конституционализма к реальному, но окрашенному национализмом (14).

В результате для  всех стран данного (постсоветского) типа конституционализма характерен острый конфликт двух тенденций: демократизации (как правления большинства, причем коренной нации) и либерального конституционализма (основной принцип которого – гарантии прав меньшинств и личности). Если на Западе эти два процесса были разделены во времени (основы гражданского общества и среднего класса сформировались постепенно до введения конституций), то в Восточной Европе они практически совпадают. Рывок к демократии и конституционализму вступал в противоречие с необходимостью непопулярных, прежде всего экономических, реформ. При отсутствии культуры компромиссов между этносами и партиями большего успеха добивались наиболее демагогические из них. В условиях конкуренции на выборах развивается феномен национального популизма – неоправданных обещаний быстрого улучшения ситуации (часто за счет других этносов) в условиях отсутствия реальной возможности сделать это.

Маастрихстские  соглашения предоставляли Союзу следующие важные функции:

— создание и  управление единой валютой;

— координация, контроль и (где это будет уместно) усиление единой экономической политики, в особенности касающейся бюджетных дел;

— основание  и защита Единого рынка, основанного  на принципе свободной и справедливой конкуренции;

— поддержание  равенства (и где это будет  возможно) перераспределение средств между богатыми и бедными регионами;

— поддержание  законности и правопорядка:

— признание  и развитие фундаментальных прав отдельных граждан;

— управление единой внешней политикой, охватывающей всю  область иностанных дел и политики безопасности, включая формирование общей оборонной политики, что, возможно приведет в будущем к общей обороне бывшего Союза.

Маастрихтские соглашения, заключенные в 1992 году в  результате длительного экономического, а затем и политического сближения западноевропейских стран, свидетельствуют о завершении третьего этапа эволюции ЕЭС.

Маастрихтские соглашения, заключенные в 1992 году в  результате длительного экономического, а затем и политического сближения  западноевропейских стран, свидетельствуют  о завершении третьего этапа эволюции ЕЭС.

Приблизительная периодизация этого процесса такова: 1969-1971 гг., 1971-1986 гг., 1986-1992 гг. Процесс  ратификации Единого европейского акта, в сущности означал, что договор  вступит в силу во второй половине 1987 г., когда в ЕС с новой силой разгорелся спор о бюджете Сообщества, размерах вклада участниками, ее направленности и т.д. Проблема во многом была решена на специальной февральской встрече лидеров стран 1988 г. и с этого периода идея создания Единого европейского рынка получила серьезное доверие не только политиков, но и предпринимателей и широкой общественности Западной Европы. К 1989 г. дебаты о Едином рынке переместились из области юридической в область реального воплощения накопленного массива законов в жизнь. Таким образом, было положено начало формировании повестки дня Маастрихтской встречи в 1992 году. В этой связи заслуживают внимания два момента:

1. 1987-1988 гг.—страны  Европейской ассоциации свободной  торговли (ЕАСТ) подвергли свои отношения  с ЕС пересмотру, что привело к переговорам о создании единой Европейской экономической зоны, в которую бы входили государства-члены и ЕАСТ, и ЕЭС.

2. Апрель 1989 г.  — принято решение ЕЭС об  основании Комитета Делора по  экономическому и Валютному Союзу,  через десять месяцев принявший трехступеньчатую программу этого Союза, которая позднее была одобрена на Мадридской встрече ЕЭС.

Такие темпы  сближения позиций стран ЕЭС, безусловно, насторожили Японию и  США, однако с падением в 1989 г. Берлинской стены, приходом новых политиков и новых режимов к власти в Восточной Европе, ЕЭС приобретает новое измерение, и официальный Вашингтон вынужден был признать это, в то же время заявляя о своих особых отношениях к Бонну и Брюсселю (особые отношения с Великобританией традиционны).

СЕВЕРОАМЕРИКАНСКАЯ   АССОЦИАЦИЯ СВОБОДНОЙ ТОРГОВЛИ (НАФТА)

Другим практическим примером международной интеграции является НАФТА. 17 декабря 1992 г. было подписано Соглашение между США, Канадой и Мексикой о Североамериканской ассоциации свободной торговли (НАФТА), вступившее в силу 1 января 1994 г.

