Культура Японии

Введение.

 Японцы... Об этом соседнем народе наша страна с  начала нынешнего века знала больше плохого, чем хорошего. Тому были свои причины. Да и то плохое, что мы привыкли слышать о японцах, в целом  соответствует действительности и  нуждается скорее в объяснении, чем  в опровержении. Однако если отрицательные  черты японской натуры известны нам  процентов на девяносто, то положительные лишь процентов на десять.

 Есть  типичная шкала чувств, которые сменяются  у иностранца по мере того, как он “вживается” в Японию: восхищение — возмущение — понимание.

 Японцы  иногда сравнивают свою страну со стволом  бамбука, окованным сталью и завернутым в пластик. Это точный образ. Туристские достопримечательности, которые прежде всего предстают взорам иностранцев, и впрямь кое в чем схожи с экзотической оберткой, сквозь которую местами проглядывает сталь современной индустриальной Японии. Легко подметить новые черты на лице этой страны. Труднее заглянуть в ее душу, прикоснуться к скрытому от посторонних глаз бамбуковому стволу, почувствовать его упругость.

 Всякий, кто впервые начинает изучать  иностранный язык, знает, что проще  запомнить слова, чем осознать, что  они могут сочетаться и управляться  по совершенно иным, чем у нас, правилам. Грамматический строй родного языка  тяготеет над нами как единственный универсальный образец. Это в  немалой степени относится и  к национальным особенностям ( то есть как бы к грамматике жизни того или иного народа).

 Необходимо  разобраться в системе представлений, мерок и норм, присущих данному  народу; проследить, как, под воздействием каких социальных факторов эти представления, мерки и нормы сложились; и, наконец, определить, в какой мере они воздействуют ныне на человеческие взаимоотношения. Ибо разные личные качества людей  проявляются — и оцениваются  — на фоне общих представлений  и критериев. И лишь зная образец  подобающего поведения — общую  точку отсчета,-- можно судить о мере отклонений от нее, можно понять, как тот или иной поступок предстает глазам данного народа. 

1 . Традиционная культура  Японии.

Религия.

    Культура  Японии принадлежит к великому кругу  азиатских культур, при ее рассмотрении следует учитывать ряд особенностей. Во-первых, необходимо считаться с  тем, что традиционная японская культура вкладывалась в значительной степени  под влиянием буддизма, к тому же она впитала в себя достижения великих культур Азии. Действительно, Азия единственна и едина: Гималаи, которые делят на две части  азиатский мир, только подчеркивают связь таких мощных культур, как  китайская и индийская. Арабская культура с ее рыцарством, персидская поэзия, китайская этика, индийское  мышление - все говорит о едином древнем азиатском мире, жизнь  которого весьма пестра и разнообразна в различных регионах и который  не знает четких и резких границ.

    Поразительная способность заимствовать и усваивать, перенимать и развивать достижения других народов, культур, сохраняя при  этом свое, национальное, своеобразное, японское. Особо сильное влияние  на культуру Японии оказали индийская  и китайская цивилизации в  самых разных аспектах, она впитала  и переработала в соответствии со своими потребностями традиции индуизма, конфуцианства, даосизма, буддизма, придав им свои неповторимые черты. Достаточно указать на дзэн-буддизм как чисто  японское явление в отличие от китайского чань-буддизма.

    В формирование своеобразия японской культуры значительный вклад внесли синтоизм, буддизм и конфуцианство, поэтому рассмотрим их по существу.

    Синто - путь богов. Это древняя японская религия, и хотя ее истоки до сих  пор не установлены, все исследователи  единодушны в том, что она возникла и развивалась в Японии независимо от китайского влияния. Синто представляет собой род древней мифологии, ибо в раннем, буддийском синтоизме  речь идет о сверхъестественном мире - мире богов и духов (коми), которые  издревле почитались японцами. Известно, что истоки синтоизма восходят к  глубокой древности и включают в  себя все присущие первобытным народам  формы верований и культов - тотемизм, анимизм, магию, культ мертвых, культ  вождей и т.д. Подобно другим народам, древние японцы одухотворили все  окружающие их явления природы и  с благоговением относились к  посредникам с миром духов  и богов - к магам, колдунам и шаманам. Только позже под влиянием буддизма первобытные синтоистские шаманы стали  жрецами, которые совершали ритуалы  в честь различных богов и  духов в специально для этого сооружавшихся храмах.

