Социально-экологические аспекты жизни городского и сельского населения

Длительное  время повсюду ужесточали контроль на станциях водоочистки, где, как известно, дороже всего дается смягчение излишней "жесткости", насыщенности воды нерастворимыми солями. Теперь пришли к пониманию  экономической разумности удвоения системы, и в большинстве стран  первичная очистка производится на городских станциях, а окончательная  доочистка – на фильтрующих установках на вводе в каждую квартиру или  дом: здесь вода умягчается в мембранных фильтрах. В России такие фильтры  были разработаны и доведены до серийного  производства еще в 80-е годы, но крупносерийное производство началось только с 1993 года, так как ранее не было спроса, а спроса не было потому, что недоставало  понимания и экологического и  экономического смысла, заложенного  в новой системе. Увы, главным  стимулом расширения спроса на фильтры  доочистки стали участившиеся катастрофы на городских водозаборах из-за неприятностей  в животноводстве и с нефтепроводами.

На  большинстве наших широт вода льется с неба в изрядных объемах, огромен объем талых вод. Здесь  города и городское население  особенно нерациональны. В старом малоэтажном  городе снег не вывозили – сгребаемый в сугробы вдоль тротуара, он весной медленно таял, питая ручейки, бежавшие в открытых канавках. Заполнившись автомобилями, крупный многоэтажный город начал вывозить изрядно  загрязненный снег и сбрасывать его  на реку, в значительной степени  усиливая обычную весеннюю засуху и  тем увеличивая объемы пыли. Разумеется, есть полная возможность сгребать снег внутрь т.н. микрорайонных садов, на радость детям, получающим в этом случае замечательные горки на ровных площадках, но эта возможность запасти влагу на весну не используется, без особых размышлений, в силу привычки и нежелания городских служб или самих жителей.

Огромные  массы воды с кровель и асфальтированных площадей приходится направлять в решетки  т.н. ливневой канализации, а затем  мощными насосами гнать, нередко  многие километры, на механическую очистку, сбрасывая затем в реки. В странах, где экологическое сознание успело уже впитаться в городскую  культуру хозяйственных служб, от асфальта отказались везде где можно и  разделили ливневой сток. Вода с  асфальта, неизбежно загрязненная бензином и маслами, направляется на станции  очистки и дальше в коллектор. Воде же с кровель и газонов  обеспечивается сток по открытым канавкам и желобам, которые легко чистятся и весьма обогащают эстетическое чувство города. Такая схема, правда без разделения двух верховых стоков, исправно функционирует в тверской Старице, сэкономив городу огромные средства на земляные работы, приобретение и укладку труб большого сечения  и сохранив его старую часть от разрушения. Отрегулировав сток, в  Старице спасли от размывания крутые откосы над Волгой вместе с их улочками, домами и огородами -теперь, когда  земля наконец обретает стоимость, легко подсчитать, что в экономическом  измерении, помимо экономии на водоотвод, в городе спасли сотни миллионов  рублей. Но как же медленно эти несложные  вещи вбираются сознанием горожан: только в 1994 году для района коттеджной застройки в Москве был разработан первый проект разделения стоков с зелени и кровель от стоков с асфальта!

Огромные  массы воды движутся под землей, все чаще отзываясь подтоплением подвалов, подмоканием стен, а то и оползнями, которые в лучшем случае приводят к трещинам в стенах, а в худших — разрушению или сползанию целых кварталов. Чудовищная практика проектирования и осуществления застройки крупными массивами с весьма приблизительным анализом гидрогеологической ситуации привела к бесчисленным драмам. Ничтожный ручеек, без хлопот и затей засыпанный бульдозерами, никуда при этом не исчез, он продолжает свое течение, распылив его на множество струек, просачивающихся сквозь песок, и рано или поздно отзовется просадками и провалами грунта между зданиями или вместе с ними.

