Современные миграционные процессы населения в России: проблемы и перспективы

Сохраняется внутренняя миграция населения, связанная с неблагоприятной  экологической обстановкой и  стихийными бедствиями. Природные и  техногенные катастрофы вызывают экстренное массовое переселение людей, что  требует дополнительных усилий государства  по решению их проблем.

Рыночный механизм предопределяет необходимость осуществления государственного управления миграционными процессами на основе обеспечения прав граждан  на свободу передвижения и создания с этой целью системы экономических  стимулов.[5]

Современная миграционная ситуация в России является непосредственным отражением особенностей переживаемого  этапа социально-экономического и  политического развития страны.

В последние два десятилетия  возникла новая поляризация миграционного  пространства России. Все территории Европейского Севера, востока Сибири и Дальнего Востока, за редким исключением, стали терять население. Тем самым  был сломан длительный колонизационный  тренд, который сохранялся в течение  нескольких столетий.[6]

Явление получило название «Западный  дрейф». Западный дрейф — наблюдаемое  в евразийском масштабе с 60-х годов XX века нарастающее перемещение  значительных людских масс преимущественно  в западном направлении. ЗД рассматривается  в двух аспектах: локальном —  относительно территории России, когда  каждая более восточная территория является демографическим донором  соседней западной; и глобальном (межконтинентальном), что превращает территорию РФ в пространство демографического транзита.[7]

В 2007 г. миграционная география  России сохраняла уже установившиеся черты. Основную часть мигрантов  аккумулировал Центральный федеральный  округ (66,4%). Четыре других европейских  округа (включая Урал), взятые вместе, получили значительно меньший (в 1,7 раза) прирост, чем один Центральный  округ. Сибирь и Дальний Восток продолжали отдавать население, хотя их потери сокращаются

В условиях сокращения прироста населения России за счет внешней  миграции, особенно заметного в начале текущего десятилетия, миграционный баланс всех федеральных округов, за исключением  Центрального, приблизился к нулю. Чем ниже миграционный прирост населения  России, тем большая часть мигрантов  концентрируется в Центральном  округе. В 1991—1995 гг. этот округ впитал 36% положительной нетто-миграции[8] в стране, в следующем пятилетии — половину, в 2001—2005 гг. — 83%, и только увеличение миграционного прироста в 2006 и 2007 гг. сократило его долю до 75 и 66% соответственно.

Внутри России в 2007 г. сменили  место жительства 2,0 млн. человек, или 1,4% населения страны. Вот уже в  течение шести лет внутренняя мобильность удерживается на этом уровне. В действительности миграционная мобильность  гораздо выше. В стране, по оценкам, около 3 млн. внутренних трудовых мигрантов, как фактически постоянно проживающих  не в тех местах, где они прописаны, так и сезонных. Почти во всех региональных центрах есть такие  мигранты. Трудности с решением жилищной проблемы сдерживают переселение россиян  в пределах своей страны, воскресив  феномен отходничества, столь характерный  для конца ХIХ — начала ХХ вв. Несмотря на значительные масштабы внутренней миграции, федеральные округа получают основной миграционный прирост за счет переселенцев из СНГ.

Во внутренней же миграции все округа, кроме Северо-Западного, теряют население в пользу Центрального округа. Внешнего притока едва хватает, чтобы возместить эти потери только в европейских регионах, о Сибири и Дальнем Востоке говорить не приходится. Все федеральные округа теряют население в западном направлении  и получают прирост за счет прибывших  с востока. В 2000-х гг. (в том числе  и в 2007 г.) такой перенос населения  сохранялся примерно на одном уровне, но по сравнению с 1990-ми гг. он сильно уменьшился.

Главной причиной такой динамики было завершение массового населения  с севера, а также возвратной миграции демобилизованных военнослужащих из расформированных после распада СССР воинских частей

В 1990-е гг. западный перенос, возможно, даже был еще сильнее, чем  показывает статистика. Так, согласно переписи 2002 г. все регионы восточной  части страны (за исключением Алтайского края) недосчитались населения по сравнению с текущим учетом, т.е. фактическая численность их жителей  была меньше, чем показывали расчеты  на основе данных текущего учета населения. Иными словами, в период 1989—2002 гг. произошел недоучет выезда населения  из этих регионов в европейскую часть  России. Выезд мог достигать ориентировочно 1 млн. человек. Таким образом, масштабы «западного дрейфа» за 1991—2007 гг. могли  быть чуть ли не вдвое выше, чем показывают данные текущей статистики (2,3 млн. против 1,3 млн. человек).

С сокращением размеров западного  переноса многие регионы, лежащие на пути дрейфа, потеряли возможность  возмещать часть своих потерь в западном направлении. Так, Амурская область и Бурятия стали чистыми  донорами; Иркутская область компенсировала в 2001—2007 гг. только примерно четверть потерь за счет миграции с востока, тогда как в 1990-е гг. — половину; немногим лучше положение Красноярского  края. Даже Новосибирская область  стала терять население во внутрироссийской миграции. Небольшой миграционный прирост  получила только Свердловская область.

