Содержание 
 

Введение 3

1. Запад и Восток  история проблемы 4

2. Восток в западной традиции и современности 9

3. Зрелость восточной традиции и современности 12

Библиографический список 17 

     Введение

     "Запад" - безотносительное к географическому  признаку традиционное понятие  - символ целостного культурно-цивилизационного  комплекса, который характеризуется  господством принципов и ценностей  мате­риализма, практицизма и  рационализма, индивидуализма и  активизма, свободы и демократии.

     "Восток"- безотносительное к географическому  признаку традиционное понятие  - символ альтернативного "Западу" культурно-цивилизацион­ного комплекса,  для которого характерны духовность; идеализм и ир­рационализм, общинное  начало, коллективизм и тоталитаризм.

     Западный  мессианизм - исторически сформировавшиеся принцип и прак­тика вестернизации  мира, которые базируются на убеждении  в цивилизационном превосходстве.

     Восточный мессианизм - исторически сложившиеся  принцип и практика спасительной для мира миссии Востока, которые  основаны на убежде­нии в культурном превосходстве.

     Азиатчина - понятие, символизирующее инфантильность и отсталость культуры и цивилизации  в сопоставлении с идеализированным Запа­дом, как априорным критерием  оценки.

1. Запад и Восток  история  проблемы

     На  исходе XX столетия рухнула тотальная  мифологе­ма об "основном противоречии современной эпохи - между капитализмом и социализмом" и выявились  действительно глобальные разломы: радикальные технологические проры­вы одних народов и архаика образа жизни других; реформа­торский активизм творческих элит и летаргический  сон мол­чаливого большинства; закат  имперских сверхдержав и вос­ход  новых наций-государств; мутация  привычных идеалов в идолов и  прежних идолов - в новые символы  веры; крах тра­диционных ценностей  и родовые муки новых, с которыми человечество вступит в третье тысячелетие. Все это - раз­личные ипостаси невидимого противоборства двух "осевых" способов жизнеустройства современного человека, симво­лически определяемых как "Запад" и "Восток" - не в связи с географической "пропиской", но в качестве целостных  культурно-цивилизационных комплексов.

     Существует  устойчивая версия их основных признаков  как антиподов: Запад- это царство  материализма, практи­цизма и рационализма, а Восток - обитель идеализма, ду­ховности  и иррационализма. Запад обязан своими достижениями неограниченному активизму, господству деятельного принципа, Восток же созерцателен и пассивен. Запад  зиждется на индивидуализме, личностном начале, свободе и демократии, а  Восток - на коллективизме, общинном начале и его тоталитарном детище-монстре. "Всякий русский - ми­лейший человек, - писал Р. Киплинг. - ...Как азиат  он очаро­вателен. И лишь когда он настаивает, чтобы к русским отно­сились  не как к самому западному из восточных  народов, а, напротив, к самому восточному из западных, превращается в этническое недоразумение, с которым, право, нелегко  иметь дело". "Запад есть Запад, Восток есть Восток" - с фатализмом констатировал писатель. Накануне первой мировой войны Вильгельм II в речи "О сущности культуры!" (ее автором  был известный этнограф Л. Флобениус) заявил, что всемирная история - это  история "вечной борьбы" между западной ци­вилизацией, основанной на рациональном расчете, и восточ­ной культурой, питаемой "непостижимыми метафизическими истоками".

     К. Ясперс выделяет три принципа, которые  определя­ют человека западного  мира в отличие от восточного: "ра­циональность, основанная на греческой науке, ...исчисляе-мость  и господство техники, ...вплоть до рационализации всей деятельности... субъективность самобытия... то, что мы назы­ваем личностью, сложилось  в таком облике в ходе развития человека на Западе и с самого начала было связано с рацио­нальностью «качестве ее коррелята... в отличие, от восточ­ного восприятия мира... Запад  воспринимает мир как факти­ческую действительность во времени. Лишь в  мире, а не вне его, он обретает уверенность  в себе. Самобытие и рациональ­ность  становятся для него источником, из которого он без­ошибочно познает мир  и пытается господствовать над ним".

     Такие обобщения отражают как действительно "лица необщее выраженье" западного  и восточного культурно-цивилизационных  комплексов, так и характерную  для всех осевых культур тенденцию  к нарциссизму и мессианизму, самолюбованию и господству. В  этом смысле Запад и Вос­ток равным образом могут заявить: "Сочтемся славою".

