Летописания в Украине

Вторая часть произведения по своему стилю и форме имеет ярко выраженный летописный характер и в большей степени напоминает дневник о событиях 1670 - 1702 рр. Конечно, как и любая другая историческая работа, "Летопись Самовидца" не лишен субъективизма, обусловленного личной позицией автора по оценке тех или иных событий. Но, в отличие от многих произведений подобного направления, например, Летописи Г. Грабянки, автор старался избегать субъективизма, подавать оценки событий и деятелей можно точнее, без политической или национальной ангажированности. Поэтому это произведение заслуживает доверие к нему как к историческому и украиноведческого источники, поскольку в нем достаточно полно воспроизведена положение украинского политикума в Речи Посполитой, показано ограничение прав и вольностей украинской шляхты, православной церкви. Наступление польского правительства национальные и религиозные свободы Украинской рассматривается как главная причина национальной революции в Украине середины XVII ст.

О ценности произведения как литературного памятника, то, в отличие от Летописи С.Величка [7], который написан на высоком художественном уровне и рассматривается как переходная памятник от летописания к историческому произведению современного типа, а также от Летописи Г.Грабянкы [8] как яркого произведения украинского казацкого летописания, что имеет выразительные черты барочного литературного стиля, для «Летописи Самовидца» характерен другой стиль - сдержанный, сухой, лаконичный - только факты, никакой погони за интригой ради интереса отдельными событиями. И все же, это произведение оказало большое влияние на многих литераторов, в частности на Кулиша, который использовал летопись для написания выдающегося романа «Черная Рада. Хроника 1663 года ». Увлекались летописи Т. Шевченко, И. Франко и другие писатели, а потому переоценить памятник по ее значение для украинской литературы, а значит и для литературоведения, просто невозможно.

Если сравнить "Летопись Самовидца" и летописи, которые были созданы в этот же период (в ХVII - XVIII вв.), То можно рельефнее определить их общие и отличительные черты. Речь идет о летописи Величка и Григория Грабянки, а также о Львовская летопись, автором которого считают М.Гунашевського [9]. Первое, что бросается в глаза, - все четыре автора летописей, выходцы из благородных родов, и стали представителями казацкой старшины. В Украине тех времен хватало образованных и грамотных людей, но только принадлежность к казацкой старшины давала им большей информированности, возможности более объективно оценивать события и факты. Всем этим произведениям присущи как общие, так и отличительные черты, на некоторых целесообразно остановиться подробнее. Речь - о присущий им глубокий патриотизм и искреннее переживание за судьбу Украины, большая заинтересованность военно-политическими событиями. Как уже отмечалось, авторы искренне болели за судьбу Украины, но по-разному видели его будущее. Например, Г.Граб Каменка - выразитель старшинского автономизма, причем сторонником украинской автономии в союзе с Россией, поэтому многих деятелей он оценивал именно с точки зрения их отношения к этой позиции. Вместо С. Величко больше склонялся к модели государственного устройства Украины по образцу Запорожской Сечи, которую считал идеалом, а потому он сдержанно оценивал правителей Гетманщины. В "Летописи Самовидца", наоборот, отношение к запорожцам достаточно умеренное, а оценка гетманов дифференцирована по их использование. Автор критически трактует попытки Выговского объясниться с Польшей, протурецкую шаги Ю.Хмельницкого и Дорошенко, предоставление боярского титула И. Брюховецкого.

Определенные различия прослеживаются в оценке летописцами фигуры Б.Хмельницкого. Если М.Гунашевський не скрывает симпатий к гетману, то Заступник очень сдержанно оценивает деятельность Хмельницкого, особенно его союз с Ислам-Гиреем III, указывает на его высокомерие, но при этом не скрывает симпатий к личности гетмана, его военного и дипломатического таланта. Совсем другое сиутация в Г.Грабянки, который не только возвеличивает Б. Хмельницкого, его роль в войне, но и прославляет всю его сутки.

