Голландкая болезнь в России

      Вместе  с тем проводимая государством экономическая политика не лишена существенных недостатков.

      Обладая значительными финансовыми ресурсами, аккумулированными, в первую очередь, вследствие экспортосырьевой ориентации, государство уходит от решения фундаментальных  проблем российской экономики. Результаты проведенного нами исследования свидетельствуют о закреплении модели экспортосырьевой ориентации экономики России. Выравнивание конкурентоспособности отраслей национальной экономики обеспечивается, главным образом, за счет фискальных, а не стимулирующих мер, что подавляет инвестиционную активность.

      Так, доля инвестиций в основной капитал  в ВВП находиться на крайне низком, не достаточном для инновационного развития экономики уровне в 19,5% в 2007 г. Для сравнения: в Южной Корее в период бурной модернизации экономики этот показатель стабильно превышал 30%. Более того, аккумулированные государственным бюджетом средства при размещении в иностранные ценные бумаги, по сути, работают на развитие американской и европейских экономик.

      В то же время наблюдающийся опережающий рост внутренних цен на продукцию нефтегазового комплекса ведет к инфляции издержек, сокращает рентабельность в других отраслях экономики, подавляет экономическую активность и усиливает негативный эффект «голландской болезни», ослабляя конкурентоспособность национальной экономики.

      В заключении хотелось бы отметить, что  курс на инновационное развитие экономики, принятый правительством России, безусловно, безальтернативный, если мы хотим жить в сильной и всеми уважаемой  стране. Но попытки реализовать его только за счет внутренних ресурсов, без резкого наращивания импорта готовых передовых технологий, по нашему мнению, обречены на провал. Государство должно активнее включаться в реализацию инновационных проектов, оказывая не только поддержку при реализации инвестиционных проектов и выходе на рынок с готовой продукцией, но, что намного значимее, создавать соответствующие государственные фонды и банки инноваций (с целью облегчить отечественным компаниям доступ  к современным готовым технологическим решением).

      В статье предлагается междисциплинарный  подход к анализу риска, в основе которого лежит концептуальное представление  о том, что риск всегда связан с  субъектом и решениями, которые  тот принимает. Рискованная ситуация- разновидность неопределенной, когда можно оценить вероятность реализации решения с учетом влияния природной среды, действий партнеров, противников и т. п. Риск является следствием решения и всегда связан с субъектом, который не только осуществляет выбор, но и оценивает как вероятности наступления возможных событий, так и величину их последствий.       

      О целях и методах  антикризисной политики в специфических  условиях российской экономики. Подход российского правительства к проведению антикризисной политики претерпел значительную эволюцию. В начале 2008 г. он сводился к тому, что Россия, благодаря наличию «подушки безопасности», останется «островом стабильности». Суверенные фонды, средства которых ЦБ разместил в международные резервные активы (далее – валютные резервы), казалась огромной. Однако уже осенью 2008 г. в качестве общей цели реализуемой Правительством России и ЦБ системы антикризисных мер декларировались «минимизация масштабов экономического кризиса и смягчение его последствий для населения и экономики» [1]. В Программе антикризисных мер Правительства РФ на 2009 год (от 19 июня 2009 г.) поставлены цели «поддержки граждан и недопущения разрушительных процессов в социальной сфере и в экономике страны при обеспечении одновременно с этим решения стра-тегических задач социально-экономического развития» [2].  
 
Казалось бы, достигнуто понимание того, что краткосрочные меры антикризисного характера должны быть согласованы с долгосрочными целями социально-экономического развития; что нельзя экономить на расходах, необходимых для перехода российской экономики на инновационный путь развития; что не следует сокращать расходы, прямо или косвенно обеспечивающие развитие инвестиционного сектора, а также высокотехнологичных и наукоемких производств – даже ради сбережения Резервного фонда.  
 
К сожалению, анализ указанной Программы и выступлений руководителей финансовых и экономических ведомств не дает уверенности в том, что они понимают особенности российского кризиса и в состоянии проводить адекватную социально-экономическую политику. В частности, на это указывают постоянные заявления о временности создаваемых институтов государственной поддержки экономики, о необходимости приватизации в будущем приобретаемых государством активов [1].  Поэтому необходимо акцентировать исследования специфичных для России проблем кризиса и антикризисной политики, а не общих для развитых стран кризисных явлений и методов борьбы с ними.                                                                      
 
В чем заключается специфика российского экономического кризиса?  
 
Во-первых, Россия до сих пор не преодолела последствия трансформационного шока от распада СССР и смены экономической системы. Кризис государственности породил резкое сокращение социальных расходов, государственных инвестиций и закупок оборонной продукции. Обвальное сокращение объема оказываемых государством гражданам и предприятиям общественных услуг не только привело к уменьшению спроса на товары со стороны государства и «бюджетников», но и резко ухудшило инфраструктурные условия, обеспечивающие конкурентоспособность российских предприятий и экономики в целом.  
 