     Культ Запада как не только нормальной, но идеальной модели жизнеустройства  сложился еще в средневековой  Ев­ропе и воплощался в европоцентристской модели Respublica cristiana - незримого, но реального  объединения христиан­ских народов  и государств, которое противопоставляло  себя всему остальному "языческому" миру. Крестовые походы, движимые вполне меркантильными потребностями, как  и покорение Индии и Америки, освящались "правом" более высокой  цивилизации на контроль за "неполноценными". Позднее Ж.-Ж. Руссо заметил: "Весь мир состоит из множе­ства обществ, о которых мы знаем только понаслышке. Тем не менее, мы по-дилетантски выносим  суждение относитель­но всего человечества". Мыслитель предлагал "увидеть  но­вые миры и благодаря этому лучше понять общество, в ко­тором живем сами". Но это были, как заметил Ф. Ницше, "преждевременные мысли". Еще герой "Персидских писем" Ш. Монтескье недоумевал, "как можно быть персом".

     XX век преподал Западу немало  поучительных и по­рой трагических  уроков, но, очевидно, для него нарциссизм  и мессианизм - это то же, что  и горб для верблюда. Амери­канский  социолог Э. Гидденс отмечает  сложность избавле­ния "от  явного или подспудного убеждения  в том, что образ жизни, получивший  распространение на Западе, в  чем-то превосходит образ жизни  других культур. Такое убеждение  обусловлено распространением западного  капитализма, по­влекшим за собой  притеснение и уничтожение большинства  других культур, с которыми  капитализм вступал во взаимо­действие.  Идеи социального превосходства  получили свое дальнейшее конкретное  воплощение и в работах многих  мыслителей, пытавшихся втиснуть  историю человеческого общества  в схемы социальной эволюции, где в качестве критерия эволюции  имеется в виду способность  различных типов общества контролировать  или подчинять себе окружающий  их материальный мир... Нет никаких  сомнений в том, что такое  отношение глубоко укоренено  в западной культуре. Характерно  оно и для других обществ.  Однако на Западе убеждение  в собственном превосходстве  является выражением и оправданием  жадного поглощения индустриальным  капитализмом других форм жизни.  Следует четко понимать, что было  бы ошибкой отождествлять экономическую  и военную мощь западных стран,  позволившую им занять ведущие  по­зиции в мире, с вершиной  эволюционного развития общест­ва.  Столь ярко проявляющаяся на  Западе оценка уровня развития  общества исключительно на основе  критерия материального производства  сама по себе представляет  собой аномальное явление, если  сравнивать ее с установками  других культур". Американский  социолог Н.Дж. Смелзер вырази­тельно  суммирует такую позицию: "С  нашей точки зрения западный  образ жизни представляется правильным, а неза­падный - странным и  варварским". 

     Еще в первой половине XX столетия такая  точка зре­ния традиционно была европоцентристской. Однако "закат  Европы", перемещение центра западной цивилизации за океан переформулировали  мессианизм, и теперь уже Европа сеет то, что пожала. Как и большинство  европейцев, французский социолог П. Бурдье выражает недовольство "крайним  и по­тому карикатурным выражением куда более коварных форм навязывания  чужой истории через язык и  культуру, но также и через предметы, институции, моду (следовало бы проана­лизировать  под этим углом зрения наиболее скрытые  каналы распространения американского  империализма)".

     Однако, если иной мир с высоты Эмпайр-билдинга кажется "странным и варварским", то парадоксальным обра­зом одна из "странностей" восточных "варваров" заключает­ся в том, что они довольно рано заговорили о "Москве - третьем Риме", о  русском народе - "богоносце", о "свете с Востока". Идея всемирной  победы коммунизма была одной из ипостасей  восточного мессианизма.

     Тем не менее, реальная проблема: "Запад  есть Запад, Восток есть Восток" - остается, и требуется выявить основные причины ее непреходящего и фундаментального характера.