Там, где загодя сделан грамотный проток под насыпью, взятый в трубу, остается опасность засорения ветками, листвой, мусором, которое немедленно отзовется  внезапным подмоканием подвалов, иной раз за сотни метров от засоренного места, что чрезвычайно осложняет его поиск. Известно, что несколько раз обрушивались стены Московского Кремля, пока итальянские инженеры не создали сложную систему дренажа в подземных каналах, выпускающих влагу в речку Неглинку. В Нижнем Новгороде инженеры под руководством Бетан-кура, строившего знаменитую ярмарку, пронизали гигантский откос над рекой вертикальными шахтами голубиною до 70-ти метров, от них уже проведя наклонные штольни для выпуска вод, — эта замечательная (сложная и дорогая даже при тогдашней цене труда) система функционирует до сих пор. Однако искусство дренирования, отлично освоенное российскими инженерами в прошлом столетии, за последнее время непрерывной "рационализации и экономии" оказалось в значительно степени утеряно. В том же Нижнем Новгороде необратимо сползает вниз гигантская лестница, построенная впопыхах силами военнопленных. Под угрозой откос перед высотным зданием МГУ в Москве. Едва не выпучилось из земли под давлением воды новое фондохранилище Третьяковской галереи. Во Владимире мы обнаружили, что строительство стадиона так "раздавило" водоносный горизонт, что поползли по окрестным склонам и фундаменты и огородные грядки с поистине драгоценной землей. Нет города и даже села (тут, искалечив поля и луга, "позаботились" мелиораторы), где тихая работа подземных вод, подгоняемая неразумными формами укрощения надземных, не привела бы уже к множеству бед.

Немало  проблем связано и с поверхностными водами, в особенности с источниками, малыми ручьями, речками и прудами  — исстари вся эта "живая" вода была окружена почетом и вниманием, но бездарные десятилетия какого-то почти мстительного отношения к  природе сказались на этом драгоценном  мире особенно сильно. Это даже не экономика, хотя экономический урон за счет небрежения "живыми" водами огромен, это прежде всего этика. Если исчезает натуральная  забота о том, чтобы берега оставались заросшими деревьями и ивняком, чтобы источник был расчищен, чтобы  сохранялся профиль канавки, теряется наиболее естественная связь городского человека с его природным окружением. Конечно, это дело школы (дело, которым  она почти не занималась, если не считать отдельных учителей-подвижников), но все же главным остается домашний навык - либо хозяйское отношение  к всякой неисправности в течении "живой" воды, либо самоощущение и, вслед за ним, поведение случайного квартиранта, который с городом  своей жизни связан не ближе, чем  с номером вокзальной гостиницы.

Огромное  число публикаций посвящено бедам, вызываемым выбросами промышленности в атмосферу и вредному воздействию  автомобильных выхлопных газов. Такое огромное, что это уже  стало каким-то жужжащим фоном, не воспринимаемым сознанием напрочь. Разумеется, и  то и другое важнейшие проблемы, но решения здесь принципиально  различные. "Укрощение" промышленных выбросов есть дело сложное, дорогое  и подвластное городу лишь в той  мере, в какой он в состоянии  исправно взимать крупные штрафы с заводов или автохозяйств-загрязнителей, формируя из этих средств экологический  фонд развития. Что же касается "укрощения" автомобиля, то наряду с совершенствованием двигателей, что городу неподвластно, здесь вопрос упирается прежде всего  в решимость городских властей  проводить самостоятельную очень  жесткую политику. Как показал  европейский опыт, где далеко не сразу удалось навести некоторый  порядок, лишь "драконовские" штрафы и санкции, применяемые систематически, а не от случая к случаю, способны послужить надежным способом обучения. В Германии выброшенная из окна автомашины бумажная обертка, пластиковый стаканчик  или металлическая банка обходится  нарушителю в 500 марок штрафа. Во всей Европе нарушение жесткой нормы  содержания СО в выхлопных газах  обходится в такую же или даже большую сумму. Варварство, вроде  мытья автомобиля в реке или пруду, столь характерное для нашей  страны, нигде более не встречается, но при сливе горючего в воду или  почву (что изредка встречается  повсюду) к сумме штрафа за нарушение  правил добавляется стоимость компенсации  полного ущерба, нанесенного природе. Взывать к сознательности нужно, но без поддержки весьма жестокими  финансовыми санкциями призывы  такого рода не слишком эффективны. Иной вопрос, что соблюсти жесткость  взимания штрафов можно только в  том случае, если реальное общественное мнение оборачивается против нарушителей, если нарушение такого рода воспринимается всеми - от мэра до ученика младшего класса - как преступление против общества.