Как известно, в  начале 1988 г. между США и Канадой  было заключено Соглашение о зоне свободной торговли. НАФТА - более  высокая ступень интеграции и  не только в связи с расширением  состава стран-участниц. Если проанализировать суть основных положений Соглашения и сравнить с основополагающими посылками документов Евросоюза, то очевидно главное – демонтируются   не только таможенные барьеры. В рамках НАФТА происходит постепенная ликвидация тарифных барьеров, снимаются большинство других ограничений для экспорта и импорта (кроме определенной номенклатуры товаров - сельхозпродукция, текстиль и некоторые другие). Создаются условия для свободного движения не только товаров, но и услуг, капиталов, профессионально подготовленной рабочей силы. Практически отработаны подходы для предоставления национальных режимов для осуществления прямых иностранных инвестиций. Стороны договорились о необходимых мероприятиях по защите интеллектуальной собственности, гармонизации технических стандартов, санитарных и фитосанитарных норм. Документ содержит обязательства сторон относительно создания механизма по разрешению споров (антидемпинг, субсидии и др.), которые неминуемо будут сопровождать начальный период становления организации. Следует отметить, что Соглашением не предусматривается решение проблем, относящихся к социальной сфере, таких, как безработица, образование, культура и т.д.

На долю НАФТА  в конце 1990-х гг. приходилось около 20 % всей мировой торговли.

Модель  североамериканской экономической интеграции в целом развивалась по тем же принципам, что и ЕС. В то же время она характеризуется рядом особенностей:

1) длительное время интеграционные процессы формировались преимущественно на корпоративном и отраслевом уровнях, не были связаны межгосударственным и надгосударственным регулированием по типу ЕС; 2) НАФТА развивалась с учетом интересов американских транснациональных корпораций, чьи капиталы в экономике Канады и Мексики занимали доминирующее положение. Так, в середине 1990-х гг. в США направлялось до 80 % канадского экспорта и свыше 70 % мексиканского. В результате степень и масштабы канадско-американской и мексикано-американской интеграции намного превзошли уровень интеграции экономики Мексики и Канады. Последние являлись скорее конкурентами на американском рынке товаров и рабочей силы, стремившимися привлечь капиталы и технологии американских корпораций, чем партнерами по интеграции. Помимо аргументов политического характера, каждая страна-участница Соглашения имеет свои экономически обоснованные причины участия в НАФТА. Так, по мнению американских экспертов, увеличение экспорта приведет к увеличению числа рабочих мест и, кстати, эти расчеты уже оправдались, несмотря на сравнительно короткий промежуток времени. Большие надежды связываются с процессом перенесения на мексиканскую территорию трудоемких, материалоемких и других дорогостоящих производств, что должно существенным образом повлиять на снижение издержек и тем самым повысить конкурентоспособность американских товаров. Американские политологи, экономисты считают НАФТА своеобразным трамплином для более глубокого проникновения в экономику латиноамериканских стран на качественно новых условиях, например, партнера, а не "эксплуататора". Экономика Канады тесно связана с американской. Достаточно сказать, что доля США во внешнеторговом обороте Канады составляет примерно 70% и, наоборот, доля Канады - 20%. Это очень высокий показатель, если учесть, что в    самой интегрированной группировке, в ЕС, доля Германии во внешнеторговом обороте Франции составляет менее 20%, а доля Франции - чуть выше 10%. Вместе с тем, лишь в конце 80-х годов канадцы пришли к выводу о наступлении сравнительно благоприятных условий для углубления интеграционных процессов с США, имея в виду тот факт, что эффективность канадских фирм стала приближаться к аналогичному показателю для американских. Предварительно было скрупулезно подсчитана возможная экономическая выгода после ликвидации таможенных барьеров, в частности, для обрабатывающей и добывающей промышленности. Канада считает, что участие в НАФТА позволит более тесно приобщиться к выпуску наукоемкой продукции, повысить прибыль, т.к. оплата труда в Канаде выше, чем у партнеров по группировке. Следует отметить, что в Канаде насчитывается и много противников углубления интеграционных процессов с США, в НАФТА, т.к. слишком уж агрессивны американские фирмы в Канаде, существуют определенные опасения относительно потери национального контроля над некоторыми отраслями. Опасения канадцев понятны еще и потому, что пока не созданы сильные юридические институты, призванные сопровождать экономические процессы.

   Мексика связывает с НАФТА большие  надежды, рассчитывает резко ускорить темпы своего развития, внедрения реформ и уже через 10-15 лет приблизиться по уровню своего развития к промышленно развитым странам. Были предприняты решительные меры по либерализации движения капитала, начался его приток, вырос объем иностранных инвестиций. В то же самое время существуют опасения, что мексиканским компаниям будет весьма сложно сдерживать напор северных соседей, особенно в сельском хозяйстве, где возникнут сложные проблемы.