То же можно сделать вывод, что, несмотря на некоторое сходство "Летописи Самовидца" с другим летописным произведениям казацко-гетманской эпохи, ему присуща заметная индивидуальность в оценке событий и личностей, именно это делает его уникальным украиноведческим источником. Летопись содержит немало сведений о событиях и явлениях, которые отсутствуют в других источниках.

Специфическим является далек от книжного стиль написания произведения, отсутствие влияния тогдашней польской и латинской литературы.

Значение "Летописи Самовидца" и в том, что он как нарративная (повествовательное) источник построен по хронологическому принципу освещения событий, содержит огромный пласт информации для каждого концентров украиноведения, включая этногенез украинского народа в эпоху казачества, его истории, культуре, языке, ментальность , борьбу за свободу и собственную государственность. Произведение написано тогдашней украинским литературным языком с широким использованием элементов народной речи и устного народного творчества. Это делает его исключительно важным для понимания развития литературного процесса, его стиля, в котором органично сочетался глубокий хроникальный документализм с элементами художественной публицистики. Летопись требует дальнейших исследований как со стороны историков, филологов, этнологов, психологов, философов, так и со стороны украиноведов целом как представителей комплексной системы знаний об Украине и Украинской во временном и пространственном измерении.

"Летопись Самовидца" вместе с другими произведениями казацко-гетманской эпохи позволяет документально доказать и объяснить как сформировался украинский казацкий политикум, выяснить давность и самобытность его происхождение, преемственность и историческую легитимность полково-сотенного устройства Украины, его демократических основ. Вместе украиноведческих подход к "Летописи Самовидца" позволяет полнее проследить развитие украинской летописной традиции, начатой ​​в сутки Киевского государства и продолженной в XIV-XVI, а затем в XVII-XVIII вв.
3. Летописание и другие исторические произведения XVII века

В 1612-1615 гг. появился Пискаревский летописец (известен в единственном списке первой половины ХУЛ в.). Судя по всему, он был составлен московским печатником, проживавшим в Нижнем Новгороде (в качестве наиболее вероятных авторов называют Никиту Федоровича Фофанова и Арсения Элассонского). Изложение в Летописце охватывает события 1533-1615 гг. и дополнено приписками 1625-1645 гг. Составитель опирался в своей работе на летописи типа Никоновской и Воскресенской. Кроме того, он широко пользовался какими-то неизвестными источниками, устными преданиями, слухами, сплетнями, воспоминаниями современников. Ряд последних записей сделан по личным наблюдениям. По мнению M.Н. Тихомирова, Пискаревский летописец можно отнести к летописям лишь по формальным признакам; по сути это "воспоминания москвича о событиях конца XVI - начала XVII в.". Источник носит компилятивный характер и интересен прежде всего оригинальными сведениями.

Самым крупным летописным произведением XVII в. стал Новый летописец. В отличие от предшествующих летописей он охватывает сравнительно небольшой период: от конца царствования Ивана Грозного до поставления на патриаршество Филарета (1619 г.). Время составления Нового летописца - 20-е - начало 30-х годов ХУЛ в. Возможно, как предполагал С.Ф. Платонов, он был создан при патриаршем дворе, в окружении нового митрополита Филарета. Целью написания Летописца, скорее всего, была попытка дать историко-политическое обоснование воцарению новой династии Романовых, Несмотря на свою краткость, Новый летописец является одним из наиболее авторитетных и информативных источников по истории Смуты и гражданской войны в России начала XVII в.