(В  последние годы на Западе широко  распространилась практика торговли  разрешенными объемами вредных  выбросов: когда предприятие, снизившее  свою квоту загрязнений ниже  нормы, измеряемой в тоннах  или кубометрах, имеет право продать  сэкономленную квоту менее расторопным  промышленникам. Очевидно, что уменьшение  вредных выбросов в таком случае  оборачивается изрядной выгодой  предприятиям без потерь со  стороны городского бюджета.).

Повторим, однако, что это только внешний  слой явлений, к пониманию которого как-то приблизились все благодаря  телевидению и прессе. Сложнее  уяснить другое. Наряду с выбросами  фабричных труб, огромную роль в  загрязнении воздуха, которым мы дышим, играет совокупность разрозненных мелких загрязнителей. Свалки и помойки, поджигаемые сознательно или  самовозгорающиеся, выделяют в атмосферу  не только едкий дым и неприятный запах, воздействие которого на самочувствие тоже нельзя недооценивать, но и "букет" ядовитых выбросов, в особенности  связанных со сгоранием пластика и полиэтиленовой пленки. Непрочищенные, неотлаженные котлы для разогрева асфальта и битума добавляют в атмосферу свое. Плохо закрытые емкости с красками или растворителями, которых всегда множество за заборами автобаз, строительных участков, узлов связи, загнившие, давно не чищенные пруды и канавы добавляют свое. И здесь, наряду с разъяснительной работой, которую, пока не поздно, необходимо начинать в детском саду, жестокая система штрафов, четко внесенная в городской Устав и неукоснительно соблюдаемая, имеет первостепенное значение.

Есть  еще один враг чистой атмосфере и, напрямую, нашему здоровью -уже внутри нашего жилища. Это газовые плиты  с их несовершенной конструкцией горелок, не обеспечивающей полное сгорание. Воздействие обычнейшей кухни в  этом отношение сопоставимо с  воздействием отдаленной на километр фабричной трубы, но трубу видит  всякий, тогда как перед газовой  плитой мы внутренне разоружены, не ожидаем подвоха. Гениальная конструкция  русской печи обеспечивала высокий  уровень вентиляции — гибель от угара, случавшаяся зимой нередко, происходила в основном из-за экономии дров и преждевременного закрытых вьюшек. В целом, при высокой эффективности  теплоотдачи, печь обеспечивала и отличную вентиляцию, хотя в старых особняках  и квартирах высокого достатка, непременно устраивалась и специальная система  вентиляции, каналы которой к тому же обивались войлоком, чтобы не допустить завывания сильной  тяги (иной вопрос, что этот войлок оказывался излюбленным пристанищем всякой нежелательной живности).

В современных многоэтажных домах, каких  не счесть уже не только в больших, но и в малых городах, вентиляция – одно из слабейших мест. О ней  всерьёзникто не думал, ограничиваясь формальным устройством двух малых вентиляционных отверстий: одно в ванной комнатке и другое на кухне. В ряде случаев, из-за того, что не учтено направление господствующего ветра, возникает и т.н. обратная тяга, когда отработанный воздух вжимается в квартиры верхних этажей из вентиляционной шахты.