Пока не видно причин, по которым «западный дрейф» населения  России мог бы быть остановлен или, тем более, повернут вспять. В стране в отличие от предыдущих десятилетий  просто нет демографических (людских) ресурсов, которые можно было бы направить «на восток». Ресурсы  села и малых городов практически  полностью исчерпаны: если там и  сохраняется потенциал выезда молодежи, то в условиях высокого спроса на труд в крупных городах Европейской  России он полностью поглощается  последними. Города Сибири и Дальнего Востока не выдерживают конкуренции  с городами европейской части  страны ни по экономическому потенциалу, ни по развитости социальной инфраструктуры, ни, наконец, по климату. Пока на востоке  России нет ни одного центра, сопоставимого  по миграционной привлекательности  не только с Московской и Санкт- Петербургской  агломерациями, но и с таким регионом, как Краснодарский край, восточнее  Новосибирска нет ни одного города с миллионным населением.

Почти весь миграционный прирост  в межрайонной внутренней миграции получают 10 наиболее привлекательных  регионов страны — 93% в 2005—2007 гг. При  этом Московская область и Москва приняли 28 и 26% внутренних мигрантов  соответственно, а вместе — 54%.

Центром притяжения общероссийского  масштаба является также Санкт-Петербургская  агломерация. Кроме того, на такую  роль могут претендовать Краснодарский  край и Белгородская область, а с  некоторой оговоркой — Калининградская  область и Ставропольский край. Мощными  региональными лидерами являются Республика Татарстан, Свердловская, Самарская, Ярославская  области. К региональным лидерам  второго плана можно отнести  Карелию, Волгоградскую, Саратовскую, Кемеровскую области, Хабаровский  край. Подавляющее же большинство  регионов России теряет население, причем потери по регионам распределяются довольно равномерно.

За 2005—2007 гг. города в целом  росли на 62% за счет международной, на 26% — внутрирегиональной и на 12% —  внутренней межрегиональной миграции. Село потеряло 70% мигрантов в пользу городских поселений своего региона, 30% — других регионов, при этом международная  миграция восполнила потери села на 67%. Мигранты, как внутренние, так и  внешние, стремятся в крупные  города, где много возможностей для  трудоустройства, получения высоких  заработков, самореализации. Из 13 регионов, возглавлявшихся городамимиллионниками, в 2001—2005 гг. восемь имели устойчивый миграционный прирост, в 2006 г. — 10, в 2007 г. — 11. При этом и само число городов-миллионников в 2004 г. сократилось до 12 (в результате сокращения населения Перми), а в 2005 г. — до 11 (из группы городов-миллионников выбыл также Волгоград).

Население региональных столиц прирастает за счет его постепенного стягивания из других городов и сельской местности «подведомственной» территории и регионов-соседей. Даже в регионах, где наблюдается устойчивый миграционный отток населения, столицы прирастают за счет мигрантов. Пример — города Иркутской и Красноярской агломераций. Региональные столицы (включая Москву) в равной мере росли за счет внутрирегиональной и межрегиональной миграции, при  этом роль внутренней миграции составляла 60% от общего миграционного прироста (рис. 6.14) Нестоличные крупные города имели близкий к нулевому миграционный баланс внутрироссийской миграции и  прирастали только за счет международной  миграции. Средние и малые города теряли население в межрегиональном  обмене, но восполняли эти потери за счет обмена с сельской местностью. Поскольку в России потенциал  сельско-городской миграции близок к исчерпанию, малым и средним  городам практически нечем пополнять  население. Только в начале 1990-х гг., когда миграционный приток русского и русскоязычного населения, в том  числе вынужденных переселенцев, был ориентирован в значительной мере на малые и средние города и сельскую местность (здесь переселенцам проще было решить жилищную проблему), они получали миграционную подпитку. В последние годы рост экономики  восстановил спрос на труд прежде всего в крупных городах, что  послужило стимулом для миграции из малых городов.[9] Потенциальная мобильность молодого населения малых городов и сельской местности достаточно высока. По данным опроса учащихся 11-х (выпускных) классов школ малых городов, твердо намерены покинуть свои города 70% девушек и 54% юношей.[10] О достаточно высоком миграционном потенциале молодежи сельской местности свидетельствуют данные обследования сельской местности 10 регионов России , согласно которому 54% от всех респондентов желают, чтобы их дети уехали из села. Выезд молодежи усугубляет многие хронические проблемы малых городов и сельской местности. Особенно серьезным вызовом времени является проблема жизнеобеспечения пожилого населения в небольших сельских поселениях в условиях сильно разреженного расселения и бездорожья на большей части территории страны.[11]

Особо во всей внутренней миграции нужно выделить миграцию трудовых ресурсов, хотя здесь и проведены некоторые  аналогии с другими видами миграций внутри страны.