Далее, либерализация торговли привела к переориентации производителей сырьевых товаров на их экспорт с резким удорожанием ресурсов для отечественных товаропроизводителей. Одновременно либерализация импорта продукции инвестиционного и потребительского характера привела к вытеснению с рынка отечественных производителей, не готовых к жесткой и зачастую недобросовестной конкуренции со стороны иностранных предприятий и связанных с ними российских импортеров (особенно так называемых «серых» импортеров).  
 
Вследствие названных причин в российской экономике возник мощный структурный кризис, при котором недостаточность конкурентоспособных производств сочеталась с избытком неконкурентоспособных. Избыточность подобных мощностей в обрабатывающей промышленности, наряду с иностранной конкуренцией, снижает привлекательность инвестиций в несырьевые высокотехнологичные секторы.  
 
Во-вторых, специфика российского кризиса заключается в особом характере влияния мирового кризиса на российскую финансово-экономическую систему. Этот характер определяется наличием в России «голландской болезни» [2]. Этим во многом объясняется институциональная и технологическая отсталость России, унаследованная еще со времен СССР [3].  
 
Временное улучшение условий внешней торговли в 2000-е годы породило иллюзию выздоровления российской экономики. На самом же деле экономический рост представлял собой в основном повышательную фазу «голландской болезни». Теперь, после сильного падения цен на нефть, она перешла в реверсивную фазу с крайне болезненными процессами адаптации экономики и общества к ухудшившимся условиям внешней торговли, сокращению экспортной выручки и бюджетных поступлений, а следовательно, и уровня жизни граждан и инвестиционных возможностей компаний.  
 
Хотя снижение цен на углеводороды произошло очень быстро, период адаптации к реверсивной фазе «голландской болезни» затянется надолго [4]. Уже только по этой причине кризис российской экономики является не только «проекцией» на нее мирового кризиса.  
 
Из сказанного выше также следует, что государство не должно поддерживать «надувшиеся» в последние годы «ценовые пузыри» на рынках столичной недвижимости или акций компаний – экспортеров сырья. Ясно, что котировки акций бы-ли завышены в результате длительного периода роста цен на углеводороды и подобные товары. Этот период завершился стремительным раздуванием «ценового пузыря» на нефтяном рынке летом 2008 г. с последовавшим столь же резким крахом. Вместе с лопнувшим «нефтяным пузырем» закончилась и повышательная стадия «голландской болезни». Теперь благодаря мировому кризису проблема перехода от сырьевой модели развития российской экономики к инновационной «вдруг» превратилась из перспективной в крайне злободневную.  
 
Можно сделать общий вывод: все сформулированные выше объективные условия развития российской экономики в ближайшие годы предопределяют и необходимость специфической реакции российского государства на кризис. Однако она до сих пор имеет слишком явный монетаристский уклон. Хотя масштабы вливаний государством средств в финансовую систему огромны, эти средства выделялись доказавшим свою неэффективность государственным или системообразующим  крупным банкам, которые использовали их в первую очередь для создания резервов ликвидности. Кроме того, в начале года вследствие запаздывания с принятием уточненного бюджета, произошел сбой и в применении бюджетных инструментов стимулирования производства и спроса. Все это предопределило неожиданную для Минэкономразвития глубину кризиса в первом квартале 2009 г.[5].  
 
Данные о производстве продукции базовых отраслей за первые месяцы 2009 г. говорят сами за себя – в России начался не только финансовый, но и полномасштабный экономический кризис. Поскольку динамика производства имеет сезон-ный характер, необходимо сравнивать, например, величины выпуска товаров и услуг по базовым видам экономической деятельности (далее – выпуск базовых отраслей) за аналогичные периоды. Значения индекса выпуска базовых отраслей к декабрю 2006 г. за разные годы приведены на рис. 1.   

Рис. 1 Индекс выпуска  товаров и услуг по базовым  видам экономической деятельности (декабрь 2006 г. = 100%)  
 

Если до ноября в 2008 г. выпуск базовых отраслей (светлые  столбцы) превышал соответствующие  величины 2007 г., то в ноябре-декабре 2008 г. он снизился до уровня 2006 г. В начале 2009 г. индекс выпуска базовых отраслей (темные столб-цы) также значительно ниже величин за соответствующие месяцы 2008 г. Причем динамика выпуска базовых отраслей относительно соответствующего месяца предшествующего года, начиная с ноября 2008 г., выглядит весьма тревожно: -4,2%; -7,0%; -12,7%; -12,0%; -12,4%; -15,0%.  
 