В конце 30-х годов XVII в. (около 1637 г.) материалы Нового летописца были соединены с Никоновской летописью, "Повестью о честном житии" царя Федора Ивановича (отличающейся, кстати, в оценках от Нового летописца), а также "Сказанием о Магмет-Салтане" Ивана Пересветова, Основной переработке подверглись тексты Никоновской летописи, повествующие о взятии Константинополя турками в 1453 г, Компиляция может рассматриваться фактически как новая редакция Никоновской летописи. Составленная, вероятнее всего, в Троице-Сергиевом монастыре (Б.М. Клосс, В.Д. Назаров), она имеет хорошо выраженную церковную направленность. Эта, так называемая Троицкая, редакция Никоновской летописи 30-х годов XVII в. известна в семи списках XVII-XVIII вв. Впоследствии она неоднократно использовалась при составлении компиляций, соединявших летописные материалы с выписками из хронографов и других источников. В качестве примера можно привести Троицкий сборник (Хронограф Арсения Суханова, 50-60-е годы ХУЛ в.).

В начале 30-х годов XVII в. в западных районах России (возможно, в районе г. Белая) был составлен Белъский летописец, который сохранился в единственном списке середины XVII в. Его появление связывают с кругами местного служилого дворянства. Начало и конец летописца утрачены, сохранились известия только за 1598-1632 гг. Текст основывается на устных рассказах, записях дворян Бельского и соседнего уездов, местных летописцах, сказаниях и собственных воспоминаниях. Данный летописец является важным источником изучения Смутного времени.

Вместе с тем в XVII в. продолжает вестись, хотя далеко не так активно, как прежде, патриаршее летописание. Оно представлено патриаршим сводом, следы которого удалось выявить А.Н. Насонову. Исследования Б.М. Клосса позволяют говорить о том, что это была грандиозная летописная компиляция, подготовленная в Казенном патриаршем приказе в 70-х годах XVII в. В нее вошли материалы Никоновской летописи, Троицкого сборника, Новгородского свода 1539 г., Хронографа 1617 г., Нового летописца, а также отдельные фрагменты из других источников (Космография, Хроника Иоахима Вольского, Степенная книга, какая-то псковская летопись). Церковное происхождение свода, как и его связь с патриаршей канцелярией, не вызывают сомнения. В нем получили дальнейшее развитие основные идеи митрополичьего летописания предшествующих веков - защита православия, обоснование союза светской и духовной властей и т. п. Одновременно свод выполнял новую роль: он был своего рода справочником и заменял учебную литературу.

В 1679-1680 гг. появился новый Устюжский летописец. К.Н. Сербииа по спискам ХУШ в. восстановила его состав и общий характер. Толчком к возобновлению устюжского летописания, прерванного Смутой, видимо, явилось строительство в 1619 г. в Устюге новой соборной церкви. В основу изложения был положен "русский летописец" (так составитель называл Устюжскую летопись первой четверти XVI п.), существенно дополненный устными преданиями. Новый летописец был светским произведением. Основное место в нем отводилось описаниям военных походов, в которых участвовали устюжане. Всячески подчеркивалась преданность жителей Устюга московскому правительству. По-видимому, причиной составления нового Устюжского летописца стало выделение церкви Устюга Великого из Ростовской епархии и образование самостоятельной Великоустюж-ской и Тотемской архиепископии. Аналогичные причины (образование в 1682 г. Холмогорской архиепископии) вызвали подготовку Двинского летописца. Он должен был служить своего рода исторической справкой о вновь образуемой епархии.

Особое место среди летописных источников занимают сибирские летописи XVII в. (Есиповская, Строгановская и Кунгур-ская), восходящие к недошедшему "Написанию, како ириидоша в Сибирь...". "Написание" повествовало о походе Ермака и было составлено, вероятно, еще в конце XVI в, кем-то из полковых казацких писарей. В последнее время получила широкое распространение характеристика сибирских летописей как особых редакций этой "повести". Соответственно, они лишь условно могyr относиться к летописному жанру. Скорее всего, в этом случае можно говорить об исторических повестях, имеющих разбивку на годы.