В настоящее время в  Российской Федерации четко можно  выделить два типа трудовых миграций: из сел в города, из малых городов  в крупные. Имеют место также  переезды из сельских поселений сразу  в крупные города, административные центры, но по объему такие потоки оказываются  заметно меньшими. Безусловное лидерство  среди крупных городов по количеству привлекаемой рабочей силы удерживает Москва. Результаты опросов исследований свидетельствуют о том, что в  столичный регион желают переехать  не только жители соседних областей, но и представители регионов других федеральных округов, вплоть до Дальнего Востока.

Уровень мобильности населения  в течение последних нескольких лет постоянно снижался. Изменились и основные направления миграционных потоков. Отдельно стоит рассмотреть  ситуацию, сложившуюся в регионах Центральной России. По итогам 2007-2008 . Как и прежде в большинстве  субъектов центрального федерального округа наблюдается миграционный прирост, который частично сглаживает естественную убыль населения, характерную абсолютно  для всех субъектов ЦФО. Миграционная убыль по данным на конец 2008 года имела  место только в Брянской и Костромской  областях. Однако практически во всех регионах, где наблюдается положительное  сальдо миграционных потоков, межрегиональная  миграция характеризуется превышением  числа выбывших над числом прибывших. Такое положение дел в Брянской, Владимирской, Ивановской, Орловской, Рязанской и других областях. Понятно, что для большинства внутренних мигрантов ЦФО центром притяжения является Москва и Московская область. В Тверской области ситуация более  сложная, что связано с межстоличным положением региона, и фактически он становится донором трудовых ресурсов и для Москвы, и для Санкт-Петербурга. Таким образом, общий миграционный прирост большей части субъектов ЦФО обеспечивается внешними иммигрантами, абсолютное большинство которых выходцы из стран СНГ и Балтии.

В то же время такие регионы  как Белгородская, Ярославская области  отличаются положительным миграционным сальдо, как по международной миграции, так и по межрегиональной. Эти  субъекты наряду с Калужской, Липецкой и Тверской областями входят в  группу наиболее приближенных регионов к Москве и Московской области  по размеру средней номинальной  начисленной заработной платы в  центральном федеральном округе по данным статистики за январь-ноябрь 2008г., что еще раз подтверждает значимость экономического фактора  при миграции.

Цифры, приводимые федеральным  и территориальными органами государственной  статистики, неточны по объективным  причинам. В статистике данные о  мигрантах, зарегистрированных по месту  пребывания, вообще не учитываются  вне зависимости от срока пребывания, о чем свидетельствуют методологические пояснения Госкомстата. Но даже если бы такой учет велся отдельной  строкой межрегиональной миграции во избежание двойного счета, то всё  равно полученные цифры вряд ли смогли бы адекватно отразить ситуацию, поскольку  очень немногие внутренние мигранты оформляют временную регистрацию  по прибытию в другой регион.

В современных экономических  условиях, сказавшихся, в том числе, и на рынке труда, когда происходит снижение уровня заработной платы, сокращения персонала на предприятиях, в средствах  массовой информации появились прогнозы о будущем оттоке населения из столичного региона. Была высказана  точка зрения, что внутренние трудовые мигранты, попавшие под сокращение и не имеющие здесь собственного жилья, будут возвращаться в родные регионы. В свою очередь для специалистов давно живущих и работающих в  Москве столица также будет терять былую привлекательность, что связывают  с тремя основными причинами: крайне высокие цены на недвижимость и невозможность улучшить жилищные условия, высокий уровень конкуренции  и невозможность продвижения  по карьерной лестнице, а также  тяжелая психологическая атмосфера.

С другой стороны в последние  годы постоянный приток мигрантов в  Москву и Московскую область происходил на фоне высокого экономического потенциала региона, высокого уровня старения населения  и дефицита рабочей силы в трудоспособном возрасте, что создавало условия  для внутренних мигрантов занять существующие вакансии и не оказаться  лишними на рынке труда. В настоящее  время снижение численности населения  трудоспособного возраста происходит на всей территории России. В Москве темпы старения населения самые  высокие в стране, и для нормального  функционирования региона ей необходим  постоянный приток мигрантов. Поэтому  «оптимизации численности персонала», как часто называют на предприятиях текущие сокращения, происходят под  давлением демографического фактора. Такие пополнения рядов кандидатов на замещение имеющихся вакансий приводят к снижению уровня спроса на рабочую силу. В результате уменьшается  разрыв между спросом и предложением труда в столичном регионе. Т.е. происходит определенная компенсация  дефицита рабочих рук. В связи  с этим вряд ли стоит ожидать серьезных  деформаций на столичном рынке труда  и новых волн миграционных потоков  в регион или из него. В то же время  некоторое выравнивание на рынке  труда в количественном плане  не обеспечивает большей сбалансированности в качественном плане: структура  вакансий работодателей и рабочие  места, которые ищут кандидаты, заметно  расходятся. Возможно, сближению спроса и предложения в структурном  плане будет способствовать получение  новой квалификации некоторыми сокращенными работниками.