Еще более глубокий спад переживает промышленность (рис. 2).  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

      Рис. 2  Индексы производства промышленной продукции (декабрь 2006 г. = 100%) 
 
Индексы прироста продукции промышленности в первые пять месяцев 2009 г. относительно соответствующих месяцев предшествующего года находились в интервале от -13,2% до -16,8%. Соответствующие величины для обрабатывающих производств составили от -18,3% до -25,2%, а для производства машин и оборудования от -6,2% до -50,3%. Можно сделать вывод, что кризис имеет явно выражен-ный инвестиционный «крен», как это бывает при циклических кризисах перепроизводства. Это подтверждается и динамикой продукции отраслей инвестиционного комплекса (рис. 3).  
 

     Рис. 3 Индексы производства продукции инвестиционного комплекса (декабрь 2006 г. = 100%)  
 
Наиболее сильный спад в мае текущего года относительно мая 2008 г. наблюдался в производстве машин и оборудования: -45,0%; почти такой же – в промышленности строительных материалов (-32,6%) и менее глубокий – в строительстве (-21,9%). При этом спад производства продукции отраслей инвестиционного ком-плекса существенно глубже, чем в промышленности в целом (-16,8%).  
 
Сильно возросла безработица: на 82,9% общая и на 58,3% - официально регистрируемая (рис. 4). При этом, вопреки здравому смыслу, статистически реальная заработная плата почти не падает. Возможное объяснение этого парадокса: сокращается «гибкая» часть заработной платы, т.е. получаемая «в конвертах» [6]. Также следует учесть, что работодатели экономят на обесценении рубля.  
 
 
 

Рис. 4. Динамика численности безработных (млн. чел. на конец месяца) и  реальной заработной платы. 
   Возникла угроза национальной экономической безопасности – развития финансово-экономического коллапса, т.е. перехода экономики в режим взаимно усиливающихся процессов снижения совокупного спроса, масштаба и эффективности общественного воспроизводства.  
 
О диагностике причин российского кризиса и рецептах его «излечения». Основными причинами создавшегося критического положения российской экономики являются:  
 
- развертывание глобального кризиса, приведшего к оттоку транснационального капитала из России и резкому падению цен на нефть – основного источника экспортной выручки;  
 
- проведение антикризисной политики с использованием методов государственной поддержки экономики, т.е. преимущественно посредством поддержания ликвидности банковской системы. По сути Минфин и ЦБ по-прежнему действуют в логике иллюзий либеральных фундаменталистов о «невидимой руке» рынка, которая волшебным образом все приведет в порядок. Они допускают единственное исключение из этой логики, а именно – поддержание ликвидности банковской сис-темы.  
 
Первый (внешний) фактор российского кризиса находится вне контроля российских властей, за исключением цен на нефть (их можно было бы немного поднять, проводя скоординированную с ОПЕК политику ограничения экспорта). Но второй фактор – внутренняя экономическая политика. 

    –  До сих пор не соответствует  масштабам угроз экономической  безопасности, возникших вследствие  мирового кризиса.  
 
Оценка проблем текущего состояния российской экономики возможна с разных точек зрения: с краткосрочной и долгосрочной перспективы. Ясно одно: хотя этому кризису еще далеко по глубине спада до Великой депрессии, но параллели, как отметил Председатель Правительства России В.В. Путин, просматриваются. Во-первых, Великая Депрессия началась биржевым крахом в октябре 1929 г. Затем сразу начался банковский кризис, приведший к полному краху банковской систе-мы. Во-вторых, реальное производство «вошло в штопор» позже 1929 г. и находилось в нем вплоть до 1933 г. Пока логика российского развертывания кризиса во времени очень похожа. Из сказанного следует: нельзя впадать ни в алармизм, ни в неоправданный оптимизм.  
 
При оценке проблем текущего состояния российской экономики необходимы достоверные и оперативно поступающие статистические данные. К сожалению, до сих пор руководители финансово-экономических ведомств очень дозированно делятся информацией о реальных угрозах социально-экономической стабильности России. Это не добавляет населению и инвесторам уверенности в будущем, а глав-ное не позволяет мобилизовать все силы государства и общества для предотвращения этих угроз. Как показал кризис конца 1980-х годов в СССР, последствия такого «успокоительного» подхода в экономической политике могут быть весьма серьезны. Правительство и Госбанк СССР слишком долго не решались признаться в том, что благополучие начала 1980-х обеспечивалось сверхвысокими ценами на нефть, а после их многократного падения придется «затягивать пояса». Тогда долларовые цены на нефть марки «Urals», дефлятированные по индексу потребительских цен в США к 2000 г., возросли с 10 долл./барр. в 1970 г. до 76 – в 1980 г. А потом «рух-нули» до 21 долл./барр. в 1986 г. и оставались на этом уровне до 1998 г., когда цены упали до 12 долл., спровоцировав новый кризис .  
Возникает вопрос – не станет ли это падение «нефтедолларовых» доходов прелюдией к новой трагедии? Ответить нет можно только при проведении разумной экономической политики, основанной на прочном научном фундаменте. Есть ли он у нас? По мнению автора, именно российское экспертное сообщество и наука в состоянии ответить на извечные вопросы: «кто виноват и что делать?» В России не успели еще привыкнуть к длительному экономическому «процветанию» на основе «ценовых пузырей» и кредитной «накачки» экономики. Соответственно отечественные экономисты не образовали, как на Западе, многочисленную «группу специальных интересов», обслуживающую эту пирамиду. И проблематика структурного и трансформационного кризисов – одна из основных в российской науке.  
 
