Метафора

            Так, психолог, говоря о «дне  души» прекрасно знает, что душа не сосуд с дном, но он дает понять, что существует некая психическая составляющая, которая в структуре души выполняет ту же роль, что и дно в сосуде.

            Метафора и Сознание 

            Чтобы некоторое свойство могло  стать отдельным предметом мысли,  необходим знак, который зафиксировал бы результат абстрагирующего усилия. Имена, письменные знаки закрепляют абстрактные объекты, полученные в результате расчленения конкретных понятий. Метафора позволяет нам обособить труднодоступные для мысли абстрактные объекты и придать им самостоятельность.

            Человеческий ум формировался  в процессе постепенного удовлетворения  биологических нужд человека  и сначала он освоил окружающие  человека конкретные предметы.

            Чтобы выделить из живого организма  его психический компонент требуется сделать немалое усилие. Примером может служить долгая история формирования идеи «я» – обозначающего то интимное психическое содержание, которое человек ощущает в себе самом – путем перехода от внешних атрибутов к внутренним. Сначала вместо «я» говорили «мое тело», «мое сердце», «моя плоть» и т.п., затем человек начинает познавать себя через свои принадлежности и появляются притяжательные местоимения: «мое». Далее акцент перемещается на нашу социальную личность, место человека в обществе становится представителем его «я» и появляются обращения типа «ваше высочество», «ваше преосвященство». Местоимения типа «я» и «ты» появляются позднее.

            Видя, сколько усилий требуется  для выделения даже относительно  конкретной сущности, становится понятным, почему в нашей лексике так мало слов с самого начала обозначавших феномены психики. Почти вся современная психологическая терминология – это чистая метафора.

            Чтобы составить себе четкое  представление об объекте, его  необходимо мысленно изолировать, отделить от окружения. Нам легче воспринимать изменчивое, чем постоянное. Изменение реорганизует отношения между компонентами, которые начинают выступать в других комбинациях. Влажное сочетается то с холодом, то с теплом. Когда объект выпадает из прежних комбинаций, остается пустое место определенной формы. Однако в итоге оказывается, что чем больше комбинаций допускает объект, тем сложнее его выделить и постигнуть. Его постоянное присутствие притупляет наше восприятие.

            Можно представить объект, который всегда входит в состав всех других объектов. Такой объект существует. Это – сознание.

            Как определить что такое сознание, если оно присутствует во всем, что мы воспринимаем. Здесь невозможно  обойтись без метафоры. Универсальное  отношение между субъектом и объектом – отношение осознавания – можно постигнуть, только уподобив его какому-нибудь другому отношению между объектами. В результате такого уподобления мы получим метафору. 

            2 ВЕЛИКИЕ МЕТАФОРЫ

            Человеческая мысль двух величайших эпох – Древнего мира и Нового Времени, питалась двумя метафорами. Суть проблемы: Пусть мы смотрим на горный хребет. Его высота 2000 метров, он сложен из гранита и имеет голубоватый и лиловый цвет. Наше сознание лишено этих параметров: у него нет ни протяженности, ни цвета, ни твердости. Таким образом, свойства объекта и субъекта не совпадают и между ними не может возникнуть никаких отношений. Между тем в момент восприятия объект и субъект входят в положительное взаимодействие.

            Для человека древности отношения между субъектом и объектом, который он воспринимает, аналогичны отношениям между двумя физическими предметами, один из которых при соприкосновении с другим оставляет на нем свой отпечаток. Метафора печати, оставляющей на восковой поверхности оттиск, укоренилась в сознании эллинов и на многие века определила развитие философских идей.

            О восковой дощечке говориться  в «Теэтете» Платона. Этот образ  повторяет Аристотель в трактате  «О душе», мы сталкиваемся с  ним на протяжении всех средних веков в Париже, Оксфорде, Саламанке и Падуе.

            В соответствии с этой интерпретацией, субъект и объект – это 2 физических предмета. Оба пребывают  в мире независимо друг от  друга и иногда вступают в  случайные контакты. Осознание –  это оттиск.

            При таком подходе роль субъекта ущемлена. Согласиться с тем, что материальный объект может оставить отпечаток на нематериальном, – значит уравнять их природу. Это определяет мировоззрение древнего человека. Для него «быть» значит пребывать среди множества других вещей, являясь одним из множества предметов, погруженных в «море бытия». В античном представлении «Я» не играет большой роли, это лишь маленькое зеркало, в котором отражаются очертания сущего.

            Возрождение обратило отношения  субъекта и объекта. На смену метафоре печати и восковой дощечки приходит метафора сосуда и его содержимого. Объекты не попадают в сознание извне, они существуют в нем самом; это – идеи. Новое учение называется идеализмом.

            Новое время сосредоточено на  воображении. Если содержание сознания не входит в него извне (в самом деле, как может влезть в меня гора?) оно должно зарождаться в самом субъекте. Воображение создает и уничтожает объекты, таким образом, сознание есть творчество.

            Лейбниц свел действительность  к монаде, обладающей только одним свойством – способностью к репрезентации. Система Канта вращается вокруг предрасположенности человека к воображению. Шопенгауер поведал нам, что мир – это то, что мы представляем.

            «Я» приобрело важное значение. Лейбниц назвал человека маленьким богом. Кант сделал «Я» высшим законодателем природы, а Фихте, с его склонностью к крайностям, возвестил, что «Я – это все».