Культурная мозайка и этническая политика в России

Еще более  сложен вопрос признания казачества в качестве одной из российских национальностей. Горизонтальная двойная идентичность переписью и наукой пока не признана: здесь только взаимоисключающий  принцип – или русский, или казак; или казак? или калмык. В этой ситуации наша позиция была не признавать казаков в качестве отдельной этнической общности. Но политическая мобилизация со стороны казачьих лидеров и их структур по вопросу участия в переписи может дать в качестве своего результата наличие в первичных материалах большой группы населения, которая назовет себя казаками. Переписывать их в русских или в калмыков по косвенным данным о владении языками не представляется возможным по ряду причин. Видимо, часть мужиков, в отличии от большинства их жен, станут новым (старым) народом, но что будет дальше, сказать трудно.  

В итоге  общество научится более спокойно воспринимать этническую мозаику, в том числе  ее сложность и динамичность, и, самое  главное – не будет связывать с этим фундаментальные вопросы организации гражданской жизни и политического управления.

 Перспективы этнической динамики 

В последнее  и ближайшее десятилетие драматических  изменений в составе и в  пропорциях основных этнических общностей  России не должно произойти, но изменения будут, и некоторые из них свидетельствуют о значимых тенденциях. Однако некоторые перспективы ученый обязан видеть и помогать выстраиванию рациональной, а не утопической или разрушительной управленческой стратегии.  

Три важнейших фактора определяют этнический состав населения России: естественное движение населения, миграции и смена идентичностей. Роль двух последних будет возрастать, первого — снижаться. Но он сохраняет свою значимость, хотя только по темпам рождаемости и по уровню смертности прогноз в данной сфере делать противопоказано, как и в отношении общей численности населения. И все же, о чем свидетельствует перепись и некоторые другие данные?  

Как вам  известно, первые данные об общей численности  населения уже посрамили прогнозы о вымирании России, они посрамят и прогнозы о вымирании русских или малочисленных народов Севера и Сибири. Общая численность населения объявлена Госкомстатом в 145,1 миллионов человек. Это на два миллиона больше, чем гласила текущая статистика, и на три миллиона меньше, чем было в 1989 г. Недоучет населения объявлен в 7%. Это много для всеобщей переписи, но в реальности, возможно еще больше. Но даже если взять самую минимальную цифру незарегистрированных (их называют нелегальными) иммигрантов в три миллиона, тогда наличное население страны будет таким же, как в 1989 г., а в реальности, возможно, больше. Будь перепись обязательной, как во всех других странах население России вполне могло бы выйти на численность в 150 миллионов человек. Это – расплата за нашу некомпетентность и мигрантофобию.  

По прогнозам, доля русских в России останется  на уровне 80-83%, благодаря миграционной составляющей и благодаря сохраняющейся  престижности русскости в нашей  стране, когда потомки смешанных  браков, хотя и не в прежних объемах, но предпочитают выбирать русскую идентификацию. Последний фактор сохранит свою значимость в определении численности русских и на будущее, как, кстати, и для ряда других крупных нерусских народов на территории соответствующих республик. Русские будут пополнять свои ряды и за счет более инклюзивного понимания самой русскости, независимо от звучания фамилии или фенотипа.  

Страна  вернется, должна вернуться к ситуации, которая была в предыдущие эпохи, когда русскими считались все  православные или великороссы, малороссы и белорусы. Но вернуться должна не сама формула, а ее принцип, что русские фамилии могут оканчиваться на «ян» или на «ко», а внешний облик вообще не имеет отношения к этнической идентификации. Вернется формула П. Струве – «русский — это тот, кто участвует в русской культуре». У А.С. Пушкина были обидные клички за его «эфиопскую внешность», но только в те времена никому не приходило в голову не считать его русским человеком. Узко этническая нагрузка понятия «русский» пришла в Россию уже после революции 1917 г., когда начали конструироваться социалистические нации, и без русской нации эта номенклатура была бы неполной. Тем не менее, еще в переписи 1926 г., когда в стране впервые всеобщей переписной процедурой поделили население на категории под названием «национальности», в инструкции переписчикам было записано уточнять у опрашиваемого, если он называет себя русским, не является он малороссом или белорусом.  

Сегодня эти три формы идентичности сильно разошлись, но в самой России миллионы украинцев, белорусов, евреев, армян и многих других, а также миллионы потомков смешанных семей, являются и считают себя русскими, хотя внятно заявлять это пока не научились, будучи обременены бытовой стереотипизацией, процедурой фиксации этнической идентификации (перепись 2002 г. упустила шанс исправить формулировку вопроса) и этнонационалистичным обществознанием. На все эти три фактора можно сравнительно легко оказать воздействие: сначала умными и незашоренными научными трудами, корректными текстами законов и официальных документов, затем эти мысли подберет журналистика, а в грамотном обществе и народ уже на следующий день говорит языком газет и телепередач. Именно расширение понятия русскости, зауженного в сравнительно недавние времена, и ассимиляция в пользу русских, существующая в стране уже веками, будут основным компенсаторным механизмами сравнительно более низкой рождаемости среди культурно доминирующей этнической общности России.  

Представляется  существенным пространственное изменение  в процессе размещения этой части населения в соотношении с другими группами. Недавняя динамика населения показывает (данные переписи это подтвердят), что число и доля русских и других так называемых «нетитульных» народов сокращается в большинстве этно-территориальных автономий, особенно в республиках Северного Кавказа. Этот процесс вызван не экономикой и даже не проблемой безопасности (не берем в расчет Чечню), а политикой и морально-психологическим климатом.. Ситуация может стать еще хуже, если молодые парни из Ингушетии, Дагестана, Кабарды или Адыгеи будут унижаться и подвергаться насилию в других регионах страны и в результате воздерживаться от миграции и даже контактов в собственной стране, ограничивая жизненное пространство «своей» республикой. Растущие в результате более высокой рождаемости регионы страны окажутся этнически гомогенными изолятами с избытком трудовой силы и с завышенными социальными ожиданиями образованного населения. Уже сейчас многие родители в этих республиках боятся посылать своих детей учиться в вузы остальной России. Это более чем тревожная тенденция.  

Некоторые ученые-демографы говорят о том, что начался буквально исторический процесс стягивания этнического  ядра, обратного движения русских, сокращения ареала их основного расселения. Это  есть своего рода ответ на неумеренную пространственную экспансию в прошлые столетия. Внешне ситуация действительно выглядит так. Однако усомниться в фундаментальном значении этого вывода. Во-первых, человеческая конверсия в арктических и субарктических регионах затрагивает в равной степени все население, кроме аборигенного. Во-вторых, Сибирь и Дальний Восток, разворачивая индустриальные проекты и другую привлекательную для человека деятельность, еще способны привлечь русское население и гораздо лучше самовоспроизводиться, чем стагнирующие сельские регионы Центра страны. В-третьих, передвижение в южном (за исключением северокавказских республик) и североевропейском направлениях вполне может продолжаться и его замедление есть отражение общего процесса замедления пространственных миграций в последнее десятилетие. И все же, видимо, два крупнейших мегаполиса и Поволжье станут основными стягивающими ядрами для русского и не только русского населения.  

Естественный  прирост населения между двумя  переписями произошел только в очень малом числе регионов и среди небольшого числа этнических групп. Только дагестанцы, чеченцы и ингуши, и еще, возможно, две-три группы северокавказских народов имели естественный прирост за счет сравнительно высокой рождаемости. Возможно, она была выше, ибо общие данные о численности населения республик ухудшает отъезд русских: тысяча родившихся ингушей и тысяча уехавших русских дают нулевой рост населения. Более высокая рождаемость среди североокавказцев и некоторых других нерусских народов будет сохраняться, и состав первой десятки самых многочисленных народов изменится под влиянием этого фактора. В середину десятки поднимутся чеченцы, что означает необходимость более внимательного и конструктивного отношения всего российского общества к трагической ситуации в Чечне. В первую десятку могут войти казахи, узбеки.  

Для некоторых  других групп (азербайджанцы и казахи) продвижение в первую десятку  произойдет за счет состоявшейся недавней иммиграции представителей репродуктивных возрастов и выигрыша от этого в сфере рождаемости. В целом будут расти численно и увеличивать свою долю в населении России представители народов так называемой исламской традиции. Первую десятку могут покинуть удмурты, немцы, башкиры, но во второй они останутся. При должном ответе на эти изменения, в том числе и через демобилизацию и разгосударствление этничности, эти тенденции не сулят особых коллизий для российского народа как единого гражданского и социокультурного сообщества.

  Миграционный вызов 

В течение 90-х годов произошло увеличение миграционного прироста населения России. Прирост населения достиг максимума в 1994 г. (810 тыс. человек), но затем снижался. В 2000 г. он упал до 214 тыс. человек. Миграционный прирост населения России был обеспечен за счет бывших республик СССР, в обмене с которыми она увеличила свое население на 4,5 млн. человек, тогда как в обмене с другими странами Россия потеряла 1 млн. человек. Однако увеличение миграционного прироста России происходило в условиях сокращения миграционного движения – как въезда в Россию, так, в особенности, выезда из нее. Именно за счет более быстрого сокращения выезда из России в бывшие союзные республики (а не за счет увеличения выезда из них в Россию) и образовался значительный миграционный прирост  90-х годов. К концу десятилетия возможности поддержания миграционного притока за счет сокращения выезда были исчерпаны. Следует сделать вывод, что Россия упустила уникальный шанс забрать качественное и культурно близкое население из числа бывших соотечественников. Более того, делаются попытки вытолкнуть уже состоявшихся мигрантов из других регионов некогда единой страны или ограничить этот приток. Достаточно привести пример несостоятельной политики в отношении месхетинских турок в Краснодарском крае, которая, к великому сожалению, была поддержана специальным (а, по сути, — нереализуемым и провокационным) постановлением Совета Федерации по данному вопросу.

Современные миграционные тенденции свидетельствуют  о быстром сокращении притока  населения, тогда как страна нуждается  в его весьма значительном росте. По оценкам Ж.А. Зайончковской и А.Г. Вишневского, потребности в миграционном приросте колеблются от 35 до 120 млн. человек в предстоящие 50 лет (от 700 тыс. до 2,3 млн. в год). На этом фоне даже ежегодная нетто-миграция порядка 700 тыс. человек в год в ближайшие 25 лет, а тем более нетто-миграция, превышающая 1 млн. человек в год, кажется очень большой, а потому и маловероятной. Столько много народа в Россию не въедет и в этом не будет такой нужды, если лучше посчитать нынешнее население. Тем не менее, Россия не сможет избежать приема крупных иммиграционных потоков.  

Их неизбежность диктуется внутренней демографической  ситуацией в стране. Сокращение численности  населения ставит Россию перед очень  жестким выбором. Она должна будет либо смириться с быстрой потерей своего места в мировой демографической иерархии и непрерывным ухудшением и без того не лучшего соотношения население/территория со всеми вытекающими отсюда последствиями, либо открыть двери иммиграции.  

Прогнозируя будущее развитие событий, нельзя не учитывать демографическую ситуацию за пределами России, в частности, перенаселенность сопредельных стран — ее южных соседей и растущую мобильность их населения. Отсюда неизбежно будет нарастать миграционное давление. Оно найдет свое проявление в нелегальной миграции, сдерживать которую станет все труднее и на которую придется отвечать расширением легальных возможностей иммиграции.  

За счет иммиграционного притока усложнится и культурная мозаика страны. Здесь  важны несколько аспектов, опять же в контексте нынешней политической актуальности и академических дебатов. Что здесь наиболее значимо? Во-первых, — увеличение не только численности, но и усложнение этнического состава мегаполисов, таких как Москва. Москва и Московская область  увеличили свою численность на 2,5 миллиона человек. Москва уже никогда не будет такой, какой она была десять лет тому назад.

В целом  отношение к миграции должно включать несколько важных принципов и  учитывать ряд моментов на будущее, кроме ныне возобладавшего антимиграционисткого курса с целью через конструирование ложной угрозы национальной безопасности обеспечить на предстоящие два года консолидацию электората и «основного населения» вокруг фигуры президента. Во-первых, нынешнее унижение, прямое и косвенное насилие в отношении  мигрантов очень скоро отзовутся реваншем их подросших детей, которые, будучи коренными москвичами или краснодарцами, не дадут себя в обиду. Во-вторых, экономические потери и ухудшение многих сфер жизни в связи с уходом или сокращением числа мигрантов не могут быть компенсированы никаким душевным спокойствием. В-третьих, общество и его правоохранительные структуры не готовы к тому, что могут возникнуть массовые проявления насилия и даже волнения. В итоге, общество не консолидируется, а, наоборот может произойти его глубокий раскол.  

Миграция  сулит благо для России, но превращать отношение к ней в элемент  политических технологий крайне опасно. При адекватной академической экспертизе, прежде всего о пользе миграции для  населения, и при более квалифицированном и ответственном правлении Россия в XXI в. может стать страной массовой иммиграции, какой была Америка в XIX и XX в. и какой была Россия в XVIII в. при Екатерине Великой.