В известном смысле, нас "спасает" обычное российское разгильдяйство, помноженное на скверные конструкции  окон и дверей, благодаря чему вентиляция осуществляется через бесчисленные щели и щелки — с катастрофическими, однако, последствиями для экономики. Как показали подсчеты Всемирного Агентства  по Экономии Энергии, негерметичность стыков в конструкции проемов зданий домов приводит к потере до 20% энергии впустую, то есть каждая пятая тонна нефти или мазута сжигается совершенно напрасно, лишь добавляя свое к перегреву атмосферы Земли. Новейшие подсчеты московских энергетиков показали, что здесь на единицу теплоотдачи все еще — несмотря на резкое подорожание энергоносителей — затрачивается в четыре раза больше энергии, чем в тех западных странах, где считают необходимым снизить расход энергии на тепло процентов на 40.

Наконец, огромную роль в загрязнении воздуха  наших городов играет пыль, общие  объемы которой можно без преувеличения  приравнять к песчаным бурям Сахары. Пыль неприятна — если на улицах европейских городов можно неделю не прикасаться к обуви щеткой, то такой эксперимент заранее  бессмыслен в нашем городе. Пыль разрушительна для городской  зелени, если долгое время нет милосердных  дождей. Пыль вообще разрушительна, так  как проникая во все швы и щели, приводит к преждевременному износу всех без исключения машин и механизмов. Пыль проникает в глотку и легкие, а так как, на частицах пыли всегда концентрируются электрические  заряды, нарушается электродинамический  баланс в организме. Пыль снижает  прозрачность оконного стекла и проводит на нем миллионы микроскопических царапин. Пыль -серьезнейший враг и вместе с  тем она извечный спутник российского  города. Уборка влажная и тем более  сухая (пыль перегоняется с места  на место) помогает мало — бороться с пылью всерьёзможно только в ее источниках.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Социально-психологические  аспекты села

В истории социологии села в России видное место принадлежит  А.Н.

Энгельгардту, крупному общественному  деятелю и мыслителю, который  в своих

письмах "Из деревни", осмысливая ситуацию в пореформенной России после отмены

крепостного права, обратил  внимание на субъективное восприятие крестьянами

происходящих изменений, их реакцию на новизну, их приверженность к традициям

и обычаям предков.

Исследованию аграрных проблем  много внимания уделял В.М. Чернов. В  его работе

"Марксизм и аграрный  вопрос" были рассмотрены особенности  положения крестьян

в условиях проникновения  капиталистических отношений в  деревню.

Мало изучено наследие Д.А. Столыпина, который пытался проанализировать

реальность и перспективы  сельского хозяйства России начала XX века.

Значительной вехой на пути становления социологии села стали  исследования

села Копанка в Молдавии, в ходе которых авторы пытались осветить состояние

общественного сознания крестьянства в этот период и зарегистрировать сдвиги в

укладе жизни сельских жителей. Ценность их труда заключается  также и в том,

что исследования, проведенные  повторно в 60-х и 80-х годах, дали основания

для глубоких выводов об изменениях, которые произошли в  трудовой и

повседневной жизни крестьянства.

Начиная с 60-х годов, когда  социология села, как и вся социология,

возродилась, исследованиями жизни деревни и ее обитателей занялась большая

группа ученых, чьи труды  во многом способствовали становлению  этой ветви

социологической мысли –  Ю.В. Арутюнян, П.П. Великий, Т.И. Заславская, И.В.

Рывкина, Г.А. Лисичкин, П.И. Симуш, В.И. Строверов, А.И. Тимуш и т.д.

Для социологии села важными  методологическими положениями  являются:

·        сельскохозяйственное производство является сферой, обеспечивающей

целостность народнохозяйственного  организма и без которой невозможно

функционирование других отраслей;

·        причастность огромного количества людей к  работе, к жизни в деревне

– численность сельских жителей России в 1989 году составляла 39 млн. человек,