Крайне редко историки привлекают и качестве источника Синопсис Иннокентия Гизеля (издан типографским способом в 1674 г.). Это была первая попытка написать единую историю "славянороссийского народа", происходившего из Киевской Руси. Синопсис был составлен в Киеве и отражал очень важную тогда для Украины тенденцию единства с Россией. Синопсис, подобно поздним летописям, имеет компилятивный характер. Наряду с Густынской летописью его создатель использовал "Историю Польши" Яна Длугоша (третья четверть XV в.), "Кронику" Мацея Стрыйконского (1582 г.), Церковные анналы римского кардинала Цезаря Барония (начало XVII в,). Историческая концепция И. Гизеля "не выходит за рамки архаических представлений", а "его познания о древнем мире самые фантастические"32. Общая тенденция Синопсиса заставляла Иннокентия Гизеля дополнять русскую историю совершенно невероятными подробностями, а заодно исключать из нее все, что не соответствовало его взглядам. Тем не менее Синопсис приобрел большую популярность как в России, так и па Украине. Он неоднократно издавался (последний раз в 1861 г.). На наш взгляд, значение Синопсиса как исторического источника еще не до конца оценено историками.

4. Хронографы

На смену летописям пришли иные исторические произведения. Особую популярность и авторитет в XVII в. приобрели хронографы (гранографы). В них поэтапно излагалась несмирная история от сотворения мира. Это были или переводы греческих хроник, или собственно древнерусские компиляции, включающие выдержки из Священного писания, греческих хроник и русских летописей. И те и другие получили широкое распространение еще в Древней Руси. Первые переводы византийских хронографов (их принято называть хрониками, чтобы отличить от русских компилятивных хронографов) - Георгия Амартола, Иоанна Малалы, Георгия Синкелла - стали известны здесь еще в XI в. На их основе была составлена первая русская историческая компиляция - Хропоногаф по великому изложению. Кроме Начального свода 90-х годов XI в., к нему восходят хронографические и Толковая палеи, Троицкий хронограф и Еллинский летописец второй редакции. По мнению О.В. Творогова, Хронограф по великому изложению был "своего рода объединяющим центром, вокруг которого группировались другие памятники исторического жанра"33. "Великим изложением", очевидно, называлась Хроника Георгия Амартола, на которую прежде всего и опирался составитель Хронографа по великому изложению. В него вошли также фрагменты из VII и IX книг Хроники Иоанна Малалы, некоторые апокрифы и фрагменты неустановленного источника, повествовавшего об Иудее в эпоху римского владычества. Хронограф по великому изложению - краткий конспект всемирной истории, однако в центре внимания его составителя (или составителей), несомненно, была Священная и церковная история.

Не позднее середины XIII в. был создай хронографический свод, опиравшийся на Хронику Иоанна Малалы (в него почти полиость вошли VI-Х книги Хроники) и дополненный фрагментами из библейских книг, "Александрии", а также "Истории Иудейской войны" Иосифа Флавия. Традиционно его принято называть Иудейским хронографом. К нему восходят сохранившиеся списки Архивского и Виленского хронографов.

Не позднее начала XV в. (видимо, в XIII-XIV вв.) появились Еллинский летописец (архетипная или первая редакция) и Троицкий хронограф. Более точной датировке они не поддаются, поскольку составлены из заведомо более древних источников и лишены внутренних датирующих признаков. Троицкий хронограф не имеет продуманной и оправданной композиции. По существу, это - расширенная редакция Хронографа по великому изложению. В основе же Еллинского хронографа лежат полные тексты хроник Георгия Амартола и Иоанна Малалы, а также ветхозаветных Ш и IV книг Царств. По принципам составления и структуре он близок Иудейскому хронографу и отражает начальную стадию развития древнерусской хронографии. Помимо указанных источников оба хронографа в разных комбинациях использовали библейские книгу пророка Даниила с толкованиями Римского епископа Ипполита, книгу пророка Иеремии, а также Сказание о Софии Цареградской, Житие свв. Константина и Елены и другие памятники.