Итак, в повестке дня два вопроса: каков диагноз «болезни» и чем ее лечить? При ответе на них необходимо исходить не из мифов и догм, а из результатов анализа реальных процессов. По мнению автора, они нижеследующие.  
 
Россия не готовилась к кризису. В августовском прогнозе социально-экономического развития на 2008-2010 гг. и в Концепции долгосрочного социально-экономического развития до 2020 г., утвержденной в 17 ноября 2008 г., кризисные варианты не рассматривались и специальные меры по подготовке к кризису не проводились. Суверенные фонды и валютные резервы предназначались для использования в отдаленном будущем. Минфин, Минэкономразвития и ЦБ не готовились к кризису потому, что и не проводили политику, исходя из особенностей российской экономики, и пытаясь ею управлять как малоразвитым, но все же ана-логом экономики США. Но экономика США – рыночная, передовая, инновационная, развитая капиталистическая. И крупнейший в мире импортер нефти. Российская экономика – переходная, технологически и институционально отсталая, с только формирующимися рыночными институтами. Экспорт продукции ее обрабатывающей промышленности (за исключением оборонной) почти отсутствует. Вместе с тем российская экономика – крупнейший экспортер углеводородов. Она живет за счет доходов от вывоза сырья и поражена «голландской болезнью». Когда цены на нефть и газ высокие – экономика и бюджетные доходы растут. Когда цены обрушиваются – наступает всеобщий крах. Об этом свидетельствуют данные платежного баланса, показатели которого представлены на рис. 6. Он показывает, что определяющее значение для экономического развития России по-прежнему имеет экспорт.  
 
 
 
 
 
 

      Рис. 6 Группировки статей платежного баланса  РФ (справа - квартальные данные 2008-2009 гг. в годовом выражении)  
 
Анализ показателей, отражающих несанкционированный вывоз капитала из России (статьи: «Своевременно не полученная экспортная выручка, не поступившие товары и услуги в счет переводов денежных средств по импортным контрактам, переводы по фиктивным операциям с ценными бумагами» и «Чистые ошибки и пропуски») заставляет вспомнить известное изречение Н.С. Хрущева: «По урожаю и потери» (это сказано в год, когда собрали рекордное количество зерна). Также все эти годы российская экономика работала по принципу: «больше экспорт – больше несанкционированный вывоз».  
 
Первым, главным фактором экономического развития России начиная с 1970-х годов является уровень цен на углеводороды. Если для стран Запада падение цен на нефть – благо, важный антикризисный фактор, то для России – огромное бедствие. Однако при проведении социально-экономической политики закономерности протекания «голландской болезни» [5] не учитывались и не учитываются, хотя о ней все время говорят ученые и чиновники [6]. Руководители финансово-экономических ведомств совершают ошибку, полагая, что высокие цены на нефть – это «всерьез и надолго». Такую же ошибку совершили советские руководители в конце 1970-х – начале 1980-х годов.  Невероятно, но факт: когда летом 2008 г. «надувался» последний «ценовой пузырь» – на рынке нефти, Минэкономразвития повысил прогнозную цену на нефть в 2009 г. с 78 до 95 долл./барр. И это когда глобальный финансовый кризис уже вовсю «разбушевался».  
Можно сделать вывод: главная причина ошибочности социально-экономической политики – использование для пораженной «голландской болезнью» экономики России стандартных макроэкономических рецептов, разработанных для стран с типом экономики, «зеркально противоположным» российскому. Поэтому напрашивается первый рецепт (долгосрочной политики) – сделать диверсификацию экономики главной целью политики государства. Второй рецепт – проводить скоординированную с ОПЕК политику сокращения экспорта нефти с целью повышения мировых цен на углеводороды.  
 
Второй фактор экономического развития – это курсовая политика ЦБ.  
 
Если не дефлятировать «долларовые» цены нефти «Urals» по индексу цен в США, а дефлятировать эти цены, пересчитанные в рубли (далее – «рублевые» цены), по темпам инфляции в России, получим весьма интересную картину (она проиллюстрирована на рис. 7).