     Первая  из таких причин заключается в  неравномерно­сти эволюции различных  регионов мира, обусловленной многообразием  неповторимых факторов. Но если бы про­блема  была только в этом, то это было бы лишь подтвер­ждением бессознательного европоцентризма К. Маркса, для которого "страна, промышленно более развитая, показывает менее развитой стране лишь картину ее собственного буду­щего". Вместе с тем известно, что он признавал и нелиней­ный характер общественного развития, выразив  такое пони­мание в понятии "азиатский  способ производства". Очевид­но, ключ к проблеме - в признании не только общечеловече­ских тенденций развития, но и потребности и способности  его субъектов реализовать их в различных формах деятель­ности, не совпадающих культурно-цивилизационных  комп­лексах. В этом - их историческое право быть "своим другим" мирового процесса, но никак не довод для определения од­них как "высших" а других - как "низших".

     Вторая  причина производна от первой и заключается  в универсальности содержания ценностей  и смыслов осевых культур Запада и Востока. Но различия между ними обу­словливают мессианизм - духовную экспансию в мир иной культуры. "Удовлетворение, которое идеал  дарит участни­кам культуры, - писал 3. Фрейд, - имеет нарциссическую природу, оно покоится на гордости от уже  достигнутых ус­пехов. Для своей  полноты оно требует сравнения  с другими культурами, ринувшимися  к другим достижениям и сформи­ровавшими другие идеалы. В силу таких различий каждая культура присваивает себе право  презирать другие. Таким путем  культурные идеалы становятся поводом  к размежева­нию и вражде между  различными культурными регионами, что все более отчетливо наблюдается  между нациями".

     Нельзя, очевидно, сбрасывать со счетов и сознатель­ной  утилизации мессианизма в многовековой борьбе миро­вых геополитических центров. Если Вильгельм II оправды­вал войну  с Россией извечным конфликтом западной циви­лизации и восточной культуры, то сегодня, когда с падением советско-коммунистического  центра силы распался двухполярный мир, западный мессианизм является квазикультурной  формой заполнения вакуума и торжества  навязываемой им цивилизационной модели.

     Однако  новоявленным творцам и технологам аншлюса на Восток придется убедиться  в том, что подлинное величие  Запада и Востока как в их действительной уникальности, так и в самовыражении  родовой, общечеловеческой сущности,  зарождении и развитии на Западе отмеченных выше тенденций "восточного" типа и наоборот, а также в их исторически  перманентном взаимовлиянии.

2. Восток  в западной традиции и современности

     "Материализм"  Запада, в библейских терминах - примат "дольнего" мира над "горним", "тварных" потребностей над  ценностями человекотворчества - такая  же достоверность, как и его  рационализм. Это позволило создать  высокоэффективную современную  цивилизацию, общество мас­сового  потребления, обустроить среднестатического  челове­ка "здесь и сейчас", хотя и реально для различных  социаль­ных групп - весьма по-разному.  Эти результаты хорошо из­вестны  и во многом поучительны.

     Тем не менее, в основе действительно  кардинальных прорывов в научно-технической  области - не до конца про­думанный и оцененный парадокс: парадигмы  решительно все­го, что на Западе является рациональным, возникали, разви­вались и сменяли друг друга иррациональным путем, благода­ря пока рационально  не объясненной творческой интуиции. Авторитетных свидетельств тому достаточно много. Один из пионеров революции в  естествознании XX столетия Л. де Бройль писал: "При внимательном исследовании этого вопро­са как раз эти  элементы имеют важное значение для  прогресса науки. Я, в частности, имею в виду такие сугубо личные способности, столь разные у разных людей, как воображе­ние и интуиция. Воображение, позволяющее нам сразу  пред­ставить себе часть физической картины мира в виде нагляд­ной картины, ...интуиция, неожиданно раскрывающаяся нам в каком-то внутреннем прозрении, не имеющим ничего об­щего с тяжеловестным  силлогизмом... глубины реальности являются возможностями, органически присущими  челове­ческому уму; они играли и  повседневно играют существен­ную  роль в создании науки". Известно также, что выдаю­щийся физик  Н. Бор считал плодотворными в  науке именно "сумасшедшие идеи", выходящие за пределы "тяжеловесных" рациональных силлогизмов. С точки  зрения А. Эйнштейна, к познанию фундаментальных  законов бытия "ведет не логи­ческий  путь, а только основанная на проникновении  в суть опыта интуиция". Но и Н. Бердяев утверждал, что "творче­ский акт непосредственно пребывает в бытии", и к нему "нельзя прийти ни логическим, ни эволюционным путем".