    Буддизм, как известно, проник в Японию еще  до нашей эры, однако решительное  влияние на психологию японцев она  стала оказывать только в V-VI вв., когда, в Японию стали прибывать буддийские монаху, а вместе с ними и священные буддийские книги, написанные на китайском языке. И хотя среди историков нет до сих пор единогласия в объяснении причин успешного проникновения буддизма в японское общество, тем не менее почти полуторатысячелетняя история его в Японии - своеобразный ренессанс после второй мировой войны (в виде так называемых «новых религий») свидетельствует о том, что буддизм нашел в этой стране благодатную почву. Во всяком случае, не подлежит сомнению, что Хейанский период (VIII-XII вв.) - это золотой век классической японской государственности и культуры, в становлении которых буддизм сыграл существенную роль. Достаточно отметить, что буддизм явился теоретической основой управления государством и именно в Японии в полной мере воплотился принцип сэйкё-итти - единства политики и религии.

    Конфуцианство также занимало важное место в  фундаменте этической и религиозной  жизни японского общества. С самого начала своего существования в Японии конфуцианство находилось в поле зрения буддизма, его расцвет начинается в XIII в. Именно в это время происходит освобождение конфуцианства из-под контроля буддийского духовенства и обретение им независимости, что было вызвано потребностями развития общества. Дело в том, что тогда происходило преобразование страны воюющих феодалов, захлестываемой бурями эмоций и социальными взрывами, в единое, современное государство. Здесь-то конфуцианство оказало существенную помощь в стабилизации положения и управления социальными процессами.

Конфуцианство и буддизм, китайская политическая и философская мысль оказали  определенное влияние на переустройство древнего общества в Японии в средневековье (VII-IX вв.), причем оформление этого переустройства происходило по китайским образцам. Перестройка сопровождалась разработкой законодательных положений, призванных охватить все сферы деятельности населения и все отрасли управления. Наибольшее значение в этой законодательной работе получил свод законов Тайхо, в котором были введены два новых положения: право государства, олицетворяемого правительством, распоряжаться земельным фондом страны и право каждого иметь свой участок. Вся система в кодексе изложена в терминах, принятых в Танской империи. Японские историки часто называют период VII-IX вв. эпохой законов, имея в виду ту огромную за.конодательную работу, которая тогда велась. Но время это имело и другое, поистине историческое значение: в общественную и государственную жизнь вошел в силу принцип закона. Формы обычного-права, конечно, оставались и продолжали действовать в своих рамках, но над ними встал государственный закон, а вместе с этим в сознание людей вошла новая идея - идея законности. Идея эта пустила настолько глубокие корни в народном сознании, что стала одним из самых могущественных факторов, определивших все поведение различных групп населения страны.  

Создание  централизованного  государства.

    После 1185 г. господствующие позиции в государстве  заняло сословие самураев, император  и его двор перестали играть политическую роль в жизни страны. Фактическая  власть стала принадлежать сёгуну, ставка которого находилась в Камакура. Большая часть эпохи Камакура заполнена гражданскими войнами, которые в конце XVI в. привели к созданию централизованного государства Тоётоми Хидаёси - этим «японским Иваном Грозным». Каста самураев, или буси, приносит свой образ жизни, что влечет изменения в духовной атмосфере общества - почетное место занимает дзэн-буддизм. Именно он внес наибольший вклад в великое духовное возрождение Японии и тем самым оказал серьезное влияние на формирование национальной психологии. Среди причин всеохватывающего влияния дзен в средневековой Японии является то, что в условиях междоусобных войн феодалов центральная власть нуждалась в идеологии и практической системе самодисциплины. Доктрина дзен с ее целенаправленными ритуалами и тренировочными упражнениями отвечала этой потребности, она получила признание самураев с их культом смерти. В период правления сёгуна Иэясу Токугава - период формирующегося нового облика японской идентичности - были заложены основы для последующего превращения Японии в мощное государство. Политика сёгуната была направлена на постепенную разрядку внутренней напряженности, создаваемой, прежде всего крестьянскими бунтами и амбициями вельмож. Сложная экономическая стратегия, правовые шаги, изменение многовековых стереотипов мышления, необходимость канализировать воинственные стремления самураев путем изменения эстетического вкуса, превращающего грозных, бряцающих мечами самураев и их сеньоров, даЛиё, в писателей и поэтов - все это требовало поиска нужных теоретических концепций в религии и философии. Буддизм, синто и конфуцианство внесли свой вклад в создание новых концепций, которые и были использованы военным правительством, бакуфу. По существу, Иэясу Токугава совершил, на первый взгляд, невозможное: подавил нацеленную на экспансию энергию профессионалов смерти, превратив их в надзирателей и распределителей результатов производства материальных благ, а простых самураев - в философов меча.

    Созданная сёгунами эффективная и мощная административная машина с ее множеством каналов власти почти целиком была использована при создании структуры современного государства во время буржуазных реформ эпохи Мэйдзи (1867-1912). Формирование новой системы правления, поэтому не потребовало полного обновления политического аппарата. Правительство Мэйдзи проявило удивительное искусство в лавировании между традиционализмом и новаторством, между централизацией власти и учетом различных интересов. Новая философия власти под влиянием политической мысли Запада сформировала четыре основных принципа: политика правительства основана на широких консультациях, индивид имеет свободу в удовлетворении своих потребностей, интересы государства превыше всех остальных интересов, «основные обычаи прошлого» уступают место западным, образцам. В итоге возникла структура современного государства, представляющая собой синтез традиций и инноваций и адекватная становящейся буржуазной Японии.

    Традиционное  исскуство.

    Своей спецификой обладает японское искусство, сформировавшееся под влиянием китайской  культуры и искусства, синтоизма, основанного  на культе природы, рода, императора как  наместника бога, буддийского иррационализма и художественных форм Индии. Эта  специфика четко выявляется при  сопоставлении искусства Европы и Японии. Строфы Алкея, сонаты Петрарки, изваяния Праксителя и Микеланджело совершенны по форме, которая гармонирует с духовностью содержания. В них нет ничего лишнего, добавление к ним хотя бы одного штриха ведет к утрате воплощенного в них мировосприятия художника. Главная цель европейских художников, скульпторов, поэтов - создание идеала красоты, основанного на принципе «человек - мера всех вещей». Иная цель у японских поэтов, живописцев, каллиграфов и мастеров чайной церемонии. Они исходят из принципа «природа - мера всех вещей». В их творчестве лишь угадывается истинная красота, красота природы, в нем заключен шифр Вселенной. В процессе постижения красоты природы как конкретной данности возникает своеобразная эстетическая интуиция, позволяющая человеку постичь глубинные основы бытия.

    Типично японской является поэзия хайкай («нанизанные строфы»), ведущая свое происхождение от утонченной салонной игры и представляющая собой поэтическую импровизацию. В качестве примера можно привести хайкай знаменитого поэта XVII в. Басе:

Старый  пруд.

Прыгнула  в воду лягушка. Всплеск в тишине.

    В этом хайкай, как и во многих других лучших творениях, Басе, ему удается соединить элементы вечного и мгновенного. Старый пруд вечен, но для того, чтобы мы прониклись сознанием его вечности, необходим некий мгновенный сдвиг. Прыжок лягушки, о котором мы знаем по всплеску воды, символизирует сиюминутное в хайкай, но пруд тут же вновь погружается в нескончаемую дремоту. Только возраст пруда, указание на его неизменную природу, по контрасту подчеркивает эфемерность жизни лягушки, благодаря чему раскрывается смысл бытия.

    Традиционное  японское искусство невозможно представить  себе без каллиграфии, которая является краеугольным камнем дальневосточной  культуры. Согласно традиции, иероглифическая  письменность возникла из божества небесных образцов, явленных мифическому правителю  и культурному герою Фуси. От иероглифов впоследствии произошла живопись, под их влиянием сформировалась поэзия. Искусство каллиграфии выработало свой язык в уподоблении природе, оно давало наглядное представление об отвлеченных концепциях, облекало слова зримой плотью.

    Для всей дальневосточной культуры характерна тесная связь поэзии с живописью; в XV в. в Японии стихотворение и картина прочно соединились в одном произведении. Японский живописный свиток содержит два вида знаков - письменные (стихотворения, колофоны, печати) и живописные (собственно картина и европейском смысле). Письменный и живописный тексты служат взаимными возбудителями смысла.

    Большой популярностью пользуется искусство  укиёэ, особенно цветные гравюры знаменитых художников XIX в. У. Хиросигэ и К. Хокусая. Графика укиёэ испытала на себе влияние театра.

    Из  классических форм японского театра наиболее известны зарубежом  Но и Кабуки, в основе которых лежат анимистские элементы японской культуры. Театр, но пользовался огромной популярностью у военной аристократии средневековой Японии отчасти потому, что его эстетическая строгость в чем-то перекликалась с ригоризмом самурайского духа. В отличие от жестокой этики самураев, эстетическая строгость. Но достигалась благодаря изысканной канонизированной пластике актеров, оказывавшей нередко сильное подсознательное впечатление на зрителей. Театр Но- это, по существу, театр фантазии. Его сцену можно сравнить со своеобразным киноэкраном, на котором проецируются подсознательные видения, рождающиеся в воображении ваки («свидетель», одно из трех амплуа), играющего роль «кинопроектора». Созерцая их на «экране» театра-фантазии, зритель словно заглядывает в самые потаенные